, словно пожилой дедушка, которому помогает внук.
Ардмагар Комонот заметил меня и вприпрыжку бросился навстречу. Я старалась на него не смотреть, но его живот болтался очень красноречиво.
– Серафина! – крикнул он, и на одно кошмарное мгновение мне показалось, что он сейчас меня обнимет. – У нас получилось! Лаборатория теперь принадлежит нам, и скоро мы узнаем все секреты Цензоров.
– Вы в обличье саарантраса, – заметила я, уставившись в высокий каменный потолок.
Он расхохотался. Я перевела на него взгляд и увидела, что его тело трясется, как холодец в миске.
– Я хочу все прочувствовать! – воскликнул он. – Это же триумф, да? Мне нравится эта эмоция. Она очень вдохновляет.
– Мне нужно с вами поговорить, – сказала я.
– Сейчас, – произнес он, подняв ладонь. – Эскар кое-что ищет. Она сделала потрясающее предположение, основываясь на одном воспоминании-жемчужине, и теперь мне нужно подтверждение.
На другом конце комнаты Эскар махнула крылом в знак согласия.
– Что она предположила? – спросила я, подозревая, что уже знаю ответ. – Случайно не то, что Цензоры тайно держали здесь женщину-полудракона и ставили на ней эксперименты?
– Откуда ты знаешь? – спросил Комонот. Эскар изогнула шею и уставилась на меня.
Я перевела взгляд на двух незнакомых драконов в углу. Мне не хотелось вести этот разговор при незнакомцах.
– Квигутл сказал мне, что именно из-за нее Эскар покинула ряды Цензоров, хотя сама Эскар забыла об этом упомянуть.
Третье веко Эскар затрепетало. Кажется, она была в замешательстве.
– Я не думала, что это важно.
– Она планировала эту операцию много лет! – с восхищением произнес Комонот. – Она ушла от Цензоров из-за обдуманного морального протеста. – Я забыла, что не стоит на него смотреть: он отвратительно мне подмигнул. – Я знаю, вы, люди, предпочитаете сопереживать и проявлять милосердие, но это все равно что угадать ответ уравнения при помощи интуиции: чтобы знать наверняка, все равно придется вернуться назад и решить его. Мы можем сделать поистине высокоморальные заключения, следуя своим путем.
Древний дракон фыркнул, закашлялся и сплюнул в угол огромный сгусток слизи, который тут же начал тлеть.
– Вы найдете записи в документе «Эксперимент 723а», – прохрипел он. – Но я нашел бы быстрее… Если бы вы дали мне воспользоваться собственным аппаратом…
– И стереть что-нибудь еще? – проревела Эскар. – Не думаю.
– Это было текущее обновление, – провыл старый хранитель архива, словно сломанная волынка. – Все, что я стираю, хранится у меня в голове. Я ничего не забываю.
Эскар нашла нужный документ и теперь быстро его просматривала, нетерпеливо раздувая ноздри и выпуская из них струйки дымка.
– Да, все так! – крикнула она наконец. – Племянница генерала Палонна, дочь его умерший сестры Эбайнд. Это существо заперли на двадцать семь лет и использовали как подопытное животное.
Комонот замер, сложив руки на груди.
– Я разделяю твое мнение, что это сомнительный поступок. На его основе ты предлагаешь полностью избавиться от института Цензоров?
– Она была умна, а ум имеет ценность, – сказала Эскар. – Вы применяете этот же принцип по отношению к человечеству. Это здравый принцип, но его надо расширять, а не сжимать.
– Смехотворный принцип! – проскрипел незнакомый голос, и мы обернулись к птенцу, который поддерживал старого хранителя архива. Тот обнажил зубы. – Другие существа могут обладать умом, но лишь драконы по-настоящему логичны. Логика чиста и неразрушима. Соображения не драконов могут испортить нас до такой степени, что мы перестанем быть драконами. Общение с людьми разрушает нас, и мы должны выжечь эту заразу из нашего вида.
Его слова заставили меня вздрогнуть. Я взглянула на Комонота, как будто он мог ощутить то же самое, что и я, но он внимательно смотрел на молодого дракона. Слова птенца явно его заинтересовали.
– Вот оно что, – проговорил он, решительно кивнув. – Это и есть новая логика: в твоем понимании я не дракон, и ты готов отдать свою жизнь, чтобы положить конец моей. Теперь я четко услышал вашу позицию. Но откуда она появилась?
– От этого существа, – проворчал старый хранитель архива, и из уголка его рта потекла слюна. – Из эксперимента 723а. Ты считала его умным, Эскар? Оно оказалось даже чересчур умным.
Я больше не могла сдерживаться.
– Ее зовут Джаннула. Она помогала им придумывать стратегии. Помните, как рассказывали мне о генерале Лэди, Комонот? Это была она.
– Они выслушивают советы от полудракона, в то время как существуют полноценные драконы, которых они вообще не принимают за драконов? – спросил ардмагар, поднимая кустистые брови.
– Лэди полезна – пока, – проскрипел молодой помощник хранителя архива. – Не думайте, что мы оставим ее в живых, когда закончится эта гражданская распря.
– У нее талант убеждения, – сказала я Комоноту. – Она сейчас в Южных землях, где служит на благо Старого Арда. Она приказала отправить Орму в Горедд.
– Цензоры пытали ее! – закричала Эскар, скидывая с когтей чашечки, управляющие аппаратом. – Они сделали из нее чудовище.
– Чудовище, которое подчиняется нашим приказам, – ухмыльнулся молодой дракон.
Эскар бросила на него испепеляющий взгляд свысока.
– Вы и правда на это рассчитываете?
Возможно, Эскар просто хотела его спровоцировать, но она подняла важный вопрос. Я сомневалась, что Старый Ард может всерьез положиться на Джаннулу. Она ненавидела драконов: я помнила, с каким презрением она говорила о них и как расстраивалась, что мы с Ормой дружим. Я подозревала, что ей удалось выбраться из тюрьмы при помощи сладких речей. Теперь Старый Ард был уверен, что использует ее, а она их в этом не разубеждает.
Эскар удалось рассердить молодого дракона. Он дрожал всем телом, и из его ноздрей вылетали струйки дыма. Ему не терпелось броситься в драку, но он не мог этого сделать, потому что на него опирался престарелый хранитель архива.
– Ты пятно на лике драконьей чистоты, Эскар. Мы все про тебя знаем: как ты жила с эмоциональным уродом в Порфири и любила его, и с каким омерзительным сочувствием относишься к квигам. Мы будем выжигать эту заразу до последнего вдоха. Пусть многие из нас погибнут, хватит всего двух чистых драконов, чтобы вернуть нашу расу к ее былому…
Он осекся и вскрикнул. Старый хранитель архива внезапно, словно змея, сжал свои закостенелые челюсти на шее птенца, у самого основания головы. Рот юнца рефлекторно открывался и закрывался, а глаза закатились. Хранитель архива держал его так, пока тот не потерял сознание. Когда он разжал челюсть, голова молодого дракона повалилась на пол, подпрыгнула и замерла. Его язык неестественно вывалился наружу.
– Нужно было давно его укусить, – проскрипел старый дракон, – мои глаза уже не те, что раньше. У меня был лишь один шанс попасть в нужный нерв, и я был обязан воспользоваться им правильно. – Хранитель архива подполз к лежащему без сознания птенцу и прислонился к его телу: без поддержки его сильно кренило в сторону.
Ардмагар отсалютовал к небу:
– Все в арде. Я так понимаю, что ты не согласен с новой философией?
– Я слишком стар для философии, – проклекотал хранитель архива. – И этому получеловеку не нужно было так сильно стараться. Можно было просто протянуть зеркало, чтобы в нем отразились все наши предубеждения, и сказать: «Посмотрите, какие вы правильные!»
– Эти озлобленные генералы не одно десятилетие вынашивали свой заговор против тебя, ардмагар. Но, возможно, они бы так и провели всю жизнь, строя планы и шпионя за вами, если бы получеловеческое существо не побудило их к действию. Его дядя, генерал Палонн, приезжал сюда раз в год, но эксперимент 723а не требовал много времени. «Комонот запятнал себя, дядя. Но вы можете все исправить. Если бы у вас был шпион в Горедде, он мог бы одним ударом положить конец этому глупому договору».
– Она знала об Имланне? – Этот вопрос сам собой выскочил из моего рта. Меня привела в ужас мысль о том, что мой дедушка напал на Комонота и королеву, находясь под влиянием Джаннулы.
Престарелый дракон презрительно обнажил обломанные клыки.
– По имени нет. Но это существо необычайно хорошо умело строить догадки. Оно предположило, что у генералов должен быть свой шпион. Один я понимал, что в его интуиции кроется опасность. Больше никто не воспринимал его всерьез.
Хранитель архива закашлялся. Звук был такой, будто он крошит булыжники.
– И вот так мы запятнали собственное гнездо. Один лишь я достаточно стар и прозорлив, чтобы увидеть, как из частей складывается целое, и прочитать слова, высеченные на этой шкуре. Цензоры подвергали амнезии весь наш вид, думая, что смогут защитить и спасти драконье племя, но из-за этого мы стали восприимчивы к лести и неспособны нестандартно мыслить. Возможно, я последний живой дракон, который помнит о Великой Ошибке. Те, кто не послушал меня и оставил получеловеческое существо в живых, на всех парах идут к тому, чтобы ее повторить.
Эскар, которая все это время внимательно слушала старого дракона, кротко склонила голову:
– Учитель, о какой Великой Ошибке ты говоришь? Мои воспоминания о работе здесь были изъяты.
– Ты бы все равно ничего не знала, потому что никто тебе об этом не рассказывал. Я заговорил сейчас лишь потому, что вижу: ардмагар хочет избавиться от Цензоров. – Хранитель архива моргнул затянутым пленкой глазом, не встречаясь взглядом с Комонотом. – Почти семь сотен лет назад драконы из поколения моего дедушки решили провести тайный эксперимент. Они схватили человеческих женщин и специально спарились с ними, чтобы посмотреть, что из этого выйдет.
У меня перехватило дыхание. Вот он, эксперимент, упоминание о котором так долго искал Орма. Более того, он проходил примерно в эпоху святых. Еще одно доказательство того, что Орма оказался прав и святые действительно были полудраконами?
– С-сколько полудраконов они вывели? – спросила я тонким голосом, который был еле слышен в огромном зале.