– Мы обсудим это наедине, Благословенная, – сказал Джозеф. В его голосе слышалось предостережение, но я подозревала, что эту битву он уже проиграл. Губы Джаннулы изогнулись в хитрой усмешке. Джозеф прокричал: – Охрана! Заприте этих двоих в покоях восточного коридора и не спускайте с них глаз!
Два стража, сопровождавшие нас с Абдо по городу, сделали шаг вперед, а вслед за ними показались еще два с алебардами[5] в руках (на мой взгляд, расхаживать с таким оружием внутри замка было верхом абсурда). Джозеф передал нас им.
Когда нас с Абдо выводили из тронного зала, я бросила на Джаннулу еще один взгляд. Она тоже смотрела на меня, и в ее глазах светился расчетливый огонек.
13
Нас с Абдо разместили в разных спальнях. Комната была удобной – если забыть про стража, стоящего у двери. Следующие несколько часов я шагала туда-сюда по ковру, лежащему перед камином, и размышляла о том, что нас ожидало. Кроме того, я сожалела об утрате тников: Глиссельде и Киггзу было необходимо узнать про Джозефа и Джаннулу. Наконец я залезла в кровать, укрытую пологом, и попыталась успокоиться, проведав обитателей своего сада. Стоило мне уснуть (по крайней мере, мне так показалось), Джаннула уже трясла меня за плечо. Я решила, что сплю и вижу сон.
– Вставай, – резко сказала она и ущипнула меня. – Тебе нужно сесть на корабль до Порфири, пока этот упертый регент снова не передумал.
Я кое-как влезла в свою одежду и вышла вслед за Джаннулой. В полутьме коридора нас ждал Ингар с чемоданом в руке. Его глаза, скрытые за стеклами квадратных очков, казались мутными. Рядом с ним стоял Абдо.
Джаннула взяла меня за руку. Я вздрогнула, почувствовав ее прикосновение, но не решилась вырываться. Я не сопротивлялась, пока она вела меня по коридору, а потом вниз по винтовой лестнице, и время от времени я украдкой бросала на нее взгляды. Теперь, когда я выросла, она была немного ниже меня, но от этого пугала не меньше: казалось, я сжимаюсь от одного ее присутствия, и вес нашего прошлого вдавливает меня внутрь моего же тела.
Злилась ли она на меня? По ее лицу ничего нельзя было понять.
Мы вышли из замка через ворота, которые вели к гавани, и от холодного морского ветра я проснулась окончательно. Над нами раскинулось бледно-розовое небо, а Джаннула шла впереди мимо мола и вниз по скользким каменным ступеням, пока мы не подошли к корабельной шлюпке, привязанной к огромному железному кольцу. Седовласый гребец сидел на борту и спал, укрыв глаза промасленной шляпой – когда Джаннула окликнула его, он подскочил на месте и уронил весло в воду.
– Давайте забирайтесь быстрее, – сказала она, передавая Абдо на борт. Ингар на удивление ловко перепрыгнул через темную полоску воды.
– Ингар тоже едет в Порфири? – спросила я.
– Я отправляю его с вами, – проговорила Джаннула и потерла ладони друг о друга, чтобы их согреть.
– Почему не поедешь сама? – спросила я. Не то чтобы я этого желала, но оставлять ее здесь мне хотелось еще меньше: она могла внушить Джозефу неизвестно что.
Она ничего не сказала, но я подозревала, что и так знаю ответ. Абдо рассказывал про жреца-итьясаари Паулоса Пэнде, который мог выгнать огонь ее сознания из чужих голов. Порфирийцы уже знали, кто она такая, и не очень-то жаловали.
Но я не могла уехать, не получив ответы хоть на какие-нибудь вопросы.
– Чего ты надеешься добиться, втершись в доверие к Джозефу?
Она раздула ноздри.
– Я преследую наши общие интересы, не волнуйся, – произнесла она, обхватив себя руками. Дул промозглый, сильный ветер. – Этот регент слегка… непредсказуем. Я не думала, что он захочет заключить тебя под стражу. Я, конечно, не могу этого позволить – ты должна продолжить поиски. Ингар поможет тебе заниматься делом и не отвлекаться на своего ужасного дядюшку.
Я вздрогнула, осознав, что она знает, где скрывается Орма. Джаннула усмехнулась, наклонилась ко мне и прошептала:
– Когда Джозеф рассматривал твое кольцо, Абдо вспомнил кое-какую интересную и важную информацию. Пока он спал, я зашла в его сознание и обнаружила ее.
Она попыталась подтолкнуть меня к шлюпке. Я не поддалась, крикнув:
– Чего ты хочешь здесь добиться? Почему Джозеф?
Она прекратила меня толкать.
– Твоим вопросам не видно конца. Вот она я, помогаю тебе как могу, а ты все равно мне не доверяешь. Как мне тебя убедить, Серафина?
– О, это очень легко. Отпусти Абдо, даму Окру и всех остальных, чьи сознания ты поймала на крючок, и тогда я подумаю…
Она толкнула меня что было сил, и внезапно земля ушла из-под моих ног. Я полетела спиной к морю, и глаза Джаннулы округлились, как будто она не ожидала, что лишит меня равновесия.
Я больно приземлилась на колени к Ингару. Лодка зашаталась, и нас обдало морской водой. Ингар, который, похоже, ничего подобного не ожидал, пропищал: «Ой!» Абдо кинулся мне помогать, но я отстранилась от него и сама вскочила на ноги в отчаянно качающейся шлюпке.
– Я еду в Порфири ради королевы, а не ради тебя, – прокричала я Джаннуле. – Я не стану тебе помогать!
Джаннула повернулась ко мне спиной и стала медленно подниматься по направлению к замку, башни которого темнели на фоне рассветного неба.
Оказалось, что нам предстояло отправиться в путь на двухмачтовом порфирийском торговом корабле, стоящем на якоре довольно далеко от берега. У Ингара были документы, подтверждающие наше право ступить на борт, так что моряки подняли нас наверх на специальном подвесном стуле одного за другим. Поднимаясь, Абдо оттолкнулся ногами от борта корабля и приземлился на палубу в прыжке. Ингар шлепнулся на нее, как мешок с зерном.
Мне ужасно не хотелось признавать, что Джаннула нам помогает, но ей удалось вывезти нас из Бластэйна быстро, да еще и за счет регента. Какими бы ни были ее мотивы – которым я в любом случае не могла доверять, – мы продолжили наш путь. Оставался последний этап. В Порфири мне предстояло найти семь итьясаари и своего ужасного дядюшку (как величала его Джаннула). А потом можно было наконец отправляться домой.
Домой. Это слово эхом отозвалось в моем сердце. Больше всего на свете я хотела вернуться домой. Даже мысль об Орме не воодушевляла меня так сильно, как обычно.
Я знала, что Абдо тоже скучает по дому. Казалось, ему доставляет огромную радость просто находиться на борту среди других порфирийцев и слушать их разговоры. Он весело скакал по палубе, желая обследовать все на свете. Ингар отважно бродил за ним. Я подошла к моряку и кое-как задала ему вопрос по-порфирийски. В конце концов, он меня понял и провел меня по узкому коридору, находящемуся в передней части корабля, до тесной каюты, где нам троим предстояло жить.
Я поблагодарила моряка, и он вернулся к своим делам, а я стала постигать жизненно необходимое искусство: как правильно нагнуть голову, чтобы пройти в низкую дверцу.
Когда я оказалась внутри, даже не набив при этом ни одной шишки, то увидела, что в каюте находятся три узкие койки: две с левой стороны и одна с правой – над небольшим комодом. Я решила занять левую нижнюю, не сомневаясь, что Абдо захочет спать наверху. Ингар мог в одиночку разместиться на другой стороне комнаты, в полуметре от нас. Я досадливо пнула пустую койку. Мне не хотелось видеть его рядом с собой. Может, нам повезет и он свалится в воду? Я прилегла, согнувшись в три погибели на колючем одеяле и свесив ноги в ботинках. Корабль качался подо мной.
А внутри меня покачивалось чувство, которое я предпочла бы не замечать.
Вся моя экспедиция пошла не по плану. Она начиналась так чудесно: Недуар и Бланш оказались родственными душами, и мне казалось, что я на самом деле им помогла. А потом все начало потихоньку разваливаться. Джианни Патто, ненароком совершающий убийства. Злобная Од Фредрика, вдруг ставшая дружелюбной после манипуляций Джаннулы. Абдо и дама Окра, лишившиеся власти над своими собственными сознаниями.
В мою голову Джаннула по-прежнему проникнуть не могла, но теперь она вышла из тюрьмы и свободно бродила по миру, забираясь в чужие разумы. Она была способна причинить ужасный вред. Злобный граф Джозеф признал, что в его восхождении на трон есть и ее заслуга. Я подозревала, что это только начало.
Я закрыла глаза ладонями. Она хотела, чтобы я привезла порфирийских итьясаари в Горедд. Но как я могла просить их об этом, не зная, что у нее на уме? Даже если Киггзу и Глиссельде удастся поймать ее на границе и запереть в камеру, что это даст, если она может перемещаться по чужим сознаниям?
В каюту вошел Ингар.
– Ой, исфините. Решили пошпать? – Он говорил с акцентом, крепким, как замороженное масло.
Я перевернулась на бок, спиной к нему. У меня не было желания говорить со шпионом Джаннулы, но он явно пытался завести разговор со мной.
– Я… эээ… ошэнь рат поснакомиться с фами. Фсе так, как она и гофорила. Шкоро мы будем фсе фместе!
Я бросила на него взгляд через плечо. По лицу Ингара растеклась глуповатая улыбка. Его карие глазки за стеклами квадратных очков бегали от одного предмета к другому, ни на чем не останавливаясь. На его бледной, напоминающей луну голове отражались блики света из иллюминатора. Вероятно, этот шпион мог сослужить службу и мне.
– Что еще говорила Джаннула? – спросила я, аккуратно привстав.
– Только хорошее о фас, фсегда! – воскликнул он и восторженно всплеснул своими полными руками. – Фы ее люпимица. Фам так повесло.
Я была ее любимицей. К горлу подступила тошнота.
– Сколько вы уже ее знаете?
– Четыре года, – ответил он и застенчиво опустил взгляд, как будто я спросила, как давно он ее любит. Возможно, он и правда ее любил. – Но мы фстретились… встретились – так прафильнее? – Я кивнула, и он продолжил: – Я с ней встретились только два месяца насат. Прешде… Нет, надо сказать «прежде». Прежде я говорил с ней только в голове. Фы понимаете.
– Понимаю, – сказала я, производя мысленные подсчеты. Получается, она нашла его вскоре после того, как я заперла ее аватар в Ви-Коттедже, закрыв ей доступ к своему сознанию. Недолго же она оставалась в одиночестве. – Как она нашла вас четыре года назад?