Хельмо нечего было ответить, он мог только надеяться на то же.
На следующий день они с Янгредом простились и с Чёрным Псом: вернулся корабль, где капитаном ныне стал его сын. Хельмо удивился столь быстрому отбытию пирата, тем более что Имшин вроде бы была к нему благосклонна. Но Чёрный Пёс, лихо усмехаясь и расхаживая перед трапом, напомнил:
– Мальчики. Чёрный Пёс же увёз её мальчиков да не велел возвращать, пока она безумна. Назад пора. Они там, на Гара-Голе, на островах Вольницы… надеюсь, не превратились ещё в настоящих пиратов.
Почти все местоимения были теперь на месте. А ещё он так ухмылялся, что Хельмо не сомневался: надеется Чёрный Пёс на противоположное. Пират крепко пожал руку ему, потом и Янгреду. Недолго смотрел на них исподлобья, явно над чем-то раздумывая, наконец изрёк:
– Случится беда – зовите. Моё имя любой головорез знает. Понадобится – хоть флот приведу да монстров морских на верёвке. У нас там этого добра много. Хоть и зовёмся мы Крысами, но ведь неплохие Крысы, а? А есть ещё другие звери, покрупнее: Соколы, Волки…
Хельмо поблагодарил его. Янгред недоверчиво фыркнул. Пират особенно остро на него глянул, осклабился и произнес:
– А если где ваш остров загадочный вдруг увижу… ну, из баек… свистеть тебе?
Янгред, кажется, был удивлён. Приподнял брови, нахмурился, но наконец улыбнулся.
– Свисти, да не мне. У меня дом есть. А вот у братцев моих такое знание можно выменять на серебро.
– Ай, да не одной ли мы с тобой крови? – одобрительно засмеялся пират, хлопнул его по плечу и попрощался окончательно: – Ну проваливайте, проваливайте, не отпугивайте нам ветер.
Глядя, как со своим сыном – таким же черноволосым, ширококостным, но пока без бороды – Чёрный Пёс стоит у штурвала, Янгред в задумчивости сказал:
– Может, и вправду не так плохо наше решение?
…Теперь об этом предстояло узнать.
Ворота Ас-Кованта приближались. Отряд, уже стянувшийся, шёл к ним, и невольно Янгред с Хельмо опять начали торопить коней. Обоих гнала тревога – смутная, глубокая, теперь она подняла голову. Стук копыт креп, нарастал.
Ворота распахнулись. Хельмо увидел толпы: те опять порывались встречать героев. Стрельцы удерживали народ, покрикивая и вяло угрожая бердышами. Впрочем, при появлении первых всадников люди замерли. Многие были настороженны, Хельмо это замечал.
Слухи бродили по столице с памятной ночи пира. На пиру якобы отравили царевича, а вместе с ним и воеводу Хельмо, а царь, самолично напоивший их из чаши, возвёл вину на себя, ведь именно он попросил у иноземных гостей бочонок морошкового вина и, разумеется, вино проверили, прежде чем оно попало на стол. Хинсдро перепугал и бояр, и не до конца понимавших его язык наёмников, услышавших одно: измена, заговор. Царя посадили под замок, гостей согнали в кучу…
Но к утру выяснилось: в кислющее вино, которое на радость гостям решили потихоньку подсластить, случайно добавили вместо выжимки сахарного липового цвета выжимку морок-древа – хитрого кустарника, плоды которого издревле использовали в сонных зельях да чтобы, пугая кого-нибудь, прикидываться мёртвыми. Хельмо от этого стало совсем скверно, а Тсино к утру оправился. В конечном счёте обошлось с обоими, всё успокоилось. И потому тем более удивился народ, когда спустя неделю царь вдруг объявил странную новость.
Он подвёл срок своей мирской жизни. Ровно через два года – как Тсино исполнится пятнадцать – царь собирался удалиться в монастырь. И никому он не дал поколебать своё решение. Конечно, два года – срок немалый, но неплохо знали Хинсдро Всеведущего в народе: решениям своим он не изменял, принял – не миновать.
Не было ли у него размолвки с племянником, а может, с союзниками? Нет ли заговора? Наверное, об этом думал народ, по крайней мере, эти мысли Хельмо читал во взорах. Читал, даже остановив коня и спешившись, озирая толпу. Многие шептались. Каждый смешок или писк ребёнка, каждый собачий лай доносился чётко.
– Здравствуй, мой воевода.
Хельмо видел: двое сходят с помоста. Царь и царевич приближались неторопливо, хотя Тсино явно не терпелось побежать. Хельмо натянуто улыбнулся. Он только сейчас понял, что крепко, до судороги стискивает поводья одной рукой. Что дядя? Не наговорил ли людям дурного? Не сообщил ли, что в город не друзья идут, а враги? Не перебил ли оставленных наёмников?
– Мы ждали тебя. Пусть в этот раз тебя не было мало, но ждали ещё больше. Добро пожаловать домой.
В следующее мгновение Хинсдро опустился перед ним на колено, то же сделал Тсино. А за ними знакомая волна, пронизанная почти осязаемым облегчением, пошла по толпе. И Хельмо тоже опустился на колени против дяди. Тиски на сердце разжались.
– Я рад вернуться. Теперь – по-настоящему.
Когда они поднялись, дядя поцеловал его в лоб. Кивнул, внимательно оглядев, обошёл, и приблизился к Янгреду. Тот – тоже поначалу склонившийся – уже выпрямился. Взгляд горел тревогой, которую он, наверное, просто не мог скрыть.
– И тебе добро пожаловать домой, бесприютный. Парчовой подушки нет, но как уж есть.
И, произнеся это громко и отчётливо, царь Хинсдро Всеведущий вручил командующему армии Свергенхайма, Огненному Янгреду, золотые ключи от Эрейской малой долины.
Эпилог
Дом Солнца так бескраен, что, не загоняя коней, земли его не пересечь быстро.
Дом Солнца древен и священен, именно по нему ступила однажды нога бога Хийаро, Милосердного Воителя и Небесного Скитальца.
Дом Солнца полон странных чудес: там летает над столицей волшебная двуглавая птица, там переливается живительным сиянием вода великого родника.
А ещё Дом этот щедр. Ни одно больше государство Изведанного мира не подарило приюта огненным людям, потерявшим однажды свой Остров. Ныне огненные люди живут в зелёных долинах, и возделывают там землю, и строят города.
Правит Домом Солнца юный царь Второй династии, Тсино I. Нет у него пока прозвища, потому что лишь недавно он занял
трон, а его отец – царь Хинсдро I Всеведущий – удалился в храм. Но и ныне уже все говорят: при Тсино будет весело и спокойно. Тсино светел душой. Храбр сердцем. И окружён мудрейшими. В ближнем кругу его блестящие воеводы, солнечные и иноземные, такие, как Хельмо Миротворец и Огненный Янгред.
У Тсино согласие со всеми соседями.
Со Свергенхаймом – Пустошью Ледяных Вулканов – где всё ещё властвуют Три Брата, наконец научившиеся приходить к единству, хоть и угощающие иногда друг друга отравой.
С Цветочными королевствами, которые, в общем-то, всегда предпочитали худой мир доброй ссоре.
С Пиратской Вольницей, ибо ладят пираты с воеводами.
И даже с коварным Домом Луны, где на престол взошёл король Влади VII Стратег, а с ним рука об руку правит королева Лусиль I Гордая.
И да продлится этот мир дольше.
И да умножатся их годы.
И да будут их страсти живительным пламенем, а не мертвенной тьмой.
И слава царю.