Из коридора донесся отчетливый звук марширующих ног, звук камня, трущегося о камень. Армия демона земли… Но это определенно не могло означать…
Шардуназату бросился вперед.
Оттолкнув в сторону Аблу, Али отразил первый удар трезубца с помощью своего зульфикара, за скрежетом металла последовала вспышка искр. Существо подалось назад, и Али пошел в атаку в расчете вонзить зульфикар в незащищенное брюхо.
Но острие его меча словно ударилось в металлический блок. Удар был силен и отдался дрожью в его руках. Он не утратил спокойствия — и хватки — и отпустил на свободу магию: языки пламени прошлись по груди демона.
Шардуназату рассмеялся и широко открыл свой страшный рот, откуда полился поток грязи, погасивший пламя зульфикара с такой же легкостью, с какой Али мог бы задуть пламя свечи. Воздух наполнился запахом гнили, густым и отвратительным.
Существо ухмылялось, глядя на Али сверху вниз.
— Не все земные существа так же слабы, как люди, малютка джинн. И магия огненной крови слаба под толщей воды.
Али и глазом не успел моргнуть, как змеиный хвост чудовища превратился в некое подобие живой необожженной глины. Он ударил по щиколоткам Али, сбил его с ног, а когтистая лапа выхватила зульфикар из его руки.
Али попытался вскочить, но хвост обвил его ноги, а кипящая грязь пузырилась вокруг его тела, тяжелая, удушающая. Она полностью обездвижила его, обхватила руки, подползла к шее. Его пальцы онемели, а потом это ужасное чувство переползло в его запястья.
Шардуназату обращал его в камень.
Он слышал, как Абла выкрикивает его имя. Задыхаясь от жуткого запаха и отчаянно пытаясь освободиться, Али попытался вызвать свою магию, но не успело вспыхнуть пламя, как его тут же загасила грязная жижа. Волна дегтеподобной желчи хлынула ему в лицо, и он задохнулся, а вонючее вещество проникало в него сквозь сомкнутые губы.
Он снова вызвал свой огонь, но тот только спек грязь, облепившую его конечности.
«Магия огненной крови слаба под толщей воды».
Действуя инстинктивно, Али еще раз обратился к своей магии. Но теперь он не пытался вызвать пламя или удушающее облако дыма. Нет, он обратился к отдаленно холодной данности, которая безмолвно плавала в его мозгу с того момента, как его взяли мариды. К той его части, которая возрадовалась, когда он нырнул в море, которая щекотала его нервы, когда он проходил мимо какой-нибудь спрятанной пружины.
Все замерло. А потом бешеная дрожь сотрясла тело Али, ледяная вода потекла с его кожи. За считаные секунды камень растворился, серая грязь опала с его конечностей. Его глаза открылись, его взгляд превратился чуть ли не в прищур хищника.
Перед ним возник Шардуназату, оскорбительная сущность живой грязи и расплавленного камня, которым не было места в море Али. Но у демона земли имелось и кое-что еще. У Шардуназату была еще влага: железная кровь в его жилах, жидкость, смазывающая его суставы, тихое бульканье растворов и эмульсии в его спинном и головном мозге. Влажные мышцы, которые двигали его ртом, превращая его в сбитую с толку щель.
Али ухватил его хвост и принялся мысленным взглядом вымещать из него жидкость. Серебряная кровь хлынула из кожи демона, потекла мимо пальцев Али. Шардуназату завизжал и принялся размахивать хвостом вместе с вцепившимся в него Али.
Али сильно ударился о стену, отчего рассыпалась гора монет. Но он почти не ощутил боли. Он легко, с неестественным изяществом поднялся на ноги, мир все еще оставался серым. В его жилах пульсировало волшебство более мощное, чем все, что он знал прежде, древняя ярость овладевала им. Как осмелилось это грязное чудовище бросить ему вызов в его собственных водах? Волна прибила к руке Али его зульфикар, и он бросился на врага.
Шардуназату ударил своим трезубцем. Но Али стал теперь сильнее, в его мозгах, в его крови билось море за стенами этой пещеры. Ухватив трезубец вилками своего зульфикара, он выбил оружие из рук демона, и оно полетело прочь по полу. Он вильнул, уходя от когтей Шардуназату, которые могли превратить его в кровавые куски мяса, а потом метнул свой зульфикар, целясь между слякотных глаз гиганта. Чудище вскрикнуло, ухватилось за лицо.
— Ализейд!
Услышав свое имя, он почувствовал, как маридское наследие исчезает из его головы. Он споткнулся. Абла метнулась к нему, ухватила его запястье и оттащила назад.
Шардуназату издал рев, подобный голосу землетрясения.
— Обман! — визжал он, прижав ладони к своим уничтоженным глазам. — Маридский лжец, я отправлю тебя назад к Тиамат на волнах крови!
Али почти не вникал в бессмысленные обвинения, он был занят тем, что уворачивался от демонова хвоста, хлеставшего по полу. Они с Аблой были уже почти у самой перламутровой двери. Но на бегу он не мог отказать себе в удовольствии бросить прощальный взгляд на сокровища. Кто бы ни были те, кто сотворил эту палату, работу они проделали невероятную. Все это действительно походило на нечто из истории, рассказа, повторяемого в кофейнях и среди женщин двора. Давно исчезнувший мир. Дворец золота, храм драгоценностей.
Латунный город.
Двери распахнулись. Появилась каменная армия Шардуназату.
Если бы они не были порабощенными и преображенными телами давно умерших воинов, то Али удивился бы при виде статуй, поспешивших окружить его и Аблу, двигались они так же уверенно, как живые, их массивные палаши сверкали благодаря горевшим свечам. Но в этот момент любопытство Али имело свои ограничения.
— Беги! — прокричал он.
Воин в румийских одеяниях бросился было на него, но Али ткнул его трезубцем в грудь, и тот разлетелся на ракушечные фрагменты. Но за то время, что Али наносил удар, к ним подбежали еще трое. Али нырнул, отчего две статуи врезались друг в друга, а он в это же время перекатился через голову, ударил трезубцем по коленям третьего и встал на ноги.
Шардуназату продолжал завывать, пытаясь на ощупь найти джиннов. Из фруктового сада появились новые каменные воины. Потом одним резким движением стали вставать с цоколей мертвые девушки, саваны спадали с их обнаженных черепов. Уничтоженные им статуи собирались заново из осколков, грязь склеивала каменные фрагменты не хуже цемента.
Сожаление Али исчезло. Пусть море заберет себе это место. Он догнал Аблу, схватил за руку, и вместе они выбежали в коридор, а статуи преследовали их, были уже совсем рядом.
Но перламутровая дверь, которая захлопнулась за ним, когда он входил, оставалась по-прежнему закрытой. Али попробовал взять ее с налета — налег плечом, ударил зульфикаром, ударил трезубцем, но дверь не поддалась. За дверями он чувствовал над заколдованной тропинкой груз воды, жаждущей получить свободу.
Воины находились от них на расстоянии нескольких мгновений. И Али подался назад в маленькую нишу и затащил за собой и Аблу.
Увидев ее испуганные глаза, он сказал:
— Когда я скажу, набери побольше воздуха и задержи дыхание.
Он закрепил у себя на спине трезубец — это оружие странным образом пришлось ему по душе, — потом прижал к себе Аблу, прижал так крепко, что она охнула.
Али закрыл глаза, груз океана давил ему на плечи, и часть его сердца жаждала океанских объятий. А потом слово — на языке, которого он не знал, — сорвалось с его языка.
— Приди.
Морское дно вздрогнуло.
Вода проникла внутрь через перламутровые двери, снеся их, словно бумажные. Словно океан был живым существом, созданием, которого давно раздражало это сухое человеческое убежище, которое горело желанием изгнать эту чуждую выскочку и вернуть себе свое исконное добро.
За считаные секунды вода поднялась им по шеи.
— Абла, вдох и не дышать.
Али тоже сделал глубокий вдох, и вода сомкнулась над его головой, но он давно знал — с тех пор, как ассасин сбросил его в заброшенный колодец в пустыне, — что его такие вещи не должны беспокоить.
Утонуть Али не мог.
Продолжая держать Аблу, он дождался, когда напор воды уменьшится, выскользнул из ниши и изо всех сил заработал ногами.
Минуту спустя они всплыли на поверхность. Абла билась в его руках, она выплевывала воду, хватала ртом воздух. Вид у нее был ужасный: дурно пахнущая кровь Шардуназату слепила ее растрепанные волосы, ее косметика плыла по лицу ручьями, а одна из сережек пропала. Ее руки были покрыты царапинами, а ее превосходное платье исчезло.
— Ты цела? — выдохнул он.
Абла взвыла:
— Нет. Нас чуть не прикончила банда статуй!
Али поплыл с Аблой к лодке, помог ей забраться внутрь.
— Но руины были очаровательны, правда? Никогда не видел ничего подобного. Мне даже и в голову не приходило, что такие существа, как Шардуназату, еще существуют. Ты только представь, сколько всего он видел за свою жизнь.
Абла посмотрела на него испуганным взглядом:
— Ты, похоже, хочешь вернуться и поговорить по душам с этим ублюдком.
Али залез в лодку. У него как-то странно кружилась голова, побочный эффект от его недавнего прикосновения к смерти, и он подозревал, что это не самая здоровая реакция.
Он погрузил весла в воду:
— Не знаю… может быть, интересно узнать, что еще обитает под поверхностью.
В ЧЕСТЬ АЛИ И ЕГО СПУТНИКОВ ИЗ БИР-НАБАТА родня Аблы устроила пиршество на целый день и до глубокого вечера, сопровождаемое изобильными волшебными фейерверками и безумным барабанным боем, который, подумал Али, будет отпугивать еще минимум три поколения здешних представителей рода человеческого от посещения этого места. Городок джиннов Саба был самым крупным в Ам-Гезире, его построили на руинах еще более древнего человеческого города. Первый порт захода для торговцев из Та-Нтри, Саба был еще и богатым, выставленным напоказ, облаченным в роскошные одеяния и драгоценные украшения в виде его обитателей, а еще он славился отличной едой, предлагаемой гостям.
Али, не сдерживая себя, набросился на еду, он много лет не видел таких пиршеств, и ни он, ни его спутники не демонстрировали хороших манер, поглощая пищу, и ни мгновения, казалось, не проходило, чтобы кто-то из хозяев не предлагал ему какой-нибудь новый деликатес. Он тяжело сидел на пышных подушках. На его плечах покоилась безумно дорогая мантия — одна из нескольких почетных мантий, которые ему вручили. Та, что на нем, была из хлопка и шелка, разрисована ярко-синими и оранжевыми алмазами.