В моей груди разгорался пожар. Пока я следила за тем, как переносят мои вещи, Джаннула складывала обо мне легенду. Я прочитала писание: настоящим «святым-наоборот» был Пандовди, предводитель восстания против Абастера, которого за содеянное похоронили заживо. Что Джаннула имела в виду, дав мне такое прозвище? Явно ничего хорошего.
– Она сказала, что вы обязательная часть Небесного плана, – торопливо добавила женщина, как будто все мои чувства были написаны у меня на лице. – Каждая вещь содержит в себе свою противоположность. Так в мире поддерживается равновесие.
Я проглотила раздражение и спросила:
– Так что вы там видите?
– Золотистый свет. – Она снова подняла карие глаза к небесам. – Они сжимают этот свет в огненный шар, похожий на второе солнце, или, наоборот, разворачивают его на все небо, словно волшебный купол, который накрывает весь город и не пропускает драконов.
По словам святой Йиртрудис, этой способностью обладал Абастер, причем он был настолько силен, что мог самостоятельно защитить целый город – хотя, конечно, в те времена города были поменьше. Теперь, когда я узнала, что видят горожане, становилось понятнее, как Джаннула так быстро взрастила семена веры в сердцах людей. С собственным зрением было трудно поспорить.
Вдруг я поняла, что, пока Джаннула и итьясаари заняты, я могу связаться с Киггзом, не опасаясь лишних ушей. Я бросилась в свою комнату, оставив дверь приоткрытой, чтобы не пропустить возвращение полудраконов, и устроилась на кровати с тником, который мне дал сэр Катберт. Он прочирикал несколько раз, прежде чем я услышала громкий шепот Киггза:
– Подожди. Я в толпе.
Я подождала, удивляясь тому, как он мог оказаться в толпе. Я думала, он все еще прятался в замке. Наконец его голос прохрипел:
– Все хорошо. Я зашел в собор.
– Ты в городе?
– В замке я чувствовал себя бесполезным, – объяснил он. – Здесь я проверяю готовность гарнизона, провианта, обороны стен. Что бы ни задумала Джаннула, кажется, она пока никак не мешает подготовке к войне. Это хорошая новость.
– Как ты можешь все это проверять, оставаясь незамеченным? – спросила я.
– Меня замечают. Но я стараюсь попадаться на глаза только верным мне людям. Я сказал, что запрет появляться в городе – часть особой стратегии, так что я могу тайно присматривать за некоторыми личностями. – Он помолчал. Я почти что слышала, как он улыбается. – Не только ты умеешь выпутываться из неприятностей с помощью блефа.
Я столь же искусно умела попадать в неприятности с помощью блефа, но я решила с ним не спорить.
– Ты видишь эту… обновленную ловушку святого Абастера?
– Невероятно, правда? – воскликнул он. – Когда Ларс и Абдо тренировались ее создавать, а дама Окра кидалась чашками, я даже предположить не мог, какой мощной и красивой станет эта ловушка. Мы с Сельдой надеялись, что она будет лишь одним из оборонительных средств, но теперь мне кажется, что с ее помощью можно защитить город и всех его жителей.
– Да, – несчастным голосом произнесла я. – Наверное, можно.
– Способны ли они создать такую ловушку без Джаннулы? – спросил он.
– Не знаю, – ответила я.
– Потому что она нам нужна, – продолжил Киггз. – Если ты не найдешь доказательства, что Джаннула саботирует подготовку к войне или хочет выдать нас Старому Арду, разоблачение ее святости может подождать, как бы мне ни было трудно в этом признаваться. Мы успеем освободить итьясаари после того, как Горедд освободится от войны.
– Наверное, – слабо пискнула я.
– Горедд для нас на первом месте, – сказал он. – Но я должен сказать, что это самое невероятное зрелище за всю мою жизнь. – Он говорил так, будто стоял у двери или окна собора и смотрел на небо.
– Я его не вижу, – произнесла я не без раздражения.
– А могут ли его видеть драконы? Нужно спросить в гарнизоне. Знаешь, что мне это напоминает? Слова святого Юстаса: «Небеса – это золотой дом…»
Я не хотела это выслушивать.
– Пока ты следишь за тем, как идет подготовка к войне, не мог бы ты, пожалуйста, попробовать разузнать новости про дядю Орму? Гарнизон Комонота или ученые в Квигхоуле могли где-нибудь видеть его или почуять его запах.
– Да-да, конечно, – рассеянно отозвался Киггз, и я поняла, что он больше меня не слушает. Все его внимание захватило золотое небо.
Я вернулась в часовню. Когда итьясаари закончили тренировку, они спустились с башни, смеясь и весело переговариваясь. Камбы с ними все-таки не было. А через пару минут я вдруг осознала, что Ларс и Бланш тоже отсутствуют.
С лестницы донесся крик Ларса. Он звал на помощь.
– О голубая кожа святой Пру! – воскликнула дама Окра и протиснулась мимо меня. Ларс показался в дверном проеме. Он шел, перекинув Бланш через плечо. Дама Окра помогла ему занести Бланш в часовню и уложить на пол перед камином. Я думала, что она потеряла сознание, но оказалось, что она бесшумно рыдает. Она обхватила голову руками и свернулась в комочек.
Веревка все еще соединяла ее с Ларсом.
– Неужели опять? – воскликнул Недуар. Через секунду он уже сидел рядом с Бланш, проверяя пульс на ее тонком запястье. Чешуйки были рассыпаны по ее коже, словно струпья, на ее горле багровели синяки.
– Прости, – всхлипывала Бланш. – П-прости.
– Она дошдалась, пока ты спустишься внис, – несчастным голосом объяснил Ларс. Его серые глаза покраснели. – Обфязала верефку вокруг шеи и прыгнула. В этот рас чуть меня с собой не утащила.
– Нельзя заставлять ее тренироваться! – воскликнул Недуар, забыв про осторожность. – Когда мы связываем сознания, ей больно. Это жестоко.
Звук шагов по лестнице затих. Я бросила взгляд через плечо и увидела Джаннулу, которая смотрела на нас, прищурившись. А потом она отвернулась от измученной Бланш и продолжила спускаться по лестнице, не сказав ни слова. В этот момент я ее ненавидела.
Недуар развязал Бланш, я помогла ему отвести ее в комнату. Она все еще рыдала. Мы уложили ее в кровать, и я развернулась, чтобы уйти, но тут доктор сжал мою руку и прошептал:
– Не позволь небесному свету обмануть себя. Вот что Джаннула делает на самом деле. Либо мы сдаемся, либо ломаемся под ее гнетом.
Я накрыла его руку ладонью, чувствуя, как колотится сердце.
– Мы придумаем, как нам выбраться.
Джаннула назвала меня святой-наоборот. Пришло время действовать наоборот – вопреки ее желаниям.
Я быстро выучила расписание святых итьясаари: они просыпались на рассвете и шли молиться в часовню, потом отправлялись на утреннее собрание. Затем – ловушка святого Абастера и обед. Днем они занимались собственными делами – читали проповеди, рисовали, выступали, говорили с народом, – после чего ужинали вместе, проводили в часовне где-то около часа и ложились спать.
Джаннула отсутствовала каждый вечер. Один раз я попробовала проследить за ней, но, судя по всему, она приказала Джианни Патто за мной приглядывать. Он стал у меня на пути, бездумно ковыряясь своими острыми как ножи когтями в грязи. Я собралась с духом и попробовала его обойти, но он схватил меня за предплечье своей огромной рукой и затащил обратно в башню.
Я пыталась найти способ поговорить с Глиссельдой. Королева без возражений проглотила оправдание Джаннулы насчет ее связи со Старым Ардом, но это не означало, что Глиссельду нельзя было убедить логическими аргументами. Я верила, что найду способ до нее достучаться и ослабить влияние Джаннулы так, чтобы она не поняла, что я делаю.
Увы, возможности поговорить с Глиссельдой наедине не представлялось. Джаннула всегда приходила на собрание заранее и уходила вслед за королевой. Днем, когда Ее Благословение читало проповеди, со мной повсюду следовала дама Окра. Отделаться от пожилой нинийки я не могла, как ни пыталась – она прицепилась ко мне словно клещ. Лишь один раз мне удалось встретиться с королевой в ее кабинете. Когда я вошла, сидящая за столом Глиссельда подняла на меня радостный взгляд, но замкнулась, как только увидела даму Окру. Мы провели неловкие полчаса, прихлебывая чай и говоря о ерунде. Дама Окра следила за мной словно ястреб, а поджарый седовласый охранник Глиссельды (тот самый, что был глухим) стоял в углу как статуя. Я намекнула Глиссельде, что она может отослать даму Окру прочь – все-таки она оставалась королевой, – но единственным человеком, который понял намек, оказалась сама дама Окра, злившаяся на меня потом весь остаток дня.
Злиться-то она злилась, но все равно следовала за мной по пятам.
Я пыталась проскользнуть в покои Глиссельды по ночам. Я была уверена, что на этот раз смогу блефовать лучше. Я могла сказать, что Джаннула просит королеву срочно подняться на Ардовую башню и прислала меня ее сопровождать; по пути мы бы смогли поговорить с глазу на глаз. Увы, я даже ни разу не смогла выбраться из Ардовой башни. Когда я открывала входную дверь, передо мной представал Джианни Патто, свернувшийся калачиком во дворе и загораживавший мне путь.
С другой стороны, что сказала бы мне Глиссельда, даже если бы мы с ней встретились? То же самое, что каждый вечер по тнику говорил мне Киггз? Горедду нужна ловушка святого Абастера, и итьясаари могут подождать, пока закончится война?
Прошла неделя, потом еще одна. Армия самсамийцев, которой еще дюжину дней назад оставалась неделя пути, держалась от столицы на расстоянии. Лоялисты должны были начать свой маневр через шесть дней. Я чувствовала себя бесполезной.
Так как по вечерам Джаннула уходила из башни, говорить с Киггзом оказалось легче, чем я опасалась, и это было моим единственным утешением. Однажды вечером он сообщил мне неожиданную новость:
– Я вижу Джаннулу: она в квартале отсюда, на речной дороге. Хочешь, я узнаю, куда она ходит?
– Если ты можешь проследить за ней так, чтобы она не увидела тебя. – Я села в кровати, будто моя собранность могла передаться ему.
Через несколько минут в тнике снова раздался его хриплый голос:
– Мы повернули на юг, продолжаем идти вдоль реки. Люди выходят из таверн и переулков и следуют за ней. Они как чайки, летящие за рыбацкой лодкой. А еще знаешь что? Она разрешает им до нее дотронуться и всем улыбается. Хоть она и самолюбива, но при этом, кажется, добра.