Протискиваясь между людьми, Жоскан подошел к хрупкой женщине с рыжими, но уже слегка тронутыми сединой волосами, которая прикрепляла к прялке колесо. На ней была холщовая рубашка и синее верхнее платье с роскошной вышивкой на рукавах.
Жоскан низко ей поклонился. Я последовала его примеру: так как на мне не было платья, я тоже сделала поклон. Он заговорил по-нинийски, и я различила слова «баронесса до-Лире». Сомнений не осталось: передо мной действительно стояла хозяйка поместья.
Она обратилась к Жоскану по имени, он явно был здесь частым гостем. Мужчина представил меня медовым голосом, и хозяйка, похоже, осталась под впечатлением. Таким тоном он мог убедить ее в величии кого угодно – даже шерстяных коз. Затем Жоскан тихонько прошептал мне:
– Давайте. Зачитывайте.
Я достала из мешочка официальное послание королевы Глиссельды дворянам Ниниса, приподняла подбородок и улыбнулась. Жоскан поддержал меня едва заметным одобрительным кивком. Я торжественно развернула пергамент и начала читать. Жоскан переводил всю мою речь до последнего слова на изящный, высокопарный нинийский.
Достопочтенные лорды [ «и дамы», – торопливо добавила я от себя] Ниниса,
Я прибыла сюда, чтобы поприветствовать вас от лица Глиссельды, королевы Горедда, засвидетельствовать ее почтение и передать наилучшие пожелания.
Вам известно, что на севере драконы вступили в конфликт между собой. Его последствия неизбежно придут на юг: Старый Ард хочет снова начать охоту на Южных землях – не только в Горедде, но также в Нинисе и Самсаме. Горедду часто приходилось в одиночестве нести бремя драконьей агрессии. Мы не держим на вас обиды – для нас честь быть бастионом Южных земель, – но после сорока лет мира и роспуска рыцарских орденов мы оказались не готовы к новому нападению.
Граф Пезавольта отправил последних оставшихся рыцарей Ниниса в форт Надморье, чтобы они обучали новых дракомахистов плечо к плечу с нашими. Мы ценим его щедрый, дружеский жест, но этого недостаточно. Мы полагаемся на баронетов Ниниса, сердце и честь Южных земель. Пожалуйста, внесите свой вклад.
Это письмо трудно далось Глиссельде и Киггзу. Они пытались сохранить баланс, сделать его одновременно настойчивым и отчаянным, польстить и надавить на чувство вины. Дальше прилагался перечень того, чем можно было помочь Горедду: воины, оружие, зерно, древесина, сырые материалы для огня святого Огдо и так далее. Переводя мои слова, Жоскан полировал их до блеска и бросал под ноги баронессы, словно переливающиеся драгоценные камни.
Когда я начала говорить, она пряла шерсть. Когда я закончила, она уронила кудель на колени и прижала ладонь к сердцу.
– Помочь вам будет честью для Палашо-до-Лире, – сказала она (согласно переводу Жоскана). – Нинийцы знают, чем обязаны Горедду. Мы помним, что наша прекрасная, процветающая страна стала таковой благодаря жертве гореддийцев. Мари, – обратилась она к женщине, которая проходила мимо нас с корзинкой шерсти в руках, – принеси мне перо и чернила. Я изложу свои обещания письменно.
На такой исход я даже не могла надеяться. Баронесса отдала нам бумагу, после чего мы отужинали в столовой, которая была меньше зала, зато отличалась отсутствием коз. От радости я не могла усидеть на месте. Когда дворецкий повел нас к гостевому флигелю, я тихонько прошептала Жоскану:
– Вы оказались правы. Бояться было нечего.
Он улыбнулся и проговорил:
– Не все отнесутся к вашей просьбе столь благосклонно.
Нам с Абдо дали просторную комнату с камином и двумя кроватями, каждая из которых находилась в углублении и закрывалась шторой. Во мне внезапно проснулся инстинкт старшей сестры, и мне захотелось позаботиться о том, чтобы Абдо хорошо выспался. Его приготовления ко сну были не так сложны, как мои: он почистил зубы деревянной палочкой, переоделся в длинную тунику, которую взял с собой специально для сна, завязал на голове шелковый шарф и стал скакать по кровати.
– Друг мой, – произнесла я несколько минут спустя, – уверена, что без этого можно обойтись. Только не говори, что твой бог обязывает тебя совершать подобный ритуал, потому что я в это не поверю.
«А вы перед сном делаете только то, без чего нельзя обойтись?» – спросил он, не переставая прыгать.
– Если я не почищу чешуйки и не смажу их маслом, они будут чесаться, – сердито ответила я. Мой чайник стоял на огне уже целую вечность и никак не хотел закипать.
«Я не об этом. – Он перестал прыгать и посмотрел на меня внимательным, совиным взглядом. – Вы каждый вечер ходите в свой сад».
– Без этого тоже нельзя. Иначе меня охватит видение про кого-нибудь из вас, моих злодеев!
Он склонил голову набок. «Когда вас охватывало видение в последний раз?»
– В середине зимы. Это было видение о тебе, если помнишь. Ты знал о моем присутствии.
«Я искал вас. Я сам вызвал то видение, потянулся к вам. А до этого?»
Я озадаченно покачала головой:
– Не помню. Несколько лет назад. Я тщательно ухаживаю за садом. Для меня это как обряд.
«Ха! – воскликнул он и наконец улегся с задумчивым выражением лица. – Для вас это как суеверие. Попробуйте не ходить в свой сад. И посмотрите, что произойдет».
– Только не в поездке, – отрезала я, снимая чайник с огня. – Что, если меня охватит видение и я упаду с лошади?
Ответа не последовало. Я повернулась к Абдо и увидела, что он заснул.
На следующее утро мы проснулись рано и уже почти закончили одеваться, когда наши сопровождающие пришли нас будить. Я как раз зашнуровывала бриджи (слава всем святым, что я попросила портного сшить их с подкладкой) и не успела надеть дублет поверх нательной рубашки, – но Абдо все равно открыл дверь. В комнату вошли Жоскан, Мой и Нэн. Мой вид их ничуть не заботил: они принесли горячую буханку хлеба и головку рассыпчатого козьего сыра. Так как стола у нас не было, они поставили завтрак на пол. Я наконец накинула свой синий шерстяной дублет и присоединилась к ним.
Капитан Мой отложил сыр в сторону и разложил перед нами пергамент с картой Ниниса. Из висящего на поясе кошелька он достал очки в золотой оправе и нацепил их на нос, сразу приобретя нелепый вид.
– Так, – начал он, взяв ломоть хлеба из рук дочери, которая рубила буханку кинжалом. – Где вы рассчитываете найти наших дам-полудраконов?
Услышав слово «полудраконов», Нэн бросила на меня быстрый взгляд. Она явно умирала от любопытства.
– К сожалению, я совершенно не знаю Ниниса, – ответила я. – А в видениях могу разглядеть только то, что находится вокруг моих собратьев. Это не многое дает.
К моему удивлению, капитан остался искренне доволен таким ответом.
– Задачка что надо! Две женщины, одна большая страна. Если вы не прибудете в Сегош через шесть недель, Самсам объявит нам войну…
– Не объявит, – торопливо перебил его Жоскан – видимо, на тот случай, если я не пойму, что Мой преувеличивает. – А вот моя прабабушка нас убьет.
Мой пожал плечами и широко улыбнулся.
– Мы трое знаем Нинис как свои пять пальцев. Опишите, что видели.
Больше всего мне было известно о Голубике – художнице, чей аватар оставлял разноцветные круги на воде.
– Одна из них рисует фрески. Сейчас она работает над ликом святого Йобертуса – не знаю, где именно. А до этого она нарисовала потрясающую икону святой Фионнуалы в городе Меши.
– Санти Фионани? – переспросила Нэн. Нинийцы чтили Повелительницу Вод под этим именем.
Мой ткнул пальцем в город, стоявший на реке в восточной части Ниниса.
– Как вы поняли, что это в Меши?
– Мне повезло. Однажды я увидела ее на улице и заметила вывеску.
– А, ту, на которой написано «Меши», под сосной, – промычал Жоскан, жуя кусок сыра.
– В той части страны много вывесок не встретишь, – согласился Мой. Его дочь сняла крышечку с чернильницы, взяла кисточку и аккуратно нарисовала рядом с городом красную точку.
– Настоятель храма Санти Фионани может знать, куда она направилась, – предположил Жоскан. – К тому же Меши упоминается в списке стратегически важных лордов, составленном дамой Окрой. Наверняка она внесла его из-за местных залежей серы.
Это внушало надежду. Я решила попробовать описать вторую итьясаари – Мерцающую Тень.
– Вторая женщина ведет жизнь отшельницы в каком-то огромном сосновом лесу…
– Это в Пинабре, – не моргнув глазом выпалил Мой. – Меши как раз находится у ее западной границы.
Жоскан обвел карту широким жестом.
– Это довольно большой регион. Он опоясывает восточные горы и расходится вниз, словно юбка.
– Здезь легко заблудиться, – нерешительно вставила Нэн. Я впервые услышала, как она говорит на гореддийском. У нее был сильный акцент, но, похоже, ей хорошо удавалось следить за ходом разговора.
– Будем решать проблемы одну за другой, – сказал Мой. – Сейчас нам достаточно одной цели: Меши. К тому же по пути нас ждет немало палашо, в которые нужно заехать.
Он поднялся на ноги, а Нэн скрутила карту. Через полчаса мы уже были в пути.
Палашо и правда усеивали земли Ниниса, как драгоценные камни. Иногда мы останавливались в двух или даже трех за один день. Прошел слух, что я играю на флейте, а Абдо танцует, поэтому нас часто просили выступить. Иногда нинийцы приглашали собственных танцоров. Абдо следил за ними с жадным вниманием, а потом повторял новые прыжки и позы, пока мы поднимались в очередную комнату, где нам предстояло провести ночь. В какой-то момент Мой начал обучать его танцам салтамунти и воли-вола.
– Сегодня баронет Дэс Файяшо накричал на меня, – доложила я Глиссельде и Киггзу из гостевой комнаты Палашо Файяшо. Мы были в пути уже около недели.
– Какой ужас! – воскликнула Глиссельда, а Киггз в это же мгновение произнес: – Ты в порядке?
Я откинулась на мягкие подушки, над моей головой раскинулся шелковый балдахин. Дэс Файяшо умел принимать гостей – даже тех, которых предварительно обругал.