«Слово чести».
Он попросил Хельмо зайти к нему после молебна – и тщетно готовился к разговору уже битый час. Он не смог ни поспать, ни написать письма, которые и так откладывал, а вскоре обнаружил себя меряющим шагами просторную комнату, по бесконечному кругу. Он понимал: просто не будет. Разговор казался тем отвратительнее, чем отчётливее представлялся. Конечно, существовала крохотная надежда, что говорить не придётся, но Янгред, предпочитавший мыслить здраво, отказал себе в ней заранее. Пытался отказать.
Снова взгляд метнулся к колеблющимся занавескам. Небо за ними было ярким, беззаботно-синим, тёплым. Таким оно, наверное, бывает очень редко.
Только перед тем как обрушиться на голову.
…Он всё заметил ещё во время военного совета. Да, именно там, среди елей, сквозь сень которых струилось солнце, Янгред вспомнил туманные предупреждения Чёрного Пса. Вспомнил и понял. «…До бунта на корабле малый путь».
Младшие командующие кивали Хельмо, обсуждали штурм, почти не прекословили, но на деле… казалось, они вовсе не слушали, во всяком случае, не как раньше. Что-то в их поведении Янгреду не нравилось; ещё меньше нравились взгляды, которые он ловил на себе. У него словно молча испрашивали дозволения. На что? Долго гадать не пришлось.
– Найдётся немного времени, Янгред?..
Хайранг спросил это, когда все уже расходились. Янгред, качнув головой, попросил Хельмо не ждать, и тот скрылся меж деревьев с ближней дружиной. На удалённой от лагеря опушке Янгред остался с четырьмя офицерами – кроме Хайранга были Дэ́мциг, Лафанце́р и До́рэн. Эти трое командовали большими соединениями; каждого Янгред выделял, хотя старался и не показывать лишний раз своего расположения: Дэмциг невероятно заботился о солдатах, Лафанцер был очень сметлив и практичен, а Дорэн – бесстрашен. Но сейчас что-то в соратниках настораживало. Ещё больше настораживал прячущий глаза Хайранг.
Удивительно, но мужчины, – хотя двое из четверых были старше Янгреда, – мялись, явно не зная, как начать разговор. Они переглядывались, точно подталкивая друг друга, но никто не раскрывал рта. Наконец Янгред, опустившийся на поваленное дерево, нетерпеливо и насмешливо одёрнул их:
– Что с вами, господа? Мне, несомненно, не хватает вашего общества, но сейчас не время праздно любоваться друг другом. Близится бой.
Это вывело их из замешательства. Хайранг с трудом вскинулся и сделал шаг.
– Ваше Огнейшество. Вы не могли не заметить, что последний… виток кампании… был не очень удачным и заставил…
Он старался говорить предельно кратко, а главное – отстранённо. Надо отдать должное, он не бросал обвинений, хотя, возможно, пара горьких слов просилась с языка: в бою накануне он потерял пятьдесят человек. Янгред не перебивал. Он вглядывался в знакомое лицо, невольно замечая, как за последние недели оно осунулось, какие тени легли под глазами. Остальные трое тоже выглядели неважно: пусть солнце и свежий воздух оживили их взоры, кожу и волосы, но усталость брала своё.
– Я ни в коей мере не говорю, что мы собираемся…
– Поднять бунт?
Янгред угрожающе прошипел это наперёд Хайранга и сразу заметил: двое из остальных – старшие – потупились. Только молодой Дорэн наоборот уставился наглее, не демонстрируя ни тревоги, ни смущения. Хайранг тоже пока держался.
– Знаете, скольких мертвецов мы похоронили вчера?
– Благодарю, – сухо откликнулся Янгред, вставая. – Все цифры мне прекрасно известны.
– Числа, – вкрадчиво поправил Дорэн. Его зелёные глаза были сейчас словно иглы.
– Что?.. – Янгред прищурился.
– Числа. Цифрами исчисляются величины до десяти.
– И снова благодарю. – Янгред поклонился в его сторону, почти не стараясь скрыть раздражения от неуместности замечания. – Вне всякого сомнения, мне известно, что вчера мы потеряли больше, чем десять воинов.
– Возможно, вам также известно, что могилы рыли я и мои солдаты. Мои уцелевшие солдаты.
Это не был вопрос. Дорэн по-прежнему смотрел пря-
мо и казался спокойным, только ерошил пятернёй короткие жёсткие волосы – чуть более светлого оттенка, чем у большинства жителей Свергенхайма. Янгред кивнул и попытался смягчиться.
– Я благодарен, что вы взяли на себя эту обязанность. И мне жаль, что пришлось.
Дорен, вероятно, ждавший крика или грубого совета не дерзить старшим по званию, смутился на пару мгновений, но тут же опять решительно поднял голову.
– Не для такого мы пришли. Это должна была быть…
– Ммм… дай угадаю, увеселительная прогулка с осмотром достопримечательностей? – предположил Янгред, реагируя на резкий тон.
Он понимал, как это прозвучало в сочетании с шагом навстречу. Дорэн не отшатнулся, но прикусил язык. Янгред окинул взглядом остальных командующих и выбрал одного из ранее не говоривших – плотного, заросшего, рябого от веснушек Дэмцига. Тот сцепил за спиной руки и будто погрузился в какие-то посторонние мысли. От его отчуждённого вида брала злость.
– А ты? – вкрадчиво обратился к нему Янгред. – Ты ведь тоже зачем-то здесь? Может, именно ты наконец будешь говорить по делу? Что? Вы не хотите брать Басилию?
Дэмциг, не вынимая из-за спины рук, глянул на него водянистыми, но живыми серо-карими глазами снизу вверх. Ростом он едва доставал Янгреду до груди, тем не менее даже так всегда умудрялся смотреть со степенным, свойственным многим дородным людям достоинством.
– С такими потерями, – хрипловато, видимо, посадив на холоде голос, заговорил он, – мы хотели бы получить ещё часть оплаты вперёд. Мы знаем точно… – Дэмциг пожевал губами, – у острарцев есть с собой золото. И меха, и камни – тоже сойдёт.
Лафанцер, последний из четверых, самый высокий и худой, с аккуратно выбритыми висками, при этих словах кивнул и деловито прибавил:
– Они везут всё это в одном из обозов. Мои люди видели. И, к слову, теперь, когда мы стольких потеряли, наша доля должна бы увеличиться…
– Разговоры о доле пока вести рано, – торопливо, слишком торопливо, чтобы Янгред поверил в искренность, оборвал Дэмциг. – Для начала важнее другое.
– Что же? – уточнил Янгред. – Помимо того, что вы и так получили часть денег вперёд, хотя никто на это не рассчитывал. И царски забираете все трофеи осфолатской армии, хотя должны делиться с союзниками.
Ему крайне не нравилась мысль, что его солдаты шныряли вокруг чужих обозов, что-то вынюхивая. Такое он считал недопустимым, а вот неглупый, но скользкий Лафанцер, знавший деньгам цену и с особым азартом считавший чужие, думал иначе. Он и прежде любил обсудить стоимость чьей-то лошади, меча, дома. Но спорить ещё из-за этого было не время.
– Важнее другое, – повторил за Дэмцигом Хайранг.
Он обернулся в сторону лагеря и тут же снова тускло, замученно посмотрел на Янгреда. Он мялся перед каждым словом, пару раз даже попытался погрызть ноготь – прежде за ним такого не водилось. Разговор был ему явно противен. Но он продолжил:
– Лафанцер сказал: «В одном обозе». Даже с учётом суммы, что они заплатили вперёд при встрече, возникает вопрос… – Хайранг помедлил и, вздохнув, закончил: – Сколько денег дал им царь? Получим мы вообще то, что по договору причитается нам до столицы?..
– Или, – подхватил Дорэн, – мы подыхаем зря? Если у них нет при себе суммы, которая должна быть сейчас, под вопросом и остальные деньги, и…
– Другая плата. – Хайранг жестом попросил его подождать и особенно пытливо, тревожно глянул на Янгреда. – Нечестный в одном обманет и в другом. Я боюсь…
– Чушь, – отрезал Янгред. Он слабо верил тому, что слышит; казалось, спит и видит кошмар. Подойдя к Хайрангу ближе, он привычно взял его за плечо и с трудом поборол желание встряхнуть. – Послушай, друг мой. Я всё понимаю. Вчерашнее сражение…
– Бойня, – поправил холодно Лафанцер. Янгред предпочёл не спорить.
– …Вчерашнее сражение было ошибкой с ужасными последствиями. Но, как ты можешь вспомнить, это первая наша ошибка. Мы блистательно вели кампанию. Многие встречали нас как освободителей, и не лги, что тебе это не нравилось. Мы…
Губы Хайранга скривились так горько и недоверчиво, что Янгред недоуменно осёкся.
– Наша ошибка, Зверёныш? – повторил Хайранг, и прозвище, которое ещё недавно хотелось хоть раз услышать вновь, ударило под рёбра. – Это была ошибка Хельмо. Никто из нас не пошёл бы на Басилию без разведки и прикрытия, никто…
– Так зачем вы пошли?! Впрочем, я-то знаю, ты пошёл за Ледяным Клинком! А она, если тебе интересно, пошла, потому что в отличие от тебя верна командиру, и у неё есть совесть!
Уже произнося, а точнее, рыча это, Янгред понимал, что сорвался, что не прав, да ещё выставляет на общее обозрение вещи, которые щепетильный Хайранг предпочёл бы скрыть от товарищей. Краснея то ли от стыда, то ли от злости, Лисёнок глядел уязвлённо, хватал ртом воздух. Дар речи он потерял, зато Дорэн тут же с торжеством напомнил:
– Люди пошли, потому что вы приказали подчиняться солнечному полководцу как себе. И заметьте, сами вы с ним не…
– Дорэн! – Хайранг одёрнул его, но одновременно сбросил руку Янгреда с плеча и попятился, точно от сумасшедшего. – О боги… я никого из вас не узнаю, да и себя тоже.
Облизывая губы, он принялся вертеть в пальцах фибулу. Янгред вздохнул. Намёк Дорэна был ясен и, может, не беспочвен. Не стоило ли попытаться догнать Хельмо? Вразумить? О да. И дать смешавшимся, взбудораженным арьергарду и центру затоптать друг друга. Сколько бы полегло? Янгред не раз видел: при отступлениях и бестолковых манёврах гибнет куда больше людей, чем в самом бою. Быстро обдумав всё это и немного успокоившись, Янгред оглядел четверых командующих снова и подтвердил: