Из того, что происходило сейчас, ей ничто не было знакомо. Зейнаб не знала, как командовать солдатами. Это должны были делать Мунтадир. Али.
«Должны, но это невозможно — осталась только ты. И каждая потраченная тобой без пользы минута ставит их в еще более опасное положение».
Зейнаб расправила плечи и попыталась вспомнить, как вела себя ее мать. Хацет постоянно имела дело с мужчинами, презрев напускное смирение с королевской традицией затворничества, соблюдаемого женщинами благородных кровей. Мать не раз говорила ей: «Ты забываешь, дорогая дочь, что в Та-Нтри у меня был собственный двор. И меня мало волнуют странные традиции этой дэвской скалы».
«Ах, Амма, как мне тебя сейчас не хватает». Зейнаб набралась мужества и заговорила, придав своему голосу командный тон:
— Я хочу знать, что происходит. Начиная с того, что нам известно об атаке на дворец.
Вперед вышел пожилой человек в помятой одежде дворецкого:
— Известно, прошу прощения, принцесса, немногое. Похоже, что вы и дама Акиса — единственные уцелевшие джинны. Принц Ализейд раньше этим вечером выстроил баррикады вокруг района шафитов и Квартала Гезири. Мы бы знали, если бы кто-то пытался проникнуть через них внутрь.
Холодок пробежал по спине Зейнаб.
— Баррикады? Вы это о чем?
Несколько мужчин переглянулись.
— Он закрыл ворота мидана, — мягко сказал дворецкий таким тоном, что Зейнаб почувствовала себя идиоткой. — Он укрепил стены, поставил сторожевые посты. Это означает, что наши соседи — гезири и шафиты — довольно неплохо защищены и отделены от остального города. Это означает, что между нами мощные стены и солдаты и тот, кто атаковал дворец, но…
— Но означает, что все, кто по другую сторону, находятся в ловушке, — закончила Зейнаб.
— Во всем, что случилось, виноваты огнепоклонники, — прошипел кто-то из солдат. — На берегу находились бойцы-дэвы. Мы должны избавиться от тех, которые здесь, прежде чем они набросятся на нас.
— Тот, кто посмеет притронуться к дэвам в лазарете, очень об этом пожалеет! — рявкнула Зейнаб. Наверное, в ее голосе слышался ее отец, потому что половина солдат резко отпрянула назад. — Ко мне пришел не кто иной, как Бану Нари, чтобы я могла предупредить остальных из вас о яде. Я не желаю слышать о каком-либо притеснении ее племени. — Она снова посмотрела на собравшихся мужчин, вспомнила слова Акисы, которая рассказала ей, что лишь немногие солдаты остались живы после атаки на Цитадель. — Нам нужна помощь. Ваджед перед атакой покинул город, но далеко он не мог уйти. Среди вас есть разведчики? Может быть, мы не владеем магией, но мы определенно можем отправить на поиски нескольких посыльных на лодках и лошадях.
Казалось, толпой сразу же овладело какое-то беспокойство. Несколько человек зашевелились, но никто не заговорил.
Отлично, значит, она в полной мере превратилась в Гассана и напугала их так, что они рот боятся раскрыть.
— Ну, — подбодрила их она, стараясь говорить не слишком устрашающим голосом. — Так что скажете?
— У нас… у нас нет лодок, принцесса, — ответил один из солдат. — Вечером на пристань пробрались два ифрита и сожгли все. Не осталось ничего, даже самых маленьких лодчонок. И еще убили нескольких человек, которые пытались затушить огонь. Нам с острова теперь не уплыть.
Акиса выругалась:
— А плоты мы можем сделать?
Солдат помотал головой:
— Конечно. Собьем плот. А потом поспорим, кто нас убьет первым — ифрит или марид.
Зейнаб положила руку на запястье Акисы, прежде чем та успела сказать что-нибудь неудобоваримое. Собравшиеся смотрели на нее теперь, и тяжелый груз их взглядов давил на нее. Они были испуганными, неуверенными, а она была одной из Кахтани. Предполагалось, что она должна отдавать команды.
Но Зейнаб понятия не имела, как отдавать команды в такой ситуации.
— О моих братьях известно что-нибудь? — Ох как не хотела она задавать этот вопрос. Ведь задавая его, она выставляла напоказ свою слабость. Она испытывала почти физическую потребность увидеть свою семью, обнять Мунтадира и Али, прижать их к себе, вместе решить, что делать дальше.
Лицо дворецкого посерело еще сильнее.
— Нет, ваше высочество.
— Принцесса Зейнаб?
Зейнаб оглянулась. В арке стоял громадный шафит в запачканном кровью фартуке, заполненном всевозможными медицинскими инструментами. На его лице застыло нервное выражение.
— П-простите меня, — запинаясь, проговорил он. — Моя жена — доктор Сен — сказала, что я должен привести вас.
Акиса подошла поближе к Зейнаб.
— Зачем? — спросила она с ноткой подозрительности в голосе.
— Мы нашли одного выжившего из дворца.
Ребенок был крошечным, а поскольку он раскачивался под одеялом, прижав колени к груди, то казался еще меньше, чем на самом деле. Больше о нем Зейнаб почти ничего не могла сказать — ни о его возрасте, ни о его одеянии, ни о его происхождении, — потому что он был весь залит кровью и обсыпан пеплом, его черные, широко раскрытые глаза смотрели загнанным взглядом с грязного лица.
Темнота его глаз сбила ее с толку.
— Дэв? — шепотом прошептала она Субхе, муж которой, Паримал, тем временем снова подошел к мальчику и принялся осторожно отирать его лицо.
Доктор отрицательно покачала головой:
— Шафит, но жизнью он обязан дэвам. Судя по всему, они собирают в библиотеке всех джиннов и шафитов, выживших во время атаки. Ученый дэв схватил его и вытащил оттуда, сказав, что он дядя мальчика. Наши солдаты нашли его в мидане — он пытался перебраться через стену.
— Почему вы принесли его сюда?
Они были в хорошо обставленной комнате на верхнем этаже лазарета. Как сказал Паримал, здесь же находился кабинет Нари. Здесь был фонтан полный лотосов и изящное место для отдыха с отделанными бархатом подушками и затейливыми деревянными ширмами; место было приятное, но не самое естественное для обработки ран травмированного ребенка.
— А вы послушайте, что он говорит. — Субха встретила взгляд Зейнаб, и впервые Зейнаб увидела в глазах врача Субхи тревогу. Это вызвало у нее беспокойство — ведь Субха была так спокойна, когда они обсуждали гулей и напускаемые колдовством хвори. — О том, кого видел во дворце.
— И кого он там видел?
Субха замялась:
— Он еще такой маленький, может быть, что-то напутал. Посмотрим, назовет ли он вам то же имя, а если назовет, тогда из этого и будем исходить.
Ответ был не слишком утешительный. Зейнаб взяла себя в руки и подошла к мальчику.
— Мир тебе, мальчик, — приветливым голосом сказала она, села рядом с ним, сняла вуаль с лица. — Меня зовут Зейнаб. А тебя?
Он моргнул, глядя на нее, вокруг его глаз от слез образовалась краснота.
— Ботрос, — прошептал он, сжимая в руке пустую медную чашку.
— Хочешь, мы принесем тебе водички, Ботрос? — предложила она и, взяв у него чашку, поманила к себе Акису. — Как ты себя чувствуешь? Болит где-нибудь?
Его пробрала дрожь.
— Я повредил пальцы, когда пытался подняться на стену, но доктор их перевязала.
Маленький мальчик поднял руки. Зейнаб побледнела, увидев, что кровь просачивается сквозь бинты с кончиков пальцев. Он в буквальном смысле пытался вскарабкаться по стене. Что же так сильно напугало его? Кто?
Она откашлялась:
— Ботрос, ты можешь мне рассказать, что ты видел во дворце?
— Монстров, — осторожно проговорил он. — Гигантских монстров из дыма и огня.
«Гигантские монстры из дыма и огня?» Зейнаб над плечом Ботроса поймала взгляд Акисы, вернувшейся с чашкой воды. Женщина-воин только пожала плечами. Зейнаб не могла ее винить. После сегодняшней ночи гигантские монстры из дыма и огня определенно не казались какой-то небывальщиной.
Она протянула чашку Ботросу:
— Ты можешь мне рассказать о нападавших? Ты видел каких-нибудь солдат?
Он дрожащими губами приложился к чашке:
— Видел. Солдат-дэвов.
Опять дэвы. Отрицать это было невозможно. Это сделал Каве — он убил короля и разлил яд. И солдаты-дэвы сопровождали ифритов на берег. Случилась вспышка сектантского насилия — оправдались худшие страхи ее отца. Он предупреждал, что эта катастрофа — единственная крупнейшая угроза дэвабадскому покою, она может привести не только к кровопролитию, которое не в силах усмирить даже королевская стража и которая по числу жертв будет сравнима с резней после падения Нахидского совета во время войны.
Катастрофа, которую теперь должна была предотвратить Зейнаб.
Субха прикоснулась к плечу мальчика:
— Ты можешь рассказать, что видел в библиотеке?
Глаза Ботроса тут же наполнились слезами.
— Я не хочу об этом говорить.
— Я тебя понимаю, малыш, но это очень важно. — Доктор поправила его одеяло. — Ты попробуй. Ты здесь в безопасности, можешь мне верить.
Мальчика снова пробрала дрожь, но он заговорил:
— После землетрясения солдаты сказали, что мы должны пройти в библиотеку. Все кричали от страха. Они убивали всех, кто пытался сопротивляться или бежать. А потом… а потом… когда они привели нас в библиотеку… — Его так трясло, что он расплескал немного воды себе на колени. — Потом я увидел его.
— Увидел кого? — спросила Зейнаб, сцепив руки, чтобы скрыть дрожь.
Она впился в нее взглядом, глаза у него были раскрыты и полны ужаса.
— Бича.
Она уронила руки, и ее тело резко подалось назад.
— Ты, наверно, ошибся. Этот Афшин мертв. Принц Ализейд убил его много лет назад.
Маленький мальчик скрючился под одеялом:
— Простите, моя госпожа. Я не хотел вас расстроить.
Чувство стыда нахлынуло на нее. Господи, если она не может утешить одного-единственного ребенка, то как ей успокоить и привести к миру население целого городского района.
— Нет, это ты меня прости, я не хотела тебя пугать. Но то, что ты говоришь…
Субха оборвала ее на полуслове:
— Ботрос сказал мне, что другие дэвы называли его Афшин. — В ее голосе слышался ужас. — Он сказал, что у этого человека ярко-зеленые глаза, а на лице татуировка стрелы.