– Дурень, не в князе дело. Кача тебя разыскивает!
Только услыхал чёрт про Качу – ноги в руки и навсегда исчез, только его и видели!
А князь назначил пастуха своим придворным и стал любить, как родного брата. Большая князю от пастуха польза была, потому что был пастух честным советником и добрым дворянином. Из четырёх мешков золота не оставил себе ни крейцера, а роздал тем, у кого их старые советники отобрали.
Чёртов зять
Жили старик со старухой да сын – Пётр. Жили не тужили, Пётр уже в женихи вымахал, но пришла беда, умерла старуха. Старик совсем с ума спятил, взял в жёны молодую. И устроила она ему такую развесёлую жизнь, что тот не выдержал и помер. С той поры не было у Петра ни минутки спокойной и счастливой, а в люди идти не хотелось, надеялся, что отец ему хоть что-нибудь да оставил.
Но бедный парень ошибался! Мачеха так старика окрутила, что, когда старик закрыл глаза, оказалось – нет у Петра денег ни полушки. Даже то, что осталось от покойницы-матери, злая мачеха припрятала.
Взыграла в парне лютая злоба, так бы, кажется, мачеху и убил! И чтоб не доводить до греха, полез он на чердак, собрал свою старенькую одежонку, сложил в сундук, из дому уйти собирается, да призадумался: «Забирать свой скарб или не надо? Нет, не стану. Коли обобрала меня злая баба как липку, пусть и эти тряпки забирает».
Открыл сундук и достал серебряный перстенёк с гранатами, что ему покойница-матушка подарила, наказывая, чтоб он его любимой девушке на палец надел.
Сунул перстенёк в карман, заплакал горючими слезами и садами отправился к другому двору, где жила сестра его матери, а Петру тётка. Она его и приютила.
Когда Пётр с отцовского двора уходил, провожала мачеха своего доброго друга. Возвращается, а прислуга ей и говорит, что Пётр ушёл и вещички унёс. Мачеха скорей на чердак, мечется, в вещах роется. Видит, всё на месте, лишь перстенька нет, а она на него зубы точила.
Чуть не взвыла она от злости, а потом ногой топнула, ухмыльнулась, всё позапирала, нарядилась и помчалась в замок к господину управляющему. Давно собиралась она с пасынком расправиться, да всё не знала, с какой стороны к нему подступиться, и решила пожаловаться, будто он её обокрал. Раньше служила она у богатого управляющего в прислугах и в клевете, и в лести поднаторела.
Сначала пошла к хозяйке и пожаловалась. Та всё рассказала своему мужу. Когда вошла хитрая бабёнка к нему в кабинет, управляющий, похлопав её по кругленькому плечику, ласково спросил:
– Ну, Доротка, как поживаете?
– Да всё бы ничего, сударь, если б не этот бездельник, – ответила вдова и давай управляющему на Петра наговаривать.
Управляющий всё выслушал, нюхнул табачку из табакерки, похлопал её по второму плечику и ответил:
– Не беспокойтесь, Доротка, мы ему мозги вправим, а если не удастся, есть у нас ещё одно средство.
Поблагодарила его Доротка и вернулась домой. А вечером за Петром явился жандарм. Пётр так и обмер. Тётка всплеснула руками, причитает, плачет. А жандарм велит немедля в замок отправляться, если же добровольно не пойдёт, грозится заковать в кандалы.
– Что ты натворил? – спрашивает старушка.
– Да что вы, тётя! – отвечает Пётр. – Я на своём веку и воды не замутил!
– Зря не будут в кандалы ковать, – убивается бедная женщина.
– Да кто его знает, что господам в голову взбредёт, – уговаривает её Пётр.
И, напялив хорьковую шапку да набросив куртку, обнял он тётку и пошёл вслед за жандармом. Кабы не стыд, так и заревел бы во весь голос.
Привёл его жандарм в замок. А управляющий и разбираться не стал, приказал немедля бросить Петра в карцер – у него в это время гости были, некогда каким-то мужиком заниматься. Захлопнулись двери, Пётр упал на солому и горько заплакал.
Рано утром повели его к управляющему и предъявили обвинение в краже перстня.
– Врёт она всё! – воскликнул Пётр. – Перстень мой. Я его получил в наследство от матушки, она сама меня как липку обобрала, а теперь ещё говорит, будто я её обокрал! Чтоб у неё язык отсох!
– Говори, где перстень, и не болтай пустяков, не то я велю тебе всыпать десять горячих! – в гневе закричал управляющий.
– Ну, нет, сударь, это вы бросьте! Я и сам кому хочешь могу кости переломать! – оскорбился Пётр.
– Да как ты, мужик, смеешь мне так отвечать? Хватайте его!
Хотели жандармы Петра схватить, но он с такой силой оттолкнул их от себя, что они чуть господина управляющего на землю не свалили!
Бегает управляющий по комнате, а жандармы в дверях стоят, как верные псы.
Пётр кулаки сжал, то бледнеет, то краснеет… Твёрдо решил себя в обиду не давать. Тут синий нос управляющего приобрёл алый цвет и надутая физиономия расплылась в хитрой ухмылке. Приказывает Петра увести, а сам к столу садится и принимается строчить…
Утром пришла мачеха узнать, как обстоят дела, а управляющий ей отвечает, что приказал Петра забрить в солдаты.
И повезли Петра в город. Лежал он на телеге связанный, без ума, без памяти. И только когда привезли на место, понял несчастный, какая беда с ним стряслась.
Всю жизнь ненавидел Пётр военную службу, а теперь приходилось солдатскую лямку тянуть. Ну и доставалось же ему от фельдфебеля!
Однажды, получив увольнительную, пошёл он прогуляться в поле. Сбросил с себя тесный мундир, перекинул его через плечо и весело зашагал по зелёной траве. Хорошо! Глядит, а по полю плавно двигаются шестеро косарей, и налитые колосья склоняют золотые головки под их острыми косами. Посреди поля стоит телега, запряжённая волами, и работник в шляпе, украшенной букетиком полевых цветов, копнит снопы. Парни и девушки вяжут снопы и ему подают. Их лица залиты потом, но никто не унывает, все весело поют и шутят.
– Бог в помощь! – поздоровался Пётр, когда подошёл поближе.
– Спасибо! – закричали девушки. – Идите к нам!
Пётр бросил мундир на землю и ловко принялся за работу. Девушки сперва стеснялись, но вскоре стали обращаться с ним просто и дружелюбно, словно он всегда жил среди них. Когда телега была полна, снопы закрепили жердью. Одна девушка влезла наверх и повесила на неё венок из колосьев, васильков и дикого мака, и парень стегнул волов кнутом. Остальные взвалили на плечи грабли и вилы и, весело напевая, двинулись вслед за телегой. Дома работники рассказали хозяйке, как им солдат помогал, и хозяйка тут же принесла ему крынку добрых сливок с хлебом. Пётр поел, простился и пошёл прочь. Да не в город, а к лесу.
Солнце давно закатилось, а Пётр всё шагал, пока в полночь не добрался до пригорка, откуда увидал свою родную деревню.
В деревне уже все спали, лишь собачий лай да пение петухов нарушали тишину. У тёткиного двора Пётр перескочил через забор и тихонько прокрался к дверям. Чёрный пёс заворчал, но Пётр его утихомирил.
– Лежи, Черныш, лежи! – И пёс спокойно улёгся, узнав голос хозяина.
– Тётушка, отоприте, – постучал Пётр в окно.
– Кого там несёт? – проговорила тётка, крестясь со страху.
– Да не бойтесь, отоприте. Ведь это я, ваш Пётр.
– На побывку? – спросила старуха, открывая щеколду.
Но Пётр ей не ответил и проскользнул в горницу. Тётка вошла за ним, достала с плиты трут и зажгла лучину. Видит, Пётр без мундира и без шапки.
– Что-то ты, парень, чудной какой, что с тобой приключилось?
– Я из армии удрал, уж очень тяжела солдатская доля. Останься я там ещё немного, и меня бы повесили. Дайте мне поскорее моё платье, я переоденусь и дальше пойду. Военную одежду спрячьте, чтобы её никто у вас не нашёл. Шапку я бросил в реку, пусть думают, будто я не вынес солдатчины и утопился.
– О, господи, дождалась я радости! – причитала тётка. А потом развела огонь в очаге и сварила племяннику вкусную похлёбку.
Переоделся Пётр в деревенское платье, стал рассказывать старухе про свои злоключения.
А потом надел на голову широкополую шляпу, сунул в карман краюху хлеба и, распрощавшись с плачущей тёткой, отправился по свету искать себе подходящей работы.
Пока ходил по ближним селениям – работы не спрашивал, но забрёл наконец далеко и остановился в деревне возле богатого двора. Видит, на завалинке человек сидит, в одной руке полбуханки хлеба держит, в другой – кусок мяса. Закусывает.
– Благословен будь твой дом, хозяин, – поздоровался Пётр.
– Навеки! – отвечает тот, набивая рот. – Тебе чего?
– Не нужен ли вам работник? Я из солдатчины иду, работу ищу.
– Из солдатчины, говоришь, а не больно ли ты молод? Не иначе, проштрафился, коли тебя списали! Небось тебе хлеба подавай побольше, да чтобы на столе картишки, а за столом девчонка! А я чтобы за тебя потел, а ты мне за хозяина? Ступай подальше!
Пётр принялся хозяина упрашивать, а тот его знай ругает да к чертям посылает, а потом плюнул, повернулся, да и пошёл к себе в дом. Стыдно стало Петру, что хозяин его прогнал, да что поделаешь?
В другой деревне решил он пойти прямо к старосте, да про солдатчину ни гу-гу. Подошёл к воротам, взялся за скобу, калитка отворилась, и по всему дому звонок зазвонил. Выбегает из кухни хозяйка и спрашивает Петра, чего ему надо.
– Хотел я спросить у господина старосты, не нужен ли ему работник? Батюшка у меня помер, ничего мне не оставил, мне работать надо.
– Я спрошу, – ответила хозяйка и пошла в комнаты, где её муж с двумя гостями в карты играл.
– Во дворе деревенский парень ждёт, работы спрашивает; паренёк, похоже, приличный. Через неделю наш батрак уходит, не поговорить ли вам с ним?
– Пускай катится к чёрту! – ответил староста и сдал карты. Хозяйка вышла и передала Петру ответ старосты. Он попрощался и, в сердцах хлопнув дверью, поторопился подальше от негостеприимного дома.
– Видно, в деревне мне работы не найти. Пойду-ка я лучше в город, – решил он и зашагал по дороге.
Но и в городе ему не повезло: богатый купец тоже послал его к чёрту, да ещё и деревенским дурнем обозвал.
«Все-то меня к чёрту посылают! Знать бы, как к нему пройти, и думать бы не стал, отправился прямой дорожкой! У чёрта скорее подходящую работёнку найдёшь, чем у этих злых людей», – думал Пётр, отдыхая в лесу на траве. Деньги у него кончились. Стал он жалеть, что удрал с военной службы. Да что делать?