– Не вссе жертвы дают ссоглассие, – пояснил Мита. – Некоторые не хотят возвращаться в есстесственный облик. Этих негодяев держат здессь, а ее камера была в ссамом конце.
Я прошла по коридору, чувствуя, что сердце колотится где-то в горле, и открыла тяжелую дверь, которая вела в бывший дом Джаннулы. Я узнала эту камеру: грязный пол, низкая кровать, холодные стены. Костюм из кроличьих шкурок висел на крючке рядом с дверью.
Они ставили на ней эксперименты. У меня свело живот.
Неудивительно, что она отреагировала на меня так, как отреагировала. Возможно, я была первым участливым человеком, которого она видела за всю свою жизнь. Я появилась ниоткуда и проявила к ней доброту.
А потом выгнала из своего сада, заставив вернуться в эту жизнь.
Мое горло пересохло настолько, что я едва могла говорить.
– В конце концов, они ее отпустили. Я не смею надеяться, что это был акт милосердия, но… но почему они ее отпустили?
– Отпусстили? – повторил Мита. – Ее, в дикую жизнь? Они ее не отпусскали.
Я нахмурилась:
– Но я видела ее в Самсаме.
Он открыл рот и снова его захлопнул, обдумывая мои слова.
– Она научилассь сстратегичесским играм, научилассь хорошшо. Они сстали сспрашшивать ее мнение по разным вопроссам.
– Стратегическим играм, – механически повторила я.
– Генерал Палонн взял ее сс ссобой на ссражение при Гоманд-Айнн, – сказал Мита. – Мы надели ей на шшею цепь и ссделали хорошший косстюм из шшерсти овцебыка, потому что они должны были сследить за происсходящим сс ледника.
Я дрожала всем телом. Присев на ее маленькую деревянную кровать, я спрятала лицо в ладони.
– Гоманд-Айнн – это место, где лоялисты потерпели одно из первых поражений. Комонот рассказывал мне. Старый Ард застал верных Комоноту генералов врасплох, спрятавшись в гнезде, где самки откладывают яйца.
– И подверг опасности собственных птенцов, – закончил за меня Мита, вращая глазами. – Рискованный план, но он сработал. Генерал Палонн был невероятно рад. Он хвастался перед докторами: «Наконец-то вы создали что-то полезное: генерала из леди».
Я вздрогнула: Мита произнес гореддийское слово «леди».
– Палонн использовал именно это слово?
– Они стали ее так называть, – пояснил Мита. – И она помогла Старому Арду одержать еще не одну победу.
Все это время мы считали, что Лэди – это фамилия дракона, даже не допустив, что это может быть слово из нашего собственного языка. Печально знаменитым генералом Лэди была Джаннула.
26
Я должна была немедленно сообщить Глиссельде, что Джаннула служит Старому Арду и, вероятно, действует в Самсаме по приказу драконов. Я понимала: она скоро отправится в Горедд, чтобы присоединиться к другим итьясаари, если уже не отправилась. Королеве было необходимо схватить ее и запереть в тюрьме, чтобы она не успела натворить новых бед.
Я вытащила тник, приобретенный в Порфири, и немедленно бы его использовала, если бы Мита не закричал:
– Они услышат вас!
Он выхватил устройство у меня из руки и проглотил его вместе с цепочкой.
Я впилась в него полным ужаса взглядом.
Мита издал горлом странный щелкающий звук. Я так и не поняла, злился он на меня или извинялся.
– Цензоры заметят нессанкционированную транссмиссию. Пойдем. Поговорим еще поссле того, как посспишшь.
Я пошатывалась от усталости, и сил спорить у меня не было. Он повел меня к гнездовью по другому маршруту – без всяких операционных, – но когда мы добрались до его гнезда, оно было забито доверху. Около двадцати квигутлов лежали друг на друге. – Тут еще ессть мессто, – заявил Мита. – Давай, заходи.
Я окинула взглядом спящих квигов.
– Они не испугаются, когда увидят меня?
– Не иссключено, – сказал он и убежал прочь.
Я нашла себе местечко, куда можно было лечь, никого не задев, но этот участок пола был покрыт кусочками коры, которые впивались мне в кожу. Хотя я ужасно устала, мои нервы были натянуты словно струны и тревожно дрожали. Я подумала войти в свой заброшенный сад и снова отправить сообщение через Ларса, но, когда я сделала это в прошлый раз, пострадал Виридиус. С кем еще я могла связаться? Кто еще не успел себя скомпрометировать? Я еще долго лежала, мучаясь от отчаяния.
Сон накрыл меня, как лавина.
Кто-то тыкал меня в щеку липкими подушечками пальцев. Стоило мне вспомнить, кто это может быть, я резко села. Полдюжины квигов разбежались от меня в разные стороны: некоторые взобрались на стены, а один заскочил на потолок. Я потерла глаза большим и указательным пальцами. Единственный свет проникал в помещение из коридора. Я понятия не имела, сколько сейчас времени.
– Мита ссказал тебя разбудить, – с вызовом произнес квиг, сидевший на потолке.
– Мы ссобираем тники, – сказал другой. – Ты должна нам помочь.
– Сколько я проспала? – спросила я, снова опускаясь на пол.
– Очень долго! Ссегодня уже не ссегодня, а завтра. Порфирийская дракониха встала и помогает. – Они все издали такой же странный звук, как и Мита, и я мысленно предположила, что они так смеются.
Они накормили меня жесткими горными овощами и недоваренным мясом яка. Вкус был отвратительный, но, по крайней мере, продукты не успели испортиться. Потом я последовала за группой подростков по служебным тоннелям, настолько низким, что я не могла встать в полный рост. Квиги проникали в личные логова Цензоров и врачей, находили в них тники и тними (устройства, которые могли также транслировать изображение) и прятали их у себя в горле. Возвращаясь в туннель, они отрыгивали их и складывали в небольшую тележку, а я катила ее мимо гнездовища в далекую и тесную комнатку, в которую сама едва могла протиснуться. Там их принимал еще один квиг и отправлял на склад.
Конечно, некоторые устройства висели на шеях и запястьях Цензоров и докторов. Когда мы закончили с логовами, Мита воспользовался внутренним тнимом, и его узловатое лицо появилось в каждом уголке лаборатории № 4, а шепелявый голос во всеуслышание объявил:
– Внимание, Цензоры! Необходимо сдать все транслирующие устройства для их обновления в обязательном порядке, согласно Цензорскому Приказу № 59506—9.
Драконы подчинились. Отстояв очередь в одном из громадных коридоров недалеко от химических лабораторий, они сбрасывали свои тники в тележку, оставленную Митой. Лежа в вентиляционной трубе, я подслушивала будничные разговоры драконов – кто кого укусил, с чего это Инна отправился в отпуск, каков молекулярный состав того нового нейротоксина, почему яки сейчас набирают вес не так быстро, как раньше. Их тники были больше, чем те, которые носили саарантраи, – драконий браслет показался бы человеку тяжелой нашейной цепью, а кольцо сошло бы за браслет. Некоторые прикрепляли тники к своим головам с помощью нитей, напоминающих паутину, чтобы можно было разговаривать, не занимая когтей.
Я лежала на животе у вентиляционной решетки. С обеих сторон ко мне прижимались квигутлы. Они терлись об меня головами, словно кошки. В какой-то момент мне это надоело, и я прошипела:
– Прекратите!
– Не можем, – проговорил тот, что был ближе к моему лицу. – Ессли они почуют вашш запах, то убьют васс, и всся работа Эсскар пойдет нассмарку.
Было трудно поверить, что существа, ведущие такие унылые разговоры, могут меня убить, но в тот день четверым инженерам-квигутлам прижгли кожу факелами: одному за то, что без причины подошел слишком близко к Цензору, а остальных потому, что они искали тники, спрятанные в драконьих логовах. Окончив работу, мы с соседями Миты по гнезду отправились в квигский лазарет, чтобы их навестить. Это было ярко освещенное помещение с несколькими бассейнами в форме яиц, встроенными в пол. Каждый из раненых инженеров лежал в отдельном резервуаре, наполненном какой-то вязкой жидкостью. Бризи помогала квигам-фельдшерам, зачерпывая жижу половником и выливая ее на нежные, обожженные головы. Пострадавшие квигутлы выглядели довольно радостными, учитывая, что с их тел слезала почерневшая кожа.
– Не переживай, им дают десстальцию, – прошептал мне на ухо один из квигов. – Они чувсствуют боль, но им вссе равно.
Я размышляла над этим высказыванием, когда в палату вошел Мита. Он по очереди поприветствовал каждого из своих инженеров, а потом посеменил ко мне. Оказалось, что он принес из гнезда мою флейту; теперь он торжественно вручил мне ее своей задней парой рук.
– Я надеялся, что ты ссможешь ссыграть нам пессню, – попросил он, проведя рукой по конусовидному глазу. – Я ее написсал. Я буду петь, а ты подыграешшь.
– Мне нравятся квинты! – раздался чей-то голос. – Длины их волн кратны друг другу!
– А я люблю тритоны! – воскликнул кто-то еще.
Мита выкашлял уголек, сплюнул его на пол и начал петь:
О, ссаар, берегиссь!
Берегиссь орды,
Которую не замечаешшь.
Мы сстроим твое логово,
Чиним, изобретаем,
Не получаем за это денег.
Ты выжигаешь нам кожу,
Ломаешь нам коссти,
Убиваешшь безнаказанно.
Но отныне мы
Не бесспомощны.
Наш день грядет.
Мы ссвободны.
Я ошеломленно на него глазела. Не только потому, что он сочинил стих, который на его языке звучал ритмично и рифмовался, но еще и потому, что мелодия была абсолютно немузыкальной, и я понятия не имела, как ей подыграть. Я даже не могла выстроить квинту, потому что не понимала, какую ноту он поет – это скорее походило не на определенный звук, а на низкий, горловой рык. Но тут он стал через нос выводить пронзительные, посвистывающие гармонии, напомнившие мне пение Брасидаса на портовом рынке.
Я забеспокоилась, не разнесется ли этот звук по туннелям, но квигов это, похоже, не волновало, а они явно знали свою гору лучше, чем я. Тогда я решила, что тоже могу поверещать. Я сыграла несколько пробных нот, и квиги вокруг меня начали издавать шелестящие звуки. Это походило на одобрение, но я не была уверена, пока они не запели вместе с нами.