Корабль уже швартовали. Хельмо, весь подобравшийся, не мог пока даже двинуться, руки окостенели. Янгред, не поворачивая головы, вдруг снова улыбнулся.
– Это безумие будет зрелищным, если удастся. И… – он помедлил, – нас ждет мучительная смерть, если нет. Но… – заметив приближающуюся к борту фигуру в окружении стрельцов – видимо, портового коменданта, – Янгред огладил бороду, – ни разу не торговал женщинами. Надо попробовать.
Коменданта они встретили у трапа, рассыпались в приветствиях. Мужчина, рябой, приземистый и быстроглазый, подозрительно их оглядел. Хельмо, изображая иноземную косноязычность, принялся объяснять, зачем они прибыли, потом – обстоятельно нахваливать «товар». Внимание перекинулось на женщин быстро: даже закутанные и молчаливые, они оказывали то действие, какое Хельмо уже испытал на себе. Их стреляющие, но кроткие взгляды, нежная кожа, жесты, какими некоторые поправляли одежды, звон украшений, ловко скрывающий лязг брони…
– Ладные девки, – одобрил комендант. – И таких в прислугу продавать…
– Кого и невестами, – пропел Хельмо, и Янгред в знак одобрения повел бровью:
– К слову, все – невинные… других не держим!
Хельмо услышал перезвон смеха сзади.
– Куда поведете их? – облизнувшись, спросил комендант. Его землисто-серые глаза неустанно бегали по лицам девушек. Те старательно стеснялись.
– На южный рынок, что в конце порта.
– Дельная мысль. Там ярмарка сейчас.
– А можно ли пройти кратким путем? Через центральные казармы?..
Хельмо вздрогнул, когда Янгред задал вопрос, – так нервно прозвучал голос. Конечно, он спешил хоть в общих чертах, по намекам, понять, сколь скверна́ судьба застрявших в Инаде людей: заперты они где-то, ранены, мертвы?
– Казармы ночью горели. – Комендант, разморенный жарой и созерцанием девушек, благо, не насторожился. – Были беспорядки. Вроде держат там каких-то наемников, никак не выкурят, плотно засели. Так что… – он зевнул, – ведите-ка лучше красавиц прямо через торговые ряды. Только свяжите покрепче, девки часто удирают в толпе.
Хельмо поклонился со всем возможным подобострастием, ткнул в бок и Янгреда, – пока комендант опять выглядывал самых хорошеньких «рабынь», бормоча то одной, то другой: «Открой личико, ну открой, а!» Янгред неохотно согнулся дугой и быстро выпрямился. Его спрятанные за спину кулаки сжимались все крепче, было ощущение, что немного – и он бросится. Хельмо предостерегающе покачал головой: наряд стрельцов ждал у трапа; молодые мужчины с любопытством тянули шеи, тоже пытаясь рассмотреть привезенных девиц. Комендант спохватился, обернулся, гаркнул: «Рты-то не разевайте, дурни!» – и потопал вниз. В порт уже входил новый корабль, который требовалось проверить.
– Так что сделали, чтобы снять ту древнюю осаду?
Янгред спросил это, когда они с Хельмо, двигаясь плечом к плечу и держа концы толстых длинных веревок, уже шагали через порт. Голос звучал ровно, только в поступи сквозило некоторое напряжение, прежняя готовность на кого-то кинуться. Хельмо прищурился от яркого света, в последний раз обернулся – Цзуго помахал из «вороньего гнезда». Вскоре «матросам» предстояло тоже покинуть судно и прорываться к воротам. Пока же процессия со стороны казалась вполне обычной для Инады: двое статных купцов вели каждый по дюжине невольниц. Невинных, разумеется.
– Подарили осажденным бочку, якобы с вином в честь перемирия. А на самом деле в бочке сидело пятьдесят солдат, которые потом подорвали стены изнутри.
– Пятьдесят? – приподнял брови Янгред. – Размером с мизинец?
– Это была большая бочка, – уточнил Хельмо. – Думаешь, почему все так обрадовались и впустили их? Вина могло бы хватить на полгорода.
– Спорим, это провернули твои предки. – Янгред хмыкнул не то сердито, не то хитро. – Вы так помешаны на доверии…
– Что также знаем довольно способов его обмануть, – подтвердил Хельмо и нахмурился: – Но я обычно так не делаю. Просто каков привет, таков…
Он раздраженно шаркнул подошвой по мостовой. Вспоминать о предательстве Имшин было тошно, Хельмо злился все сильнее – как ни старался убедить себя в обратном. Если прав дружинник, на что вообще надеяться? Как там? «И с тобой защищу, и от тебя?» Несчастный народ, ничего не хочет решать сам – просто идет за госпожой, не зря прозванной Велеречивой. Легко угадать, что она посулила. Никаких новых налогов, прежние разнузданные праздники и свободу веры. И никакой, конечно, войны с Осфолатом, можно и договориться – например, принять у себя его флот. Сколько таких оболваненных? А сколько еще верны Хинсдро – тому, кто вычистил бухты от нечистот, и отстроил заново порт, и разорился на фонари? Сколько помнят Вайго – того, кто не пожалел ничего для местных гарнизонов, а однажды сам оборонял Инаду, когда пираты, пытаясь забрать ее, явились с омерзительным морским змеем? Такие ведь есть? Говоря на лобном месте, Хельмо, кажется, видел их глаза. Что они думают сейчас, ждут ли? Провалившись опять в эти мысли, Хельмо не закончил фразу. Но Янгред, к счастью, отвлекся, услышав сзади:
– Ваше огнейшество, еще раз дернете веревку – и мы повыдергаем вам ноги.
Кажется, это пообещала Инельхалль, возглавлявшая свою дюжину. Янгред скрипнул зубами, дернул веревку сильнее и напомнил:
– Я – злой работорговец. Будь любезна, трепещи, или мы не дойдем до этих ворот.
– Лучше бы эту роль сыграл… – заворчала она.
– Он, скорее, на твою претендовал, – со смешком подначил ее Янгред.
– Тише… – нервно одернул обоих Хельмо.
Предмет разговора ему не нравился, он сам колебался: разумно ли они с Янгредом взяли на себя самое сложное в плане? А ну как оба нелепо умрут от случайной пули и обезглавят армию? Дядя бы не одобрил, но… дяди нет, выбора – тоже. Не восьмерицей же рисковать, она полезнее будет в командовании разрозненными солнечными частями. А огненное офицерство, в большинстве, сняло с себя ответственность, согласилось лишь поддержать штурм – простыми словами, пограбить пиратов, когда ворота откроют. Янгреда рвались заменить лишь горячие головы, ищущие шанса получить за подвиг побольше земель, им бы Хельмо не доверился. Хайранг же… он доверия заслуживал и стал бы отличным напарником, но Янгред по своим непонятным – или понятным? – причинам его не пустил.
– Хотела бы увидеть его в сережках? – все дразнил Инельхалль Янгред.
– Нехорошо это – завидовать, – шикнула она, и девушки сзади засмеялись.
– Тише, – попросил Хельмо второй раз. По спине все сильнее катился пот.
Встречные смотрели тем настороженнее, чем дальше Янгред и Хельмо уходили от торговых площадей, вглубь города. Не раз к ним порывались, но передумывали подойти стрельцы; их пристальные взгляды иглами протыкали плотную чалму на затылке Хельмо. Сгущались и тени от домов. Ступая в грязно-серую синеву, он будто куда-то проваливался.
Пыльный зной затруднял дыхание тем больше, чем тревожнее становилось. Безумно хотелось умыться в ближайшем фонтане: лицо пекло. Янгред, наоборот, казался расслабленнее и бодрее, чем вначале, эриго шептались как ни в чем не бывало. Устыдившись, Хельмо выпрямил спину, приподнял подбородок, расслабил руку, до судороги сжимавшую веревку. Оставалось преодолеть высокую арку меж двумя домами. Она вела напрямую к привратной части Инады, малой стрелецкой казарме и оборонной башне – месту, где их задержали и разоружили. Ступив в прохладный, пахнущий камнем сумрак, Хельмо почувствовал себя чуть лучше. Глубоко вдохнул, сделал еще три-четыре шага…
Первый выстрел грохнул в ту же секунду. Камень у ног брызнул крошкой.
– Бросай!
Янгред схватил его за плечо и утянул вбок – в нишу за арочным украшением. Грянула целая череда выстрелов, остро запахло порохом, воздух наполнился бешено вихрящейся пылью. Сколько выпустили пуль – пять, десять разом? Под сводами залп прогремел, как если бы палило несколько дюжин солдат. Хельмо замер, слыша только собственное дыхание и дыхание Янгреда, вжимающего его в стену. Никто пока не бежал со стороны башни; не звенели колокола; не началась даже тревожная перекличка. Наоборот, стало тихо – пронзительно тихо, как если бы слух Хельмо отказал.
Он не видел, как эриго, каждая из которых прятала у запястья по маленькому кинжалу, расправились с путами. Когда он пришел в себя и с содроганием выглянул из-за плеча Янгреда, в арке никого не было; на мостовой валялись только обрезки веревок. Хельмо напряженно прищурился в темноту. На другой стороне – в закутке дворика-колодца – лукаво блеснули глаза. Часть девушек укрылась и на входе в арку, за другим украшением.
– Молодцы… – шепнул Янгред, обернувшись и бегло всех пересчитав.
Он уже сдирал бороду и облачение; Хельмо стал делать то же; избавлялись от мешковатого тряпья эриго. Что ж, лазутчиков раскрыли и поджидали, вскоре могли ударить и в спину. Обратный отсчет пошел. Девушки, оставшись в броне, принялись заряжать пистолеты, некоторые вынимали из ножен мечи. У одной Хельмо увидел кистени – оружие, которое, как ему казалось, не было распространено нигде, кроме Острары.
– Сколько стрельцов там? Успел заметить? – спросил он.
Янгред покачал головой, мрачно осклабившись.
– Сосчитаем их, когда уже будут лежать. Готов?
– Смотря что ты собираешься сделать, – с некоторой опаской произнес Хельмо. В этом месте план был недоработан, точнее, звучал как «сообразим на месте».
Порывшись в складках сброшенных одежд, Янгред показал ему что-то вроде небольшого металлического бочонка и подцепил пальцами тугой рычажок-кольцо.
– Шутиха. Только другая, дымовая, и наш инженер слегка ее переделал, чтобы завеса держалась дольше. Актеры используют такие в мистериях, чтобы эффектно исчезать. А мы…
– Эффектно появимся! – воскликнул шепотом Хельмо. – Ни разу такого не видел.
Янгред одобрительно хмыкнул.
– Как с тобой легко. – Дергая кольцо, он одновременно резко развернулся и высунулся из-за арки. – Эриго, на месте стоять, подстрелим!
Он замахнулся и швырнул шутиху вперед. Что-то хлопнуло, заскрежетало – будто рассыпалась по камням пригоршня металлических бусин – и воздух зашипел десятком сердитых кошек. Дым, которым заполнился въездной двор, искрил на солнце радугой. Облако расползалось все шире, лезло и вверх, к крышам. Хельмо услышал там, за цветной завесой, брань, потом снова – яростные выстрелы. Янгред замер у стены, сосредоточенно вслушиваясь, прижал палец к губам. Только спустя секунд десять, когда выстрелы сменились щелчками, он предложил: