Царь Хинсдро защитил свою столицу.
Царь Хинсдро сберёг свою страну.
Слава царю Хинсдро!
Часть 3Дом Тьмы
1Боярское посольство
Хельмо мрачно, невидяще смотрел на свои сложенные на коленях руки. Когда Янгред, заглянув в приоткрытую дверь, окликнул его, он не поднял головы. Он был где-то в своих мыслях, и явно глубоко. В воздухе, казалось, витало то же напряжение, какое Янгред испытывал, пока в Басилии ждал скверно окончившегося объяснения. Даже занавески так же качались, и таким же безмятежным казалось небо. Вот-вот упадёт.
Приезжавшие по «срочному делу» государевы бояре только что отбыли; Янгред, столкнувшийся с ними в одном из коридоров терема, долго ещё слышал гулкую сердитую поступь. Глянув в раздосадованные лица гостей, он прибавил шагу, почти не сомневаясь: разговор выдался малоприятный. Не потому ли гости не пожелали остаться на пир?.. Какое «срочное дело» не могло ждать до послезавтрашнего утра, когда войско, почти очистившее страну и вернувшееся из похода, торжественно войдёт в столицу? Что могло быть не так? Хельмо для Острары стал героем. Его блестящее сражение под Ас-Ковантом и последующее изгнание врага, его смелое заявление, что ему известна личность Самозванки, его отчаянное мужество – всё наконец снискало ему славу и поддержку, которых он заслуживал. Чем могли быть недовольны бояре? Когда эти статные, разодетые в парчу и бархат мужчины едва приехали, они лучились любезностью. Уходя же, они буквально кипели, а один – высокий, рыжий, с квадратным породистым лицом – на ходу рвал какую-то бумагу, шипя: «Щенок…». Для Весенней слободы – уютного перевалочного пункта перед столицей – такие умонастроения были странными. Горожане, раздуваясь от гордости за шанс приютить победителей, постоянно находили поводы для улыбки или бодрого тоста.
– Забыл? Городской голова ждёт нас, – снова нарушил тишину Янгред, уверившись, что его игнорируют. – Прощальный пир. Дары, гостеприимство, всё такое…
– Помню. Я не иду.
Хельмо произнёс это не поднимаясь: он сидел на краю своей небрежно застланной постели. Да что там, он и одет был не для праздника – только рубашка и штаны, ноги босые. Под ослабленным воротом поблёскивал острыми лучами солнечный знак, который Хельмо вдруг поймал, выпростал и нервно затеребил, точно желая сорвать вместе со шнурком. Янгред выразительно кашлянул, привлекая его внимание.
– Эй. Я уже знаю, что, когда ты не хочешь есть, всё плохо.
Хельмо наконец вскинулся. Глаза его лихорадочно загорелись.
– Я лучше выехал бы в столицу прямо сейчас. Как ты на это смотришь?
И он опять понурился. Окончательно сбитый с толку, Янгред переступил порог и приблизился, всмотрелся в обычно мягкие, а сейчас ожесточившиеся черты, в резко обозначившиеся на лбу морщины. Хельмо скрипнул зубами и с силой взъерошил себе волосы пятернёй.
– Что с тобой?.. – Янгред помедлил. – Я же вижу. Не дури.
Правый кулак Хельмо сжался. Блеснуло золотом гербовое кольцо.
– Я должен увидеть дядю.
– Скучаешь, что ли?.. – Янгред через силу улыбнулся. Не в этом дело, он не сомневался, хотя и сделал вид, что поверил, и, не дожидаясь ответа, напомнил: – Людям мы обещали отдых и время на перевязку. До столицы всего день пути. Послезавтра повидаешься с дядей, а сегодня идём пировать. Может, к утру прибудет ещё пара смешанных отрядов, с севера. Инельхалль с Хайрангом должны приехать, они соскучились по тебе.
– Я…
Хельмо осёкся, скрестил на груди руки, а потом и вовсе обхватил себя за плечи, будто замёрз. Невольно Янгред в очередной раз уцепился взглядом за широкий шрам меж его носом и губой. След от рукояти меча железнокрылого, не такой длинный, какой оставила самому Янгреду Имшин, зато шире и темнее. Лицо из-за этого увечья стало казаться старше, грубее, но прямо сейчас оно снова напоминало лицо ребёнка – то ли испуганного, то ли…
– Иди один. Кто-то же должен там быть. Передай, что мне неможется.
Янгред присел рядом, ухватил с кровати покрывало и набросил Хельмо на плечи. Пошутил про царский плащ, но, кажется, зря: Хельмо вздрогнул, ещё сильнее нахмурился и скинул ткань. Янгред начал беспокоиться по-настоящему.
– Что сказали тебе эти люди?
Молчание.
– Что сказали тебе бояре? – Янгред сцепил руки в замок: захотелось встряхнуть Хельмо, а тот вряд ли бы это потерпел. – Они в чём-то обвинили тебя, опять в сговоре или…
Хельмо издал негромкий безрадостный смешок. Янгред осёкся.
– Нет? Тогда почему и ты, и они мрачнее тучи? Может, это ты был с ними неласков? Неужели… – он оживился и снова пошутил: – побил их за трусость?
– Стоило бы, – отозвался Хельмо. – Только не совсем за трусость.
Он повернул голову, и глаза опять лихорадочно засверкали. Янгред наконец понял: Хельмо не огорчён, не напуган. Он зол, что-то сжигает его изнутри и чадит, не находя выхода. Теперь злость прорвалась, взметнулась тёмным дымом в сдавленных, отрывистых словах:
– Янгред, они привезли грамоту, в которой предложили мне стать царём. Продолжить Вторую династию. Свергнуть Хинсдро, ведь «не он наш спаситель; прошло его время». В таком случае на пути останется только Тсино… его сын.
Хельмо, сглотнув, принялся тереть лоб. Он дышал поверхностно и часто. Янгред молчал, понимая: это не всё. Хельмо, совладав с собой, продолжил; губы его взрезала особенно едкая, желчная улыбка.
– Эта грамота подписана не ими одними. Я же герой, Янгред. Видел, как народ тянет ко мне руки за благословением в каждом городе? Слышал, что они говорят? Они видят…
– Они видят правду, – резонно напомнил Янгред. – Ты сделал для страны то, на что никто не надеялся. Привёл войско. Разоблачил обманщицу. Ты…
– Нет. – Хельмо пытливо посмотрел на него. – Янгред, это мы видим правду. Я погубил больше, чем спас, и не спас бы даже этого, если бы не ты.
Опять он запнулся, будто налетев на преграду, хотел встать, и Янгред удержал его за плечо. Хельмо остался сидеть, но отодвинулся и снова уставился в пол.
– Ты продал домен своей бабушки и заплатил войску, которое нанял я. Ты спас столицу, которую отправился спасать я. Один я бы не справился. Так, может…
Взгляды столкнулись. В глазах Хельмо всё ещё клубилось злое отчаяние. Снова непривычная, отталкивающая и такая жалобная улыбка появилась на лице.
– Так, может, будешь нашим царём? Если это право меряется подвигами, ты заслужил его больше.
– Хельмо, ты несёшь…
– Они не понимают, – запальчиво продолжил он. – Если бы дядя не рискнул всем, ничего бы не было. Если бы он не попросил помощи, мы бы не встретились. Я и остатки дружины сгинули бы, обороняя дороги. И сколько бы я ни говорил об этом, народ слеп. Бояре тоже не хотели меня слушать; видел бы ты, как они усмехались в бороды. А ведь это они помогали дяде со дня воцарения; один из них – тот рыжий, Лябро – крёстный Тсино. Они были рядом с Хинсдро столько лет, видели все его жертвы…
…Но возможно, жертвы казались им недостаточными, а стареющий правитель, всю войну просидевший в столице, – ненадёжным. Янгред выдохнул. Проблемы он не находил.
– А чего ты ждал? Народ не видит царя в своих рядах, хотя, судя по Вайго Властному, привык, что царь всегда в пекле боя. Хинсдро нарушил ваши вековые традиции и расплачивается за это. За это всегда приходится платить. А вот ты их воплощаешь.
Может, зря он пытался донести такие вещи. Пусть всё виделось ясным, Хельмо с его самоотверженной сыновней любовью предпочитал слепоту. Янгред ждал, что он разозлится сильнее, станет спорить. Но неожиданно он лишь улыбнулся, уже светлее, увереннее.
– Мой дядя мудр. Он всегда берёг нашу страну, даже не беря в руки оружие. Он не так силён как Вайго, да. Но он заслуживает трона. С ним пришёл покой.
Янгред заставил себя кивнуть. В конце концов, что он знал о человеке, носившем имя Хинсдро и прозвание Всеведущий? Братья считали его дальновидным политиком. Часть острарского народа, пусть не вся страна, приняла его. Приняла и Злато-Птица, а это создание вряд ли потянулось бы к совсем дурному человеку. И, главное, Хельмо любил его. Но было ли его доверие ошибкой, как с Имшин, или верным выбором, как с Чёрным Псом?
– И что ты сделал с боярами? – спросил Янгред.
– Прогнал и велел не помышлять о подобном.
Янгред нахмурился.
– Думаешь, они так просто отступятся?
Хельмо кивнул.
– Они явились не с планом. Лишь ходили вокруг да около, льстили да спрашивали меня, а верю ли я дяде, а не кажется ли мне, что стране нужен царь посильнее, а что если я, да ещё и с поддержкой моих «славных огненных друзей»… – Хельмо махнул рукой. – Нет, Янгред. Может, я не так умён, как ты, может, повидал недостаточно придворных интриг. Но могу сказать тебе: заговор пока лишь зреет. Бояре обманываются нашими успехами и тем, что я молод, думают, мной можно будет управлять. И чем скорее я прибуду в столицу, чем скорее выкажу верность дяде, тем скорее помыслы развеются. Мы с ним едины. И верны друг другу.
– Возможно… – отозвался Янгред.
Хельмо уловил сомнение в его голосе и прибавил:
– Я дал понять, что ни при каких обстоятельствах не займу трон. Даже если он случайно освободится.
Янгред почувствовал омерзение, просто вспомнив: три его брата, отец, отравленный неизвестно кем из них, а может, и всеми по очереди. Та смена власти не принесла Свергенхайму ничего особенно хорошего. Обрисованная Хельмо картина повторяла её.
– Они намекали, что убьют царя, если ты согласишься? Они ведь наверняка понимают, что ты не стал бы пачкать рук.
Хельмо, вновь помрачнев, кивнул.
– Не прямо, но достаточно ясно. У них у всех есть свои ратники.
Янгред вздохнул. Хельмо покосился на него и ершисто усмехнулся:
– Не укоришь, что отказался? Ты ведь у нас принц крови…
Янгред покачал головой, вызывающе, но добродушно ухмыляясь в ответ.