Это Дьямон, проклятое место! Оно не желает принять Сайгура Кана. И свело с ума Асту.
— Отец, Асту завтра убьют? — Рон всё-таки подошёл и спросил, глядя пронзительно.
Сайгур даже зубами скрипнул. Он не мог обнадёжить сына. Покушение на тана или на тани — смерть. Сайгур — владетель, однако не просто так хайд предупредил, что не стоит ему «что-то менять».
— Не завтра, — сказал он. — Я постараюсь. Но знаешь, Аста сделала такое, за что нигде не хвалят.
— Это всё Фагунда, — возразил Рон серьезно.
— Это не оправдание. Дурные советы не надо слушать. Потому что придётся отвечать за дела.
— Она же злая ведьма, отец! Фагунда. Она заколдовала Асту.
Сайгур рявкнул на Клая Вина, велел занять сына любым делом и не спускать с него глаз… Вин тоже страдал и то и дело вертелся у Девичьей башни, где лежала больная Фай. Фай было жаль, конечно, хотя старухе поделом — отравила родную внучку! Которая точно не виновата.
Не виновата? А может, знает что-то? А её-то допрашивали? Надо допросить. И с казнью обождать. И вообще, он владетель Дьямона? Вот именно…
Он с тоской посмотрел, как к нему приближались очередные купцы из обоза. И с надеждой — на Юну. Одно её присутствие вселяло уверенность — она всё ещё была истинной хозяйкой здесь и без затруднения со всем разбиралась. Да и вообще, Юна была как теплая ладонь на груди — вроде ничего особенного, но с ней лучше. И от льдинки не так холодно.
Толстяк-секретарь поначалу следовал за ней неотлучно, неся под мышкой переплетённую в кожу тетрадь, то и дело склонялся к её плечу и что-то подсказывал. Сайгур порадовался, когда Юна его отослала — толстый массажист раздражал его одним своим видом, а ещё тем, что был таким незаменимым.
Юна подошла ближе и тихо сказала:
— Сочувствую вам, милорд. Но больше вашим детям.
Он сухо кивнул, и вдруг высказал то, что для него наконец-то обреклось в слова. Тот самый «удар под дых».
— Дети не простят мне её смерть, леди. И если её покалечат. Как бы она ни была виновна.
— Я понимаю, — отозвалась Юна. — Смерть за смерть легче понять. Но и Челла, и её служанка, к счастью, живы. Прошу, не увозите вашу родственницу мимо мукарранской стражи. Вас не пропустят. Или встретят за воротами. И не надейтесь на кандрийскую стражу.
— Что вы сказали? — напрягся он. — На меня нападут за воротами?
— Люди не простят — она многозначительно улыбнулась. — Не начинайте войну с Дьямоном, милорд. Тем более сейчас, когда здесь так много чужих. Вы вернули Челле птичку?
— Птичку? — он даже не понял сначала.
А потом вспомнил и дернул рукав…
Птичка-подвеска была там. Когда-то он взял её с собой, обмотав вокруг руки и заправив саму серебряную фигурку под кожаный браслет — чтобы отдать Челле или Юне. Взял, чтобы не забыть, а в результате забыл напрочь — подвеска не мешала и перестала ощущаться, он её даже не видел, хотя вот она, цепочка, никуда не делась!
— О, даже так? — Юна смотрела с любопытством. — А на шею не пробовали надевать?
— С какой стати? — он фыркнул, — это не моя побрякушка.
— Это символ Дьямона и ключ от Дьямона, — мягко поправила Юна. — И принадлежит он вашему брату. Птичку можно получить в обмен на эдельвейс. И ещё есть способы. Но лорд Найрин воспользовался лучшим.
— Какие же способы?.. Хотя, постойте… — его осенило, и пошли другие мысли. — Ключ от Дьямона в каком смысле? Птичку не вставишь в прорезь замка. Это просто подвеска. Это ключ от Ворот Гемм?
— О, милорд… — кажется, он опять удивил её. — Вы догадались. Да, именно так. Вот там вас не остановит стража. Даже не заметит. И вас, и ваших спутников. Надо всего лишь коснуться птичкой арки ворот.
— Вы колдунья, леди, — сообщил он. — Читаете мысли. Благодарю вас. Ключ, говорите. А что ещё?
— Не знаю. Но теперь это и неважно.
— Этих ворот не должно быть, — не удержался он. — Ворота, над которыми у вас нет власти. Это прореха в защите замка.
— У меня власть есть, я хозяйка, — пояснила Юна, — но понимаю вас. Муж рассказывал, что он тоже долго привыкал и приручал Дьямон. Хотел строить новый замок, дальше вдоль дороги — для себя. А здесь Ворота Гемм, есть тайные переходы — я не знаю и четверти. И всякое преимущество имеет оборотную сторону, но что поделать. Мы не были внакладе.
— Вас завоевала Кандрия.
На это Юна лишь пожала плечами.
— Откройте ворота, — посоветовала она. — И доверьтесь надежному человеку. Потом непременно верните птичку брату. Она точно не ваша.
— Да, леди, я так и сделаю, — согласился он. — Удивительно, за всё время я узнал от вас и много полезного, и ещё больше неприятных вещей. Но всякий раз слушать вас для меня удовольствие. Вы колдунья.
— Просто я вам нравлюсь, лорд Сайгур. Да?
— Миледи, — он не ожидал и растерялся.
Да, она нравилась.
— Это не так? — её тонкая бровь насмешливо изогнулась, а на губах дрожала улыбка.
— Это так, леди, — его голос отчего-то вдруг охрип. — Только…
Это было так. Но ей ведь не надо говорить с ним об этом. А ему точно нельзя на что-то рассчитывать.
— Только что толку? — грубовато закончил он.
— Вы правы, ни малейшего. Пусть Ясное Пламя вам поможет, милорд.
Она отошла от Сайгура — к ним послу тану Умару.
Юна пошутила. Но своей шуткой она растревожила чувство, спрятанное так далеко и глубоко, как только было возможно. И всё равно ведь оно то и дело вырывалось из пут, выскальзывало, жалило и напоминало о себе, однако он не позволял себе никчёмных желаний. А теперь ему отчаянно захотелось смять губами эти пухлые, красиво очерченные губы, по насмешливой брови провести пальцем, и не останавливаться долго — сколько захочется.
Вот же… размечтался. Как будто больше не о чем.
Глава 44
Конечно птичку-ключ следовало опробовать заранее. И снова — хотелось самому. Да-да, испытать любезность здешних богов… Богини Гемм, точнее. Как тогда, когда ехал в Дьямон, и он до сих пор радовался, что поступил тогда именно так. Пожалуй, единственная радость в тот несуразный день.
Брат задерживался. Прислал гонца — там, вдоль дороги, что-то отвлекло его внимание. Но это даже хорошо, не станет мешать.
Сайгур подъехал верхом к тем самым восточным воротам. Всё как обычно, и стража стояла. И никто на него, открыто подъехавшего, не обращал ни малейшего внимания.
Ворота Гемм. Была видна та характерная арка, сложенная из плоских камней — они отличались от камней, составляющих стены. Кованая решетка, которая опускалась — внутри, тяжёлые, окованные железом створки — снаружи. Хорошие, укреплённые ворота крепости — на вид именно так.
Сайгур подъехал и коснулся серебряной птичкой каменной арки. Нет, сами ворота не шелохнулись, но под аркой, ровно посередине, возникло… что-то, похожее на легкий белый туман, а решетка и створки ворот за ней словно рассеялись. И он направил коня прямо в туман.
И оказался снаружи, за стенами. Вот это да. Неплохо…
Точнее, удивительно. Но плохо. Ворота крепости не должны открываться прикосновением серебряной побрякушки, пусть это и артефакт! Смотря в каких руках окажется. Но, как тут утверждают, даже артефакт нужен не всем — Фагунда могла пройти, потому что колдунья… Видите ли, богиня видит, что она не несёт вреда Дьямону.
Сварить отраву для Челлы, значит — не вред? Или врагу Дьямона зайти нельзя, а выйти — можно? Ничего не понятно. Нет уж, долой эти ворота…
Он вернулся таким же образом — коснувшись птичкой арки.
Найрин с отрядом вернулся в замок поздно ночью и к брату не зашёл — к чему будить? Когда узнал все новости — встревожился, желание спать пропало. Поговорить с Челлой?
Вот Юна — та была посторонней высокородной леди, к ней Найрин испытывал куда больше почтения и не рискнул бы беспокоить в такой час. Челла… Ей тоже, конечно, следовало находиться на недосягаемой высоте. Но, учитывая, как они познакомились, и всё остальное — перед Челлой Найрин не испытывал трепета. И так захотелось постучаться к ней сейчас и спросить — как дела? Испугалась? Всё-таки не каждый день тебя хотят отравить. Ну иди сюда…
Он этого не сделает, конечно. И потом, известно, что с ней всё хорошо.
Найрин приказал проводить себя к Фай — его, как лекаря, интересовало её состояние. Следовало бы самому взглянуть на последствия отравления этой фейской гадостью. Если девушка спит — он не станет будить.
Перед тем, как войти, Найрин постучал, звонкий голос Челлы отозвался и велел войти. Вот и хорошо. Она тут, но он ведь не в ответе за случайности?..
Фай лежала в кровати под пестрым одеялом, Челла сидела, поджав ноги, в широком низком кресле — просто две девушки, которые непринужденно болтали о чем-то своём. И Фай явно чувствовала себя неплохо.
— Вы осмотреть Фай? Ну конечно. Как мы могли подумать, что вы не придёте, — весело воскликнула Челла. — Я тоже за этим пришла. Ведь яд, сами понимаете, меня интересует. У Талы есть книга, но надо ведь сравнить! Вот, я всё записала, хорошо ли получилось? — она вскочила, подбежала к столу и взяла с него несколько листов, исписанных красивым чётким почерком на побережном, протянула Найрину, и даже поклонилась, при этом насмешливо сверкая глазами.
Она забавлялась, изображая ученицу знахарки перед строгим наставником — хотя неужели знахарки утруждают себя записями? А вот лекари в монастыре, где рос Найрин, делали это обязательно.
— На первый взгляд безупречно, леди, — подыгрывая, похвалил Найрин, взглянув на листы. — Но я потом всё равно осмотрю Фай.
— Сколько угодно, милорд, — согласилась Челла.
— И ту книгу Талы мне покажете? — не стал он скромничать.
— Попрошу её у Талы, если хотите, — Челла вернулась в своё кресло.
Ему хотелось тут задержаться. Наедине с Челлой — не стал бы, но кто поставит в упрёк невинную беседу с двумя девушками?
Найрин вернул листы на стол, и вспомнил ещё одну вещь:
— Фай, твоя бабушка очень больна. Ты знаешь, что с ней?
— Нет, милорд. А её нашли? — вскинулась девушка.