— Иди, дари цветочек, — он еле заметно усмехнулся и подбородком показал Найрину на Челлу.
— Вот сам бы и пошел к своей леди, — заупрямился Найрин, и достал цветок из сумки. — держи. Скажи, что она красивей, чем цветок, и что ты скучал.
— Дари сам, пока это сокровище совсем уж не увяло. Или просто выбрось. А я пока подъеду к хайду, поздороваюсь. Не задерживайся, — он кивнул брату.
Сайгур проехал вперед, искоса поглядывая на него и на Челлу. Хотя с большим интересом он послушал бы, что говорит Юна вон тому толстяку в поясе из золотой парчи?
Потом он отвлёкся и уже не видел, как Найрин подошёл к Челле и протянул ей «сено».
— Добрый вечер, миледи. Мой брат сорвал это для вас. Сказал, что вы так же прекрасны…
— Лорд Найрин?! — Челла уперлась взглядом в серебристо-белый цветочек, и маленький позолоченный флакон на длинной цепочке выскользнул из её пальцев и со звоном упал на мостовую.
И никто не кинулся поднимать, потому что все вокруг тоже смотрели на цветок. Челла даже убрала руки за спину.
— Вы уверены, лорд Найрин? Это ваш брат передал? Мне взять?..
— Конечно.
Найрин был сбит с толку. На его взгляд, цветок такого внимания всё-таки не стоил. Принять и с улыбкой поблагодарить — не больше.
— Ману, иди сюда, — подозвала Челла одну из девушек, — быстро иди к моему супругу и уточни, позволяет ли он мне взять этот цветок у лорда Найрина.
И Ману вприпрыжку помчалась к Сайгуру, который уже подъехал к хайду и купцам. А Найрин уже всерьез пожалел про свою затею. Пусть бы росла серебряная звездочка там, на своём месте! Брат, должно быть, не зря отказывался!
Найрин видел, как она схватила Сайгура за стремя и задала вопрос. И видел, как брат озадачен, и как он кивнул, а потом что-то сказал, подтверждая жест словами, а девушка бегом кинулась обратно. Челла так и стояла напротив Найрина, держа руки за спиной, когда Ману примчалась и выпалила:
— Моя тани, лорд приказал вам взять цветок и делать с ним, что вам угодно, даже скормить лошади!
— Спасибо, Ману, — Челла аккуратно отломила корешок цветка, потом вынула откуда-то из одежды серебряную булавку и приколола растение к своему камзолу — слева, напротив сердца.
У приближенных Челлы это вызвало у кого удивление, у кого — оживление. А сама Челла вдруг отстегнула от пояса свою серебряную птичку, набросила цепь на шею Найрина и застегнула — делала она это не спеша, а он растерянно следил за её действиями.
— И что это все означает, миледи?!
— Вы преподнесли мне эдельвейс, с разрешения моего супруга, — пояснила она спокойно. — Это означает, лорд Найрин, что мой супруг подарил меня вам, сегодня и навсегда. Я ваша, а ваши дети, рожденные мной — его дети…
— Что?! — вытаращил глаза Найрин.
Она резко повернулся, сдергивая с шеи цепь, почти бегом приблизился к Сайгуру, который ещё не успел спешиться, и с силой втиснул птичку ему в ладонь:
— Забирай…
Сайгур сжал руку в кулак и посмотрел вслед брату, потом — на Юну, в её взгляде уже было и понимание, и даже сочувствие. Купцы заинтересованно переглядывались. И хорошо бы теперь было и ему что-то понять…
Немного погодя лорд Фурати протяжно вздохнул в сердцах сказал:
— Я знаю, лорд Сайгур, что это поразительная случайность! Но где, где вы добыли эдельвейс, которые вообще не растут в Дьямоне? Я уже начинаю сожалеть, что по дороге сюда не прибил вас медным кувшином!
— Да не волнуйтесь так, лорды, — тихо заметила Юна. — Ничего страшного не случилось. Сами говорите — случайность.
— Для нас — да. А для жителей Дьямона?
— Храм не признаёт эти обычаи.
— А жители Дьямона?!
Уяснив, что произошло, по крайней мере по мнению Фурати, Сайгур был в ярости. Лорд Правая Рука ругался, впервые за своё пребывание в Дьямоне. Юна утешала. А Сайгур бросился к Фагунде. Дверь распахнул ударом ноги — чуть не слетела с петель. Старуха пряла, при виде его испуганно подскочила с лавки.
— Господин…
— Съешь тебя демон, я привёз тебя сюда затем, чтобы получать советы! Так где они? Ты не собираешься хоть на малость отработать свою будущую свободу и деньги?! — он разве что не выпускал дым из ноздрей. — Ждёшь, пока я справлюсь сам?!
— Ты не говорить… — уронила Фагунда.
— Милорд! — к нему метнулась испуганная Фай. — Разве бабушка не отвечает вам?
— Мне не нужны такие ответы! Мне нужны советы без вопросов! Как я мог спросить про ваши треклятые эдельвейсы? Мне нужна помощь, понимаешь? Мне нужен кто-то, кто убирал бы эти ловушки с моего пути! Так вот, вы тут — за этим! Но вы, кажется, и сами ничего не видите и не знаете!
— Господин, простить, — Фагунда поклонилась, прижав к груди руки. — Спрашивать…
— Убирайся к демонам… — процедил он.
Ну да, он привёз старуху за этим — чтобы подсказывала. Предупреждала про диковинные обычаи Дьямона. Но её толку от неё пока почти никакого.
— Вы прогоняете нас, милорд? — кротко уточнила Фай.
— Успею ещё. Рассказывай ты мне про цветок, — приказал он, усаживаясь на лавку. — И про последствия.
Юна вот считает, что ничего страшного не случилось. Что можно не обращать внимания. Он не поверил — потому что видел, как к этому отнеслись…
— Эдельвейс особенный цветок, милорд, — заговорила, стоя перед ним, Фай. — О нём по-разному говорят. И что это цветок последней надежды…
— Что?..
— Если юноша дарит эдельвейс возлюбленной, то она не сможет его не взять, если в ней есть хоть искра чувств к нему.
— Вот как?..
— А если взяла — это согласие на брак. Ещё эдельвейс дарят только один раз. Если девушка откажется взять — то это окончательно. Она никогда не выйдет за него замуж. Что-нибудь случится…
— Гм.
— Эдельвейсы приносят издалека. Поэтому никто и не стал предупреждать вас…
— Много вы меня предупреждали, — пробурчал Сайгур. — Давай теперь про то, как с помощью эдельвейса можно подарить жену! Что это за бред?
— Это старый обычай, милорд. Очень старый. Если муж разрешает подарить эдельвейс своей жене… Это, например, когда брак бездетный, милорд. Или другое всякое, в сказках по-разному… — Фай смутилась, даже сморгнула слезинку с ресницы. — Но обычно не так. Обычно юноша девушке…
— Красный цветок цвести — тани Челла быть женой. Кто зажег цветок некому знать, — отчеканила Фагунда.
Сайгур понял её прекрасно, уточнять не стал.
Само собой, расцветёт красный цветок — и никто не усомнится, что это заслуга братца. Потому что у Сайгура уже столько дней что-то не краснеет цветочек. Как мужчина Сайгур Кан опозорен, и дальше будет только интереснее. Странно, что он подумал об этом даже как-то отстранённо. Как не о самой большой проблеме.
— Милорд, тани Челла и лорд Найрин не воспользуется тем, что случилось сегодня, — вдруг сказала Фай. — Она не захотят. И не должны.
— Почему ты так решила? — Сайгур чуть-чуть удивился. — Она ведь взяла цветок. Могла не брать.
Он вспомнил, как застал Челлу и брата сегодня в мастерской. И всё увиделось в другом свете…
— Ваш брат не станет оскорблять вас таким образом. Он кандриец, для него всё иначе. А тани…
— Я слушаю, продолжай.
— Если бы она не взяла эдельвейс, то потом не вышла бы замуж за лорда Найрина. И она не могла не взять…
Сайгур тяжелым взглядом исподлобья смотрел на девушку. Его жена собирается замуж на Найрина?!
Лепет Фай означает именно это. Его жена дала это понять всему Дьямону, потому что не могла не…
Всего лишь серебристый цветочек. Проклятье.
— Ладно, я понял. Прекращай дрожать, я не стану есть тебя сегодня.
— Милорд…
Он встал и вышел.
А через пару десятков шагов, на площади, его толкнули в плечо:
— Сай Кан, ты ли это?!
Сайгур недоуменно оглянулся. Здесь никто так к нему не обращался. Воспоминания шевельнулись, далекие, из юности.
Он смотрел на мужчину, худощавого и жилистого, с рыжеватыми волосами и конопатого, одетого несуразно и богато, в странную смесь мукарранского и кандрийского — и не узнавал.
— Я Кантор, — подсказал тот, улыбаясь, — Лисий Хвост. Что, правда не помнишь?
— Кантор Вуари! — сообразил Сайгур и рассмеялся. — Вот это да! Как же тебя сюда занесло?
Она пожали друг другу руки и обнялись.
И, должно быть, от неожиданности этой встречи, и от того, что была она радостной, его отпустило — тяжесть всего, что скопилось в душе за последнее время, как будто ушла на время. Вот бы пожить без этого хоть недолго, а?
С Кантором, младшим отпрыском знатного семейства, жизнь свела Сайгура в то давнее время, когда оба были бедны, готовы на всё и полны неясных надежд. Им пришлось охранять одного престарелого герцога в дальней поездке, а что и вельможам путешествовать, если позволяют обстоятельства, лучше с купеческими обозами — общеизвестно. Вот и ехали они несколько месяцев большим обозом — кареты и повозки герцога и его ближних, а позади купцы — тоже кареты, повозки и охрана. Было нескучно. Кантор и в то время стремился заполучить одежду и оружие поярче и повычурней, а на поясе носил хвост им же добытой рыжей лисы — на удачу. При этом Хвост был веселым, честным и не трусливым, они сдружились и без сомнений делились всем, что имели. А потом Кантор пропал — кажется, отец потребовал его домой…
И вот теперь Кантор Рыжий Хвост стоял перед Сайгуром и был мало похож на кандрийского дворянина.
— А ты по-прежнему за королём? Пришел владеть Дьямоном? Сапоги не истрепал? — Хвост пошутил, но при этом попал в точку, и Сайгур рассмеялся опять.
— Так и есть, дружище. Не тужи о моих сапогах, пойдём выпьем, что ли.
Вокруг, к счастью, не было никого, кто стал бы мешать. И можно было забыть, что он здесь граф и владетель, и просто выпить со старым другом. Ясно, что это будет недолго, но хоть так.
Там, в переднем дворе, где продолжался торг, но уже жгли факелы, накрыли и столы для приезжих — прямо на мостовой возле наскоро развёрнутых лавок. Тут же разливали вино из бочки всем желающим, но Хвост сам уверенно провёл Сайгура дальше — там, за низкой дверью, теперь распахнутой, обнаружился ни дать ни взять небольшой кандрийский трактир. Ну понятно, что были тут такие места — народу в нижней части замка проживало немало и всякого, и торгового и мастерового, но Сайгуру пока не случалось есть в Дьямоне за деньги.