Он преодолел некую печаль, окутавшую его после прощания с Инельхалль, и вернулся в прежнее бесовское настроение. Хельмо укоризненно, даже сердито посмотрел ему в лицо, тоже пытаясь прийти в себя, но от другого.
– Вы ведь понимаете, что так было нельзя? Я не был готов к…
– К тому, что они вами восхищены? Что им понравится ваш обычай? Что… – Янгред вынул что-то у Хельмо из волос. Это оказалась фиалка, дар кого-то из благословляемых, – они не будут прятать глаз, так же, как не прячутся от врага? Ваш трофей, прошу.
Он протянул цветок Хельмо, и тот, помедлив, взял его, вздохнул и опять потёр щеку, пытаясь согнать краску. Янгред наблюдал за этим с удовлетворением, не видя за собой никакого прегрешения. Поколебавшись и решив подождать с новыми упрёками, Хельмо осторожно спросил то, что почти с самого начала рвалось с языка:
– Они что же, правда хорошие воины? Они ведут себя скорее как…
Он осёкся. Продолжить нужно было так, чтобы это не прозвучало оскорблением. Подобрать достаточно сдержанное слово, вместе с тем ёмко описывающее…
– Как женщины публичных домов, – подсказал Янгред. – Это вы имеете в виду?
Хельмо пошёл вперёд, кивнуть он не решился. Янгред догнал его и опять усмехнулся.
– Вижу: это. И да, они отличные воины, именно так. Эриго значит «боевые подруги». Женский легион сражается так же, как мужские. Но, кстати, иногда делает… то, о чём вы, вероятно, подумали. Не за деньги, если мы не берём в расчет обычное жалование и трофеи. И никак не против воли, любовников они выбирают сами. Попробуй сунься без согласия, за это они вправе тебя убить. Это очень древний элемент в устройстве нашей армии.
Хельмо резко остановился. Янгред продолжал непринуждённо улыбаться.
– Знаю, звучит слегка необычно. Не все иноземцы понимают.
– Зачем вам такое? – с омерзением выпалил Хельмо и обернулся. Из-за елового полога уже не доносилось голосов. – Они что, обязаны вас ублажать и… – Он запнулся.
– Повторяю: нет. Это их выбор, и, между прочим, непросто заслужить их благосклонность, – ровно сказал Янгред. – Сами они, кстати, считают, что это неплохая участь для… – он помедлил, – таких. И требуют участия в каждом походе.
– Каких? – хмуро уточнил Хельмо. – Что с ними не так?
Янгред пожал плечами.
– Они бесплодны. Этого у нас достаточно, чтобы разорвать брак, и многие мужчины этим пользуются, отказываясь от жён. Так что у боевых подруг нет семей. Точнее, легион и есть в каком-то роде семья. Хотя, скорее, небольшой рыцарский орден.
– Вместо семьи женщина идёт в армию?
– Только если хочет. Но многие идут. Кто воином, кто монахиней…
– Это же какая-то дикость!
– Дикость, – повторил Янгред, осклабившись. – Дикость, Хельмо, – то, что наши солдаты, приходя в чужие земли, никого не насилуют, и за этим эриго следят особо? Дикость, что несмотря на чревомертвие, женщина может добиться чего-то и прославиться? Что, если от тебя отвернулся ублюдок-супруг, если он опозорил тебя, ты остаёшься кому-то нужной? – Он осёкся, хотел что-то добавить, но передумал.
В доводах был смысл. И всё же Хельмо упрямо закусил губу.
– Целый легион! Я-то думал, это слухи! Мне не понять, у нас разводы разрешены только знати. О боже… нет, у нас совсем иное отношение к женщине!
Они уже стояли у берега и видели в реке свои отражения. Хельмо бросил цветок в воду, по поверхности побежали круги. На Янгреда он предпочитал пока не смотреть, но почему-то не сомневался, что тот невозмутим.
– Успокойтесь, я прошу. И не выдумывайте ужасов, эриго – не кучка приотрядных шлюх, упаси Семейство. Ничего такого, более того, их присутствие – скорее сдерживающее явление, нежели наоборот: мужчины ведут себя намного приличнее. И, думаю, вы ещё убедитесь: мы любим и бережём наших эриго даже больше, чем наши знамёна. Как и наших э́ллинг – тех глухо одетых женщин, что стирают, готовят и врачуют раны.
– Они тоже… – Вспомнив безмолвных девушек в красном, Хельмо в ужасе развернулся к нему. – Вы вообще слышали о воздержании? Да сколько вам надо женщин…
– Нет, – рассмеялся Янгред. – В смысле, слышали, конечно, и побольше вашего, но я не о том. Эллинг – алые монахини, а монахини вне плотских дел. Но вообще-то я удивлён, что вы так всё восприняли. Разве в армии Острары нет женщин-воинов? Мне казалось, они много где есть. Я встречал их и в Ойге, и на флотах морских разбойников…
Хельмо медлил с ответом, провожая глазами уплывающую фиалку. У него не было воспоминаний о матери, которые могли бы проснуться от праздного вопроса, не было и вплетённой в воспоминания боли. Но то ли темнота ночи, то ли близость стен – этих стен, то ли осознание того, что любая из прелестных воительниц завтра может умереть, – что-то заставило его проглотить ненужный кусок правды. Пустое. Янгред слишком потешается, чтобы с ним откровенничать. Да и надо ли вгонять его и себя в пустую тоску?
– При прежних государях многие полки были смешанными. – Сухо объяснив это, Хельмо с усилием поднял голову. – Но женщины на время службы давали обет чистоты и были неприкосновенны, покусившегося ждала…
– Казнь?
– Для начала публичное отрубание того, чем покусились.
Янгред вскинул брови и ухмыльнулся.
– А вы те ещё дикари.
– Дикари – вы! – возмутился Хельмо. Впрочем, Янгред лишь шутил, и он тоже пошёл на мировую: – Ладно, оставим это, слишком сложно. Про смешанные полки… при Хинсдро это не в ходу. Служба женщинам не запрещена, но уже и не почётна. И, определённо, у нас нет… – он помедлил и неуверенно выговорил: – эриго.
– Наши боевые подруги с вами поладят, тем более многие ваши воины приятны внешне. Как набросились на вас, а? Боюсь, не будь меня рядом, они бы вас…
– Ну хватит, Янгред.
Хельмо строго посмотрел огненному командующему в лицо. Тот ответил прямым взглядом, но всё равно с искорками смеха. Действительно не понимал, в какое потрясение ухнул союзник, и не мог понять, судя по тому, сколь свойски общался с девушками. Сколько из них уже побывали в его объятьях? С Инельхалль точно что-то связано. Была любовницей? Осталась ею? Впрочем, какая разница? Да и в конце концов рано или поздно Хельмо пришлось бы убедиться в существовании легендарного необычного легиона. Что тогда?
– Они понравились вам? Ведь понравились?
– Да, – неохотно откликнулся Хельмо. – Замечательные девушки.
– Тогда почему же вы на меня злитесь?
– Потому что о подобном надо предупреждать. – Хельмо присел у воды, зачерпнул её и плеснул на своё разгорячённое лицо.
– Я бы и предупредил на общем смотре. – Присев рядом, Янгред тоже умылся и пригладил волосы. – И кстати, никто не заставляет вас к ним ходить, хотя я бы советовал. У вас ведь нет супруги?
– Нет.
– Возлюбленной?
– Нет.
– А может, та красавица из города…
– Нет! – Получилось особенно громко. Хельмо умылся во второй раз.
Янгред, поняв, что тема неуместна, уступил и зевнул.
– Тем более славно, она для вас старовата. И ещё я теперь могу в точности сказать, что показал вам всё значимое, что есть в нашей армии.
– Прекрасно. – Хельмо опять посмотрел ему в лицо и не преминул легонько уколоть: – Осталось лишь увериться, что вы умеете сражаться.
Янгред нахмурился, но почти сразу его лицо разгладилось.
– Скоро. Думаю, даже скорее, чем вы думаете.
В словах чудился подвох, но Хельмо слишком устал, чтобы допытываться. Скорее всего, имелось в виду, что в поход они выдвинутся в ближайшие дни и совсем немного пройдут по свободным дорогам. Самозванка могла ждать где угодно. Тут огненный был прав.
– Не сердитесь? – уточнил Янгред, уже не шутливо, а виновато. Неужели его действительно начало это беспокоить? – Ну правда. Не сердитесь. Завтра я просто напою вас нашим вином, без девиц. По девицам пойдём по вашему желанию.
И опять он улыбнулся. Обезоруживающе. Совсем как Тсино, когда о чём-то упрашивал.
– Господи. – Хельмо вздохнул. – Да конечно. Не сержусь. Сам же спросил!
Янгред удовлетворённо хмыкнул. Какое-то время они молчали. Хельмо понемногу успокаивался, ощущения – возмущения, замешательства, нежной кожи иноземок на губах – угасали. Встреча теперь казалась забавной, хотя Хельмо и пообещал себе отплатить Янгреду за выбивающий из колеи подарок. Что-нибудь придумается. Потом, когда… точнее, если кампания удастся.
– Кто такой Бог с той стороны? – спросил он, чтобы сменить тему. – Девушки упоминали что-то такое.
Янгред разглядывал самого себя в воде: так и этак наклонял голову, точно ожидая, что в какой-то момент отражение за ним не успеет.
– Наше Святое Семейство – божества Земного огня, им поклоняются все в Свергенхайме. Ну а тот бог – странник, апокрифический. Бог Небесного огня. У него интересная история, но… – Янгред потёр веки и поднялся, – многовато легенд для одного дня. Давайте прибережём эту, сегодня нужно…
– Ваше Огнейшество!
Хельмо обернулся. К ним спешил Хайранг – младший командующий огненных, чертами похожий на лисицу, а длинноногостью – на журавля. Янгред сделал ленивый шаг ему навстречу.
– Что ты вопишь, дружище? Солдат перебудишь.
Хайранг воодушевлённо повёл рукой куда-то назад, но голос понизил:
– Обозы! Обозы из города. С дарами от правительницы. Там вино, и фрукты, и…
Янгред мгновенно помрачнел и весь подобрался.
– Вот как? Что ж, нас можно поздравить.
Пальцы его вдруг крепко сжались в кулаки; добродушие стёрлось с лица, сменившись так оттолкнувшей в минуты знакомства надменностью. Он молча пошёл от реки прочь. Младший поспешил следом, поднялся и Хельмо. Они быстро достигли края лагеря, где действительно стояло несколько крытых телег, запряжённых породистыми лошадьми. Приглядевшись, Хельмо увидел: по холму поднимаются стрельцы, наверное, привёзшие все это. Их впустили. Ворота затворились.
– Они сказали, это знак мира, – сияя, произнёс Хайранг. – Извинение за то, что держали нас под стенами. И что разоружили вас.