– Правда усвоят? – переспросила я. – Как же ты хочешь их обучить?
Она развела руки в стороны.
– Оглянись по сторонам и скажи: я хоть как-то нарушила вашу подготовку к войне? Благодаря моему присутствию мощь Горедда лишь возросла, поверь мне. Ларс и Бланш совершенствуют военные машины. Мина обучает солдат новым техникам владения мечом, мои художники вдохновляют людей. Ловушка святого Абастера была полна дыр, а я ее починила. Я была нужна Горедду, и вот я здесь.
– А Орма? – спросила я. – Мне обещали, что я найду его здесь.
Ее лицо потемнело.
– Ты увидишь его, когда я решу, что пришла пора.
– Ты недооцениваешь мое упрямство, – сказала я.
Джаннула наклонилась ко мне и проговорила, понизив голос до злобного шепота:
– А ты переоцениваешь мое терпение. Давай проясним одну вещь: я могу уничтожить тебя на виду у всего мира. Я могу убедить любого из этих самодовольных придворных заколоть тебя, или друг друга, или самих себя. Помни об этом.
Я подняла руки в знак того, что сдаюсь. Она мрачно кивнула.
– Пойдем, – произнесла она, больше не дотрагиваясь до моей руки. – Я покажу тебе Сад Благословенных.
Ардовая башня, на вершине которой мы с Глиссельдой ждали прибытия Эскар, стала новым домом для объединенных итьясаари. Она возвышалась над западным крылом дворцового комплекса. С ее колокольни, уже долгие годы не видевшей колоколов, стражи когда-то оповещали жителей Лавондавиля, что пришло время прятаться в подземных тоннелях.
– С вершины можно увидеть всю долину реки Мьюз, – сказала Джаннула, когда мы проходили по последнему открытому двору, который крест-накрест пересекали красные кусты бересклета. – Это будет идеальное место для того, чтобы создать ловушку святого Абастера.
Абдо и Ларс сбили меня с ног с помощью ловушки Абастера, сплетя ее вдвоем. Теперь в распоряжении у Джаннулы было гораздо больше итьясаари. Слишком много мощи сосредоточилось в руках человека, которому я не доверяла.
Джаннула взглянула на вершину башни, прикрыв глаза от солнца.
– Ты же понимаешь, что мы тоже святые. Такие же, как сам святой Абастер.
– Я в это не верю.
– Ингар передал мне писание святой Йиртрудис. Я прочитала перевод, но я и так догадывалась, что итьясаари были святыми. У меня есть дар предвидения.
– Святые были полудраконами. Из этого не следует, что все полудраконы – святые.
– Разве нет? – спросила она, и на ее тонких губах заиграла улыбка. – Разве я не озаряю людей светом Небес? Разве мы все не излучаем свет души? Все, кроме тебя.
Я внимательно посмотрела на ее тонкое лицо, пытаясь понять, где была ее истинная вера, а где циничное притворство. Она казалась искренней, и от этого я сомневалась в ней еще больше.
– Пусть твоя душа совсем чахлая, – сказала Джаннула, – правильно, что ты с нами, Серафина. Здесь зародится новый мир, настанет новая эпоха святых, эра процветания. Мы окружим себя защитой, и больше никто не сможет причинить нам вред.
Об этом – или о чем-то очень похожем – я тоже когда-то мечтала. Меня затошнило.
– Ты станешь моей помощницей, – сказала она и сжала мою руку так, будто в мире не было ничего уютнее. – Нам всем хватит работы.
– И все довольны положением дел? – спросила я, пронзая ее внимательным взглядом. – Из-за тебя святой Пэнде лежит без сознания, лодыжки святой Камбы переломаны, а святая Бланш хочет умереть.
– Это неизбежные жертвы, – огрызнулась Джаннула. – Каждое сознание работает по-своему. Я просто не успела найти легкий способ до них достучаться.
– А святого Абдо ты и вовсе потеряла, – я никак не могла перестать ее подначивать.
– Ты узнала много всего интересного. – Ее улыбка была колючей, а взгляд – напряженным. – Интересно, от кого? Но тебе не нужно о них беспокоиться.
– А я беспокоюсь, – тихо проговорила я.
– Ну что ж, тогда сделаем это твоей обязанностью, – предложила она.
В западной части двора рабочие выравнивали песок, укладывая плитку для новой дорожки.
– Мы называем ее «путь паломника», – пояснила Джаннула. – Она ведет в город. По ней любой, кто хочет воздать нам молитву, может беспрепятственно до нас добраться.
Из башни выходили люди: старухи, маленькие девочки и богатые женщины, недавно вышедшие замуж, за которыми следовали слуги. При виде Джаннулы они прижимали руки к груди и приседали в глубоком реверансе. Две девочки лет пяти врезались друг в друга, делая реверанс, упали и расхохотались. Джаннула помогла им подняться на ноги, проговорив:
– Вставайте, птички, и пусть Небеса всегда улыбаются вам. – Их мать, краснея, поблагодарила Благословенную Джаннулу и увела прочь хихикающих дочерей.
Интересно, Джаннула показала им огонь своего сознания? Я жалела, что не могу понять, когда она это делает.
Джаннула задержалась у входа в башню, глядя им вслед.
– Они приходят, чтобы готовить для нас и стирать нашу одежду. Приносят свежие цветы, развешивают драпировки и подметают полы.
– Как тебе удалось так быстро заслужить такую любовь? – спросила я, даже не пытаясь спрятать сарказм.
– Я показываю им рай, – ответила Джаннула без следа иронии. – Люди так сильно жаждут света.
Она открыла дверь и направилась вверх по винтовой лестнице. Стены недавно побелили, а ступеньки покрасили голубой и золотой краской. На площадке второго этажа я заметила коридор, но мы продолжили подниматься. На третьем этаже мы приостановились. Там располагалась одна просторная комната, своды которой поддерживала широкая колонна, располагавшаяся посередине и напоминающая финиковое дерево. Узенькие бойницы заменили на застекленные окна, в камине горел огонь. В дальнем конце комнаты располагался стол, а перед ним стояли ряды табуреток, расставленные наподобие церковных скамей. Горожанки мыли потолок с помощью тряпок, накинутых на длинные палки, полировали дощатый пол и развешивали гирлянды из листьев лавра.
Джаннула снова потащила меня за собой вверх по лестнице. Наконец мы оказались на пятом этаже, в конце короткого коридора виднелись четыре голубые двери. Она открыла одну из них, показав мне клинообразную комнатку.
– Я скажу, чтобы твои вещи из старых покоев перенесли сюда, – сказала она, склонившись так близко к моему лицу, будто хотела меня поцеловать. – Конечно же, самая желанная комната достается тебе. Она находится прямо напротив моей.
К полудню ретивые паломники перенесли все вещи – инструменты, одежду, книги – из моих старых покоев в Сад Благословенных. Я следовала за ними по пятам и пыталась руководить, морщась, когда они ударяли спинет о ступеньки. Инструмент едва влез между стеной и узкой кроватью, флейту и лютню я уложила под него. Большую часть моих книг оставили во дворце, но мне сказали, что я могу пользоваться библиотекой Ингара, привезенной из Самсама и занимавшей весь седьмой этаж. Я затолкала ноты в сундук вместе с белыми холщовыми нарядами, которые вручила мне Джаннула.
Петли на моей двери пищали, словно неупокоенные духи убиенных котов. Половицы недовольно жаловались, стоило на них ступить. Я понимала, что с Джаннулой по соседству тихо улизнуть из комнаты будет затруднительно; говорить с Киггзом по тнику тоже предстояло с большой осторожностью. Хотя каменные стены и были толстыми, потолочные балки прилегали друг к другу неплотно. Любой разговор здесь могли подслушать.
Мне страшно хотелось связаться с принцем и узнать, чем он занимался после собрания и что делал сейчас. Попытается ли он увидеть Глиссельду? Он мог помочь мне и другими способами, например, разведать обстановку в городе и понять общественное отношение к нашим святым. Если город по-прежнему готовился к войне, верили ли люди рассказам Джаннулы о грядущей мирной эпохе?
А еще он мог попытаться найти моего дядю. У меня не было никакого желания, полагаться на прихоти Джаннулы.
У нее были дела, как и у большинства итьясаари. Я заглянула в каждую комнату, начав осмотр с самого верха, и выяснила, что двери здесь не запирают. Но встречала лишь паломников, занимавшихся готовкой и уборкой, пока не дошла до первого этажа. В побеленной комнате с запачканным сажей камином и маленьким окошком-бойницей, закрытым ставнями, стояла узкая кровать, на которой лежал Паулос Пэнде. Камба сидела в коляске рядом с ним.
Глаза Пэнде были открыты, но он меня не видел. Правая сторона его лица осунулась, как будто подтаяв. Камба держала его шишковатую, пораженную артритом руку.
Увидев меня, она грустно улыбнулась.
– Вы пришли. Извините, что не могу поприветствовать вас стоя. Я теперь не совсем та, что раньше. – Она смущенно прикоснулась к бритой голове. – Я буду носить траур, пока мы снова не станем самими собой.
Я прикрыла дверь, прошла по дощатому полу и поцеловала ее в обе щеки.
– Для меня такое облегчение узнать, что Пэнде жив, и вместе с тем мне так жаль, что вас привели сюда. Что произошло?
Камба перевела на меня серьезный взгляд темных глаз.
– Бедный Пэнде. Он не мог долго ей противостоять. Хоть у него и были умения, ему не хватало сил. Джаннула сделала из него марионетку. Он клал руки нам на головы, как делал раньше, чтобы доставать ее крючки, только теперь он, наоборот, помещал их внутрь наших сознаний. Если кто-то отказывался, он угрожал, что нанесет самому себе вред. – Камба смотрела на старого жреца нежно и печально. – В те краткие мгновения, когда он приходил в себя, он молил меня не поддаваться и позволить ей убить его. Но он мой духовный отец. Я не могла такого допустить.
Дверь за моей спиной открылась, и я вздрогнула, но это был всего лишь Ингар, который нес в руках охапку дров и щепок для растопки. Он склонил голову в знак приветствия и начал разжигать огонь. На его лице застыло выражение рассеянного довольства.
Камба смотрела на него остекленевшим взглядом.
– Она поймала нас всех и однажды ночью отправила в гавань. Мы украли рыбацкую лодку. Я думаю, когда нас хватились, мы уже успели доплыть до середины залива.
– Но она не могла вселиться во всех вас сразу, – возразила я, как будто могла изменить прошлое, сказав ему, что оно было невероятным.