— Я предложу ему это, — Юна сочувственно улыбнулась, — Но речь шла о быстром браке под надзором приближенных короля и нашего князя. То есть уже не вполне нашего. Ты теперь подданная короля Мортага, помнишь?
— Отец никогда не сдал бы замок! — Челла смахнула слезу с ресниц.
— Малышка, мы этого не знаем, — Юна вздохнула. — Успокойся. Твой суженый очень привлекательный мужчина, ты ещё в него влюбишься.
Она тоже считала, что, будь жив её муж, он не сдал бы замок войскам Мортага.
— Любовь во власти Пламени и Матери Гемм. Но прекрати бояться, — она подошла и обняла девушку. — Дай ему возможность…
— А мой Дар… Отец говорил. Я боюсь, что неверно его поняла.
— Вот и узнаем, верно ли ты поняла, — от разговора про чудесные особенности падчерицы тани ловко увернулась.
Она сама ничего не знала точно, могла только предполагать.
— Ложись спать, — посоветовала она. — Не сиди допоздна. Чтобы глаза не покраснели.
— Можно подумать, ему есть дело до моих глаз! Он даже не подумал прислать гонца, чтобы предупредить о прибытии.
— Ничего, всех уже пересчитали, я отдала распоряжения на кухне.
— Вот и зря, встретили бы их сухарями, раз не предупредил!
— Хотелось на завтра облегчить жизнь слугам, поэтому я и распорядилась. Но будут им и сухари. Ложись спать, — подавив смешок, повторила Юна.
И подумала о том, что заветный куст азалии не скоро сменит белые цветы на красные. Вряд ли эта юная тани сразу растает при виде красавца лорда Кана — не в её это характере. А лорд Кан даже не представляет, сколько интересного ждёт его в Дьямоне.
— Юна, а тебе он понравился? Если бы его прислали в мужья тебе? — вдруг спросила Челла, и глаза её заблестели.
— Что?.. — Юна вдруг растерянно взглянула на падчерицу. — Нет, дорогая, это мы не станем даже обсуждать.
— Я слышала, что князь желает выдать тебя замуж.
— Это случится нескоро. Я была женой твоего отца, с кем его можно сравнить?
Челла, всхлипнув, опять обняла её, прижалась, Юна погладила её по волосам. Маленькая испуганная девочка…
Судя то тому, что Юна слышала от принцессы Гайды, с её покойным мужем нового тана не стоило и сравнивать. Но…
Надежда на благополучный исход всё-таки была. Юна постаралась не сказать Челле ни слова плохого о её будущем муже, не готовя её ни к чему заранее. Прошлое пусть останется прошлому. Все будет зависеть от того, как поведут себя Кан и Челла в будущем. Начиная с завтрашнего дня.
Колокол звонил, отбивая удары без счета, сообщая о прибытии нового тана. И Челла бросилась к окну — отсюда, из высокой башни, подъезд к воротам был хорошо виден. Видна была дорога и один всадник на ней.
Один всадник?!
Стукнула дверь — это вошла Юна. Остановилась за спиной падчерицы, присмотрелась.
— Это он. Но почему-то один. Надеюсь, ничего не случилось.
— Он держится уверенно, — сказала Челла задумчиво. — Или мне кажется? Это точно он? И почему он решил, что мы узнаем его и откроем ворота? Один, даже без знамени!
Под её глазами лежали тени, ясно говорящие о том, что наследнице не удалось этой ночью сладко поспать. Но и вчерашнего смятения больше не было. Юна тихо рассмеялась.
— Это он. Хотя сначала я узнала его коня. Конь прекрасен, поверь мне. И не холощёный, наш конюший[1] это оценит. Думаю, он будет подпрыгивать от радости. Не уснёт сегодня, размышляя, какую кобылу приведет ему первой, — она говорила на ухо падчерице, потому что колокол по-прежнему звонил, но теперь ещё более редко и размеренно.
— Юна! — девушка хихикнула, отворачиваясь. — Ты всего ничего погостила в лагере Мортага, а рассмотрела даже такие подробности.
— Такого коня не заметить нельзя. Но его хозяина я тоже рассмотрела, так что узнала бы и без коня. Это он, и он хорош. Все его стати великолепны. Ну посмотри сама. Какая посадка! Сила и небрежность, и будто всё тут уже у его ног. И в то же время он напряжён и, не сомневаюсь, посматривает за спину. Видишь? Сам Мортаг в седле выглядит куда хуже. А лорд Кан… Не знаю всё-таки, кого я оценила бы выше, его коня или его, будь он тоже конём… Потому что этот вороной — драгоценная редкость. Но поверь, за Кана тоже платили бы золотом… будь он конём.
В голосе Юны дрожал смех, и Челла тоже громко расхохоталась, окончательно сбрасывая страхи ожидания и неизвестности.
— Юна, Юна! Что ты говоришь? Если бы тебя сейчас услышал отец!
— Мой муж? Если бы знала, о чём мы с ним иногда шутили и над чем смеялись, когда тебя не было рядом, маленькая девочка! Но теперь всё изменилось. И ты больше не маленькая. Переоденься и будь готова. А его, — она кивком показала на ворота, — я встречу сама. О, что это ещё?!
Тани Юна увидела, как с обеих сторон дороги выезжают и выстраиваются перед Каном вооруженные всадники. Некоторые оставались по бокам — окружали. А колокол ударил ещё раз, последний, и этот звук особенно долго таял в замершем воздухе.
— Это нукеры Алливена! — воскликнула Челла. — Что он задумал?
Юна и сама уже поняла, кто эти всадники.
— Ясно что, — пробормотала она, напряженно рассматривая действо внизу. — Не припугнуть же Кана! Он собрался подраться, глупец на нашу голову. Лорд Кан тут именем короля!
Тем временем сам Алливен, красавчик Алливен Эрг, незадачливый жених Челлы Птички, выехал и, рисуясь, встал перед Каном — такой же гордый и небрежный. Он был, между тем, отважен, безрассуден до глупости и наверняка науськан своим отцом.
— Не было печали разнимать двух дурных жеребцов, — пробормотала рассерженная Юна, выскакивая за дверь. — Коня мне, быстро! И хайда[2]! — это уже она бросила слуге, который дожидался у лестницы, сидя на корточках.
Сайгур исподлобья и без удовольствия рассматривал того, кто встал на его пути. Молодой — чуть за двадцать, должно быть. Нарядный. Доспехи в позолоте, упряжь на лошади в золотых бляхах. Лошадь хороша, но не боевой конь — так, на охоту и прогуливаться. Толкнуть как следует вороным — отлетит. Хотя ещё чего не хватало — толкать конём…
Без шлема юноша, и перья цветные на шапке, ох какие перья! Вот зачем он так вырядился, надеялся, что Сайгур Кан от смеха помрет? Нет. И не таких видали. Но за этим петухом крашеным вооружённой свиты два десятка.
Кто это такой, Сайгур понял. Внешность бывшего жениха его невесты ему описали. Значит, Алливен Эрг действительно тут, в замке, а рыжая красавица Челла наблюдает за ним в окошко и сопереживает. Может, постель ему погрела, вдохновляя на подвиг?
Последняя мысль вызвала злую ярость и жар в груди. Так, значит?..
— Ты первый решил меня поприветствовать, эсс Алливен? — бросил Сайгур сопернику, нарочно называя того на кандрийский манер и слегка принижая. — Я рад. Благодарю. Даже приму у тебя вассальные клятвы, если желаешь остаться в Дьямоне. Только у нас это делают на рассвете! Подождем до завтра?
— Не дождешься! — крикнул тот в ответ. — Это я потом подумаю, принимать ли у тебя вассальные клятвы! Но сначала заставлю поваляться в пыли! Ты замахнулся на чужое!
Голос у парня был слабее и тоньше, нежели у Сайгура — ему, видно, не приходилось командовать толпой на ветру и морозе. Так что ответ его прозвучал даже забавно. Но это не значит, что в поединке он будет слаб. Напротив, про Алливена Эрга говорили, что он искусный мечник, который тренируется всякий миг, когда не крутится возле тани Челлы.
Сайгур громко рассмеялся.
— Хорошо, никаких клятв! Я лишь дам тебе пинка, выбрасывая за ворота!
Получалась обычная болтовня перед дракой, когда стучат себя в грудь и трясут кулаками, чтобы разогреться. Это следовало прекратить — не тот случай и не то место…
— За ворота? Меня? Ты сам в эти ворота ещё не вошёл! — Алливен тоже захохотал. — Я вызываю тебя на бой, здесь и сейчас! За Челлу и за Дьямон!
— Эй, мальчишка! — Сайгур опять вроде голоса не напрягал, но получилось громко. — Ты оскорбляешь моего короля, подвергая сомнению его власть? Он приказал — и я здесь. Я не стану драться с тобой за мой Дьямон и за мою невесту. Но непременно накажу за наглость, если не уйдешь с дороги. Это понятно?
Мальчишке он скорее всего наваляет, но если на него набросятся все эти двадцать человек…
Со стороны мукарранцев это будет бесчестно, но действенно. А оскорбленный король далеко, и, насколько правильно Сайгур понял, не имеет в настоящий момент желания чем-либо меряться к мукарранским князем. Напротив, рассчитывает, что Сайгур Кан решит все вопросы сам и не допустит осложнений. Но в крайнем случае королю придется вмешаться, конечно…
И кто знает, чей в результате будет Дьямон.
И тут позади Сайгура затрубил рог. Хорошо знакомые звуки, означавшие, что там его отряды, причем недалеко — та новость, что дорогого стоила сейчас. Не спеша, и бросив при этом насмешливую улыбку Алливену Эргу, Сайгур взял висящий у бедра рог и протрубил сигнал: «торопитесь, жду».
И нарочито-медленно вернул рог на место.
— Так ты понял? — сказал он сопернику. — Ставить на кон невесту или замок я не стану. Но если желаешь испытать себя, то сразимся. Сколько угодно раз, пока тебе не надоест! Или, скорее, пока не надоест мне!
Тут как раз ворота замка стали подниматься, а подъемный мост — опускаться. И едва полотно моста легло на место, как из ворот вынеслись всадники — трое, потом ещё пятеро. И тот, что ехал впереди…
Это был не всадник. Всадница. По крайней мере широченная юбка не оставляла сомнений — вряд ли такое напялил бы мужчина, хоть и мукарранец. Рядом, дипломатично отставая на полкорпуса, скакал крупный мужчина в серых доспехах с гербом Дьямона — тем самым, которым Сайгур любовался на граничном камне. И ещё один, следом за этими двумя, вёз знамя на высоком древке, с таким же гербом — то есть на место этой сомнительной встречи явились официальные лица.
Наездница резко осадила лошадь близко от Сайгура, поставив её на дыбы — вороной заволновался и тревожно всхрапнул, — и отбросила кисею, закрывавшую нижнюю часть лица.