Влади хмуро покачал головой. Конечно, жалел дикарей, он всегда был противником насильственного перевоспитания – что близких, что подданных. Но до настоящих разговоров обо всем этом было далеко, и разомлевшая Лусиль решила пока уступить:
– Впрочем, может, ты и прав, это чересчур – совсем ломать их обычаи. Должна же быть у нас хоть какая-то воровская честь. Мы и так обманываем их с этим моим чудесным спасением, берем чужое…
– Воровская честь? – задумчиво повторил Влади. – Хорошо звучит.
Он усмехнулся, встал и первым пошел к зеркалу, где принялся расчесывать волосы. Кокошник остался валяться в изножье кровати, поблескивая вышивкой. Лусиль опять взяла его, вгляделась в узор синих самоцветов и расправила спутавшиеся жемчуга. Надевать убор не хотелось. Как и прятать под воротником коралловые бусы. Как и вновь вдевать в уши серьги-солнца. Проклятье, зачем, ведь она и вправду берет чужое. Но еще меньше ей хотелось думать о том, что Влади раз за разом красноречиво говорил взглядом.
«А что если ты все-таки берешь свое?»
Почему-то она снова подумала о храбром боярине в темнице. И хорошо поняла, что` должна сделать до того, как наступит заря.
2. Сговор
– Все правильно. – Янгред скрипнул зубами, падая на походное покрывало. Мокрый, злой, весь в крови, он опять говорил с сильным рычащим акцентом. – Разве могли они не побежать от такой нечисти, да еще навалившейся такой гурьбой?!
Хельмо молчал. Он даже сесть не мог – руки тряслись, все тело бил озноб. Оно едва подчинялось: хотело снова куда-то бежать, кого-то строить, кому-то отдавать команды, бог знает, какие. Вяло противящийся разум – «Это бессмысленно, они должны отдохнуть, ты тоже» – ничего с этим поделать не мог.
– Твои тоже… – сказал он, собрался добавить: «Это не упрек», но Янгред понял и так, не стал ни браниться, ни даже скалиться. Только впился в свои сырые насквозь волосы, нервно намотал их на пальцы.
– Еще порох этот промокший, – почти сплюнул. Скривился. – Давно пора драть инженеров так, чтобы придумали хоть какие-то защитные механизмы на такой случай!
– Не надо сейчас никого драть, – попытался вразумить его Хельмо и прошелся по шатру туда-сюда, чтобы хоть куда-то сбросить омерзительный нездоровый раж. – Лучше надеяться, что завтра дождя не будет. И продумать другой план.
Он замолчал, вздохнул, заходил из стороны в сторону быстрее. План не придумывался с ходу, да и внутри все упорно клокотало – от тревоги, досады и какой-то даже почти обиды на судьбу. За последнюю Хельмо себя нещадно ругал: ну как позволил себе так избаловаться? Верно говорят: к лету привыкаешь вмиг, на зиму лютуешь до весны.
Им правда везло почти месяц – словно инадская победа одарила каким талисманом. Все время, что они двигались дальше – возвращали прибрежные поселения, углублялись постепенно в материковую часть, пробивались неумолимо к Хору, первому притоку Ассы, – победы падали на них почти как яблоки с деревьев. Где-то гарнизоны Лусиль удавалось застичь врасплох. Где-то лазутчики из сопротивления подсказывали пути. Где-то численное превосходство давало о себе знать или местные поднимали бунты и помогали изнутри. Под напором наемников лунные обычно уступали, тревожило лишь то, что бежали многие не к границам, а вглубь государства. Зато какие-то города вовсе оказывались свободными и с охотой, видя блеск свергенхаймских частей, давали людей. Настроения царили отличные. Иноземцы все больше тянулись к острарскому духу, радовались гостеприимству и восхищению. Собственные воины быстро учились, прошли позорные дни, когда кто-то пытался надеть выданный огненными оружейниками шлем на колено, а щит приладить к бедру или месту похуже.
У Хора – стратегически важного, усыпанного большими и маленькими городами, как нить бусинами, – стало, конечно, тяжелее. Это был горячий и сложный рубеж, треть городов лунные уже заняли и упорно двигались вверх по течению – хотели, похоже, сделать приток прямой и удобной связкой. Чревато это было огромными бедами: Ас-Ковант находился прямиком там, где Хор сходился с двумя братьями – Киром и Щером. Они были пока более-менее чисты, враг туда не добрался, так как лавиной шел с северо-запада, и эти места требовалось обезопасить. Выгнать всех, кто там уже обосновался, чтобы неповадно было и впредь. А дальше в идеале – самим скорее двинуться вдоль Хора к столице, по пути собрав все обещанные подкрепления и вступая лишь в мелкие бои при крайней нужде. Отстоят Ас-Ковант – можно уже будет пойти жестче и медленнее, на второй виток.
Хотя брать города на Хоре – особенно если реку приходилось форсировать по наспех наводимым мостам, а то и вплавь, – было сложнее, удача не оставляла. Бо`льшая часть осфолатцев покинула русло. Похоже, решили не распыляться, понимая, что Второе ополчение наступает на пятки. Иные даже шутили: «Вот она, сила двух вер», некоторые ожидаемо уточняли: «Не двух, а трех». Хельмо, хотя в Хийаро верил свято, а легендами о Семействе очаровался, понимал: дело и в другом. Они с Янгредом, и его офицеры, и кое-кто из пополнения действительно пока справлялись. Слаженно думали. Доверяли друг другу. Свергенхаймцы старательно обучали острарцев, терпели глупые вопросы, ну а те в свою очередь не артачились, когда их «переучивали» в каких-то тактиках. Благодаря этому все и получалось. И благодаря тому, что все в войске примерно знали основную цель, путь и препятствия, которые на нем ждут. Казалось, все и дальше будет только спориться. Но случившееся сегодня заставило в этом усомниться.
– Пла-ан, – проворчал Янгред. – Сжег бы я все к этим вашим… бесам.
– Если сжечь гнездо, птицы все равно успеют оттуда вылететь, – мрачно напомнил Хельмо, продолжая ходить туда-сюда.
– А может, как твоя Велеречивая? – Янгред повозился на покрывале, вздохнул, нашел его седельную сумку и, подтянув ближе, устроил под своей головой. – Ну зашлем им обозик фруктов с сонным зельем?
– У нас нет фруктов. – Хельмо вздохнул. Запасы вообще требовалось в ближайшее время пополнить, а значит, как можно бережнее возвращать оставшиеся поселения. Чтобы было потом что у них попросить. – Не говоря уже о сонном зелье… Травы, из которых его сделали, вообще не все растут в этих краях.
– Досада. – Янгред скривился, а когда Хельмо опять стал ходить туда-сюда, не выдержал и попросил: – Стой, ты у меня скоро начнешь двоиться.
Но Хельмо не остановился, только бросил в сердцах, скорее сам себе:
– Да и какие фрукты… они же предпочитают человечину. И не какую попало.
Споткнулись они о Тарвану – порт на правом берегу. Перед этим почти играючи взяли Ирвину, его зеркальную сестрицу на левом. Ждать особо не стали – решили, переправив несколько хорошо подготовленных частей через реку, завершить наступление до того, как бежавшие из окрестностей осфолатцы отдохнут и перегруппируются. Задача оказалась сложной: Хор был в этом месте широким, бурным, то есть никаких быстрых мостов. Ночная переправа заняла больше, чем надеялись: плоты рыскали, люди управлялись с ними плохо, из-за доспехов помещалось туда мало народу. Конникам пришлось искать мелкий брод. Сейчас Хельмо понимал: их с Янгредом, да и остальных, одобривших это безумие, правда разгорячили победы. Они настолько осмелели, что пошли вперед даже без особой разведки, не выяснили точно, сколько врагов добралось до Тарваны живыми и осело там.
Казалось, все они сделали не так плохо: переправились ниже по течению – чтобы в городе сразу не заметили, выбрали самых ловких, возглавили их сами, опять памятуя инадский успех… и первое время казалось, все получится: переправа не сорвалась, засад не было. Разве что, стоило высадиться, как пошел легкий дождь. Они не придали ему значения – наоборот, сочли союзником, который испортит противнику видимость и выгонит с городских стен в теплые башни. Ошиблись: противник не только не ушел, но и, скорее всего, долгое время скрытно наблюдал, разгадав план. Поняли они это поздно, уже на подступе к воротам. Когда из бойниц бахнули первые пушечные выстрелы, а с неба с металлическим шумом и гарканьем обрушилась целая рать железнокрылых. Сотни четыре.
То было чудовищное зрелище – летели людоеды слаженно, клином, и у всех вместо привычных луков были копья. Их маневр был понятен: ударить вот так, разом, нескончаемым лесом этих пик и расколоть. Так и получилось: пехота, часть которой рассчитывали сразу пустить к слабо укрепленному порту, чтобы устроить там прорыв, побежала первой – прямо под копыта конникам. Тем тоже пришлось плохо: острарские лошади, перепуганные шумом и мельтешением крыльев, вздыбились и понесли всадников бог знает куда, иных – в реку. Какое-то время держался только отряд Янгреда – огнегривых коней еще жеребятами приучали к таким звукам, пугали чучелами гнездорнцев, чтобы привыкали. Но сил этих было мало, а вскоре высыпавшая из ворот лунная конница начала теснить их выстрелами – туда же, к Хору, в самое глубокое место. Живыми выбралось больше, чем Хельмо опасался, но увы, далеко не все. И прикрывать друг друга было нечем: в огнестреле от усилившегося дождя вымок порох. Бежали они… позорно, иначе не скажешь. Бросили плоты, спасались вброд, под дождем атак. И дурно становилось от мысли: не один труп в знакомом обмундировании течение принесет туда, вниз – жителям уже освобожденных городов.
– Знаешь… – с усилием начал Хельмо, все же останавливаясь перед Янгредом. Тот приподнялся на локте. – Ты, возможно, был прав.
– Я почти всегда прав, – в который раз нагло заявил он, но ни улыбки, ни торжества в глазах не было, одна усталость. – О чем ты?
– Да обо всем. – Хельмо махнул рукой. – Стоило оставить эту затею. Может, Ирвина разобралась бы с ними сама.
Тарвана осталась в этих краях последним лунным рубежом. Огромной, как, например, Инада, она не была, и в обычное время важность ее состояла в двух вещах: сюда свозилась часть самоцветов из ближних гор и на здешней верфи работали лучшие починщики. Теперь все изменилось: занятая Тарвана становилась амбарным замком для всей реки. Как налаживать свое снабжение, если забитый врагами город будет обстреливать корабли с грузами и людьми? Янгред считал, что для этих целей хватит и параллельной дороги на левом берегу, Хельмо сомневался – как раз из-за частых дождей, эту дорогу портящих. Вдобавок ему просто казалось неправильным отмахнуться от тех, кто там, внутри, заперт с людоедами. Их, видя, как боятся окрестные жители, он желал выгнать во что бы то ни стало. Янгреда он переубедил даже без особого труда. Но теперь все же засомневался, стоило ли.