Али мгновенно принял боевую стойку. Но нужды в этом не было — воины даже не шелохнулись. Это были статуи, понял он, потрясенно разглядывая их безмятежные лица. Одни, казалось, были высечены из камня, другие слеплены из обломков раковин и кораллов. Жутковатым представлялось лишь то, что независимо от материала, из которого их изваяли, у всех были совершенно одинаковые стальные мечи. В остальном они выглядели примечательно разнообразно: на ком-то были румийские тоги, на ком-то набатейские пледы, на ком-то сабейские туники, египетские плиссированные юбки и другие одеяния, незнакомые Али. Статуи, которые, может быть, доставлялись сюда из разных цивилизаций в течение той тысячи лет, что прошла с тех пор, как люди стали называть эту землю своим домом.
Он подошел поближе, стал разглядывать статую в тобе, высеченной из камня. В ее потрепанный ремень была вставлена зубочистка, крохотная каменная деталь, идеальная копия.
Почти чрезмерно идеальная. Али пробирала дрожь, когда он изучал морщины на лице статуи и то, что, вероятно, было послеоспенным рубцом. Трепет охватил Али, его воображение металось.
«Найди девушку, — сказал он себе, — и выбирайся отсюда».
Он пошел дальше, держа в одной руке зульфикар, в другой — ханджар, единственными звуками здесь были хлопки пламени и его частое дыхание. Огненный свет зульфикара мигал на близких стенах, освещал замысловатые барельефы, изображающие таинственные фигуры и странных животных. Знаки, похожие на буквы, были абсолютно нечитаемые и представляли собой паутину линии и идеально ровные круги.
«Похоже, это творение рук человеческих». Али приблизил к стене свой зульфикар. В Бир-Набате множество скал и надгробий из песчаника были исписаны подобным же образом: давно умершие короли и охотники, остановленные в движении, забытые божества и молитвы на забытых языках. Но эти рисунки склонялись к устрашающему: гигантские морские змеи, пожирающие убегающих людей, рычащие быки с львиными головами среди груд костей.
Его манил конец коридора, светящийся вдалеке, еще один ряд перламутровых дверей. Али шагнул в дверь, хотя никак не мог справиться с ощущением, что его за ней ждет ловушка.
Как только он перешагнул через порог, в помещении, куда он вошел, зажглись десятки подвешенных плафонов, осветив громадную пещеру, размеры которой больше чем в два раза превосходили размеры тронного зала его отца.
И все это пространство было заполнено сокровищами.
Горы золотых монет, стеклянные бусины, груды заменяющих деньги раковин каури вокруг сундуков с драгоценностями, отливающими всеми цветами радуги: изумрудами, рубинами, сапфирами размером с кулак и больше. Нити жемчуга такой длины, что хватит опутать человека, животные, вырезанные из черного дерева и слоновой кости, латунные чаши с благовониями: ладаном, амброй и мускусом. Рулоны парчи, шелка и драгоценной камчатой ткани. Даже на стенах висели золотые панели, украшенные цветочным рисунком из нефрита и кораллов. Ничто из этого не было систематизировано, напротив — на земле среди ломаной мебели валялись расколотые вазы и ожерелья стоимостью в иное королевство. Несколько мраморных колонн обрушились, и расколотое каменное лицо бородатого человека лежало на полу, покрытое пылью. Словно какой-то гневливый и мстительный дух решил уничтожить останки человеческой цивилизации, которая когда-то называла это место своим домом, утащил их в море, наполнил похищенными сокровищами его перебитого народа.
Что, откровенно говоря… казалось возможным с учетом волшебного мира. Али не мог оторвать глаз от богатства вокруг него. Одна горсть этих драгоценностей может изменить жизни обитателей деревни, отважно приютившей его; несколько горстей могут дать кое-что и побольше. Безопасность. Надежность. Солдат. Способ бросить вызов тому мрачному будущему, которое уготовил для него отец.
«Способ облегчить ему решение — просто предать тебя казни». Али пошел дальше, не прикасаясь к драгоценностям.
Впереди был фруктовый сад увешанных драгоценностями деревьев и растущие из мраморного пола, упирающиеся в потолок стволы, оплетенные латунными лентами со вставками золотистых топазов. Их ветви гнулись к полу под весом фруктов и цветов в стекле, драгоценных камней. Птицы из золота, сидящие между ярко-зелеными листьями, замерли, насиживая кварцевые яйца, у них в резных клювах застыли коралловые червячки. В основании каждого дерева серебряный цоколь. Али подошел поближе и замер. На каждом цоколе — а их тут были десятки — лежало нечто, окутанное в погребальные одежды.
Тело. Некоторые саваны начали подгнивать, и под ними виднелись ржавые браслеты на запястных костях и потускневшие украшения на косах черных волос. А на одном из цоколей ближе к дальней стене лежало единственное тело без савана, дымчатый блеск ее коричневой кожи неопровержимо свидетельствовал о ее принадлежности к племени джиннов.
Али бросился к ней, облегченно вздохнул, когда увидел, что ее грудь все еще поднимается и опускается. Она определенно выглядела, как могла выглядеть дочь богатого губернатора гезири, который и обратился к нему за помощью. На ее шее сверкал тяжелый золотой воротник, медальоны из голубого лазурита с флористическими рисунками, янтарного цвета горный хрусталь и яркие рубины лежали во впадинке ее горла. Расшитое пурпурное платье с узором иката на ней было расстегнуто и обнажало розовый шелк нижнего белья, прилипшего к ее коже. Он отметил подкрашенные охрой губы и стилизованное изображение птицы — с распростертыми крыльями — на ее изящном лбу. Ее непокрытые длинные черные волосы в верхней своей части были сплетены в сложные косички вокруг золотых дисков, висевших в ее ушах.
— Абла, — тихонько позвал Али. — Это ты?
Ответа не последовало. Но Али был готов поклясться, что ее губы слегка шевельнулись, втянулись чуть-чуть.
— Абла? — Он потряс ее за плечо. — Ты жи…
Открылись веки, вспорхнули ресницы, и он увидел ее красивые серые глаза. Она лениво вытянула руку над головой, отчего платье раскрылось еще шире, и улыбнулась.
— Предполагается, что ты должен меня поцеловать.
Если бы она вскочила с цоколя и превратилась в одного из каменных солдат, стоявших в коридоре, Али удивился бы меньше.
— Что предполагается?
Она поднялась и села, ее длинные локоны упали ей на плечи полуночным водопадом.
— Что ты должен меня поцеловать, — продолжила поддразнивать его девушка. — Ты что — не читал этой истории.
Его щеки зарделись.
— Не читал… Я говорю, есть правила, которые запрещают такие вещи.
Она наклонила голову, словно изучая его.
— Ты откуда? Если бы я не знала, я бы сказала, что у тебя дэвабадский акцент, но это… — Ее глаза вдруг широко распахнулись. — Бог ты мой, так ты, значит, он и вправду? Ты…
— Ш-ш-ш. — Он поднес палец ко рту. — Давай познакомимся, когда вокруг не будет разлагающихся тел. Где то существо, которое тебя похитило?
Албу пробрала дрожь.
— Не знаю. Оно схватило меня, когда я собирала раковины, а теперь возвращается раз в день по утрам, кажется. Заставляет меня выпить какой-то отвратительный чай, отчего я засыпаю.
— По утрам? — повторил Али, и сердце его упало, когда он вспомнил линию горящего восхода на небе, которую видел перед тем как нырнуть. Когда он кивнула, он взял ее за руку. — Идем. У нас мало времени.
Она заглянула ему за спину:
— А где твои остальные люди?
— Я один.
— Только ты? — Выражение неуверенности поселилось на ее лице. — Прости, пожалуйста… сколько, ты сказал, до рассвета?
В этот момент все подземелье встряхнуло с безумной силой.
— Немного, — прогремел голос, похожий на трение скал друг о друга. — Чуть-чуть.
Али развернулся, и волна нечистого тепла накрыла его. Их поймали.
Существо, которое незаметно приблизилось к ним, казалось слишком большим и неприспособленным для незаметных действий. Размерами оно в два раза превышало слона, у него были бычьи тело и рога, измученное багровое женское лицо, крылья, как у летучей мыши, и змеиный хвост в полоску, который терялся в глубинах сада драгоценностей. Его передние ноги кончались не копытами, а когтистыми лапами, и, встав на дыбы на мощные задние ноги, оно подняло огромный трезубец.
Али смотрел, удивленно разинув рот.
— Так это оно тебя похитило?
Запахи железной крови, разложения, пыли и абсолютная невероятность происходящего снова заставили его удивленно открыть рот. Кем бы ни было это чудовище, оно казалось таким же чуждым морю, как и два огнекровных джинна, стоящих перед ним. Демон земли, ошарашенно понял он. Говорилось, что такие существа, принадлежащие эпохе легенд, встречаются исключительно редко.
Существо усмехнулось, его нечистые клыки торчали из багряного рта.
— Герои всегда приходят, — издевательски ухмыльнулось существо. Оно оглядывало Али сверкающими глазами. — Прекрасное дополнение к моим каменным воинам, еще один Билкисов раб, созданный мной.
Абла закатила глаза.
— Я все пытаюсь объяснить ему, что мы не принадлежим Билкису. — Она обратилась к существу: — Джинны свободны! Сулейман мертв вот уже несколько тысяч лет!
— Ложь! — прорычало существо. — Джинны всегда врут. Кто подговорил сражаться маридов, детей преданной проклятию Тиамат, кто, если не Сулейман?
Али моргнул, он был совершенно сбит с толку, но Абла отмахнулась от чудовища.
— Он целыми днями несет всякую чушь про маридов и Тиамат. Впрочем, это не имеет никакого значения. — Она уперла руку в бок и дерзко вскинула подбородок. — Ты не сражался ни с одним настоящим воином, животное… перед тобой теперь гроза Афшинов, Ализейд аль-Кахтани.
Существо перебросило трезубец из одной руки в другую.
— Я не знаю никаких Афшинов, и я этой грозы ничуть не боюсь. Я Шардуназату, Тот-Кто-Усмиряет. — Он приблизился еще, грозно возвышаясь над ними. — Десять тысяч лет я правил в этой земле, я превращал в прах города людей и одним хлопком ладоней строил горы, пока эта коварная Тиамат не заточила меня! Но она пожалеет, когда увидит мою армию каменных воинов, да, пожалеет! — Его гигантские глаза впились в Али, они напоминали кипящие грязевые ямы. — И поведешь их ты!