У телевизора.
Л и д и я. Прямо не верится! Сколько лет Геннадий Георгиевич в таких верхах летал… Павел Романович даже запретил в доме говорить, что Выборнова сняли.
К а л е р и я. Не сняли, а освободили.
С и р ы й. Теперь, может, мать навестит наконец…
Л и д и я. Да сколько же ей лет? Под девяносто?
К а л е р и я. Восемьдесят три! Гордая старуха. Ни ты — ей, ни она — тебе!
Л и д и я. Так одна и живет?
С и р ы й. Дочку Серафима Полетаева в воспитанницы к себе взяла.
Л и д и я. А чего ж Тонька со своей-то матерью, Аглаей, не поладила?
К а л е р и я. Видела я ее, Аглаю, тут на базаре. С мужиками на троих распивает…
Л и д и я. Ой-ой-ой… А какая пара была! Он, Серафим, прямо цыган! Глазищи черные, аж в синеву. А какой голос был!
К а л е р и я. Бросилась она ко мне, позорить при народе начала. Будто мы с Кронидом виноваты, что ее Серафим, пьяный, человека сбил.
С и р ы й. С богатым не судись, с сильным не дерись…
К а л е р и я. Закон для всех один! Получил, что заслужил.
С и р ы й. Да! На полную катушку. Даже на полторы!
К а л е р и я. Вы же сами руку поднимали. Иль уже забыли?
С и р ы й. Попробуй не подними. При твоем Граните!
Л и д и я. Все равно жалко мужика. Ведь все-таки мы все как свои были.
К а л е р и я. Влез в хомут — умей ходить в упряжке!
Л и д и я. Говорят, он тогда на своем «москвичонке» к матери Выборнова ехал. Надеялся, что она перед сыном защитит!
К а л е р и я. Как бы не так.
С и р ы й. Сам-то Выборнов сколько у матери не был?
К а л е р и я. С семьдесят пятого. Два раза мать к сыну в Москву ездила. Но тоже давно.
С и р ы й. Да. Все Серафиму тогда припомнили! И статью его знаменитую. Когда этот дом еще начинался… А вы уж в нем семь лет как живете! И то, что жаловаться, писать в инстанции начал! Тогда у Павлуши твоего врачи даже язву нашли.
Л и д и я. Сами вы, папаша, порядочная язва.
К а л е р и я. За что я тебя люблю, Лидуша, — это за справедливость!
Л и д и я. Лучше пойди поспи!
С и р ы й. Нет, я уж программу «Время» дождусь! Она для нас, среднего командного состава, вещь обязательная. Вроде передовицы в «Правде». Международные картины! Хроника. Гляди, напоследок, может, Геннадий Георгиевич где еще мелькнет.
Л и д и я. Только бы у него все обошлось!
К а л е р и я. Не причитай! Сглазишь!
С и р ы й. Да чего вы маетесь? Вон гость ваш, Гей, Александр Ильич. Сам помощник самого Выборнова. Все о нем знает. И молчит. Ни один мускул не дрогнет. Прямо Ален Делон какой-то. Сплошной шарм и шипр. Устинья Карповна скоро, как Алла Пугачева, запоет: «Миллион, миллион алых роз…»
В кухне.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Ишь, какой услужливый!
Г е й. Грехи воспитания!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Где же с тестом так ловко баловаться научился? Или холостой?
Г е й. Холостой, холостой, баушка!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Какая я тебе «баушка»?
Г е й. Слово-то больно хорошее. Мягкое. Как подушка. Ба-уш-ка!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Это ты вроде охальничаешь, да?
Г е й. А когда баушка да рядом с русской печкой… Да в таких хоромах… Просто — сватья баба Бабариха.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Уж седой вроде, а все на фу-фу! Дому позавидовал! Небось у самих-то дома поболе да покраше? А?
Г е й. Так те ж государственные! Народные, так сказать.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Ох и грешил ты, видать, много! Оттого и поседел?
Г е й. От работы. От ней, проклятой.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Да какая у тебя работа? Портфель таскать? Да на банкетах коньяк подливать?
Г е й. Это он сам умеет!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Дивлюсь… Неспроста ты такой веселый, когда вам по шапке дали… Или уж переметнулся к кому?
Г е й. Я человек верный.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Не скажешь.
Г е й. Обижаете, начальник.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Никак сидел?
Г е й. Бог миловал!
У телевизора.
Л и д и я. Ой, упал, бедненький!
С и р ы й. И все на одном и том же месте!
Л и д и я. Вы на что, папаша, намекаете?
С и р ы й. Крутись не крутись, и вдруг — ляп! И на пятую точку приземлишься!
Л и д и я. Ведь их с малолетства учат. Надо бы и мне в моем первом «А» фигурную секцию организовать!
К а л е р и я (смотрит на часы). Час минимум, как Кронид должен был вернуться. До области всего ничего.
С и р ы й. Конечно, каких-то двести семь километров.
Л и д и я. Мало ли что в дороге могло случиться.
С и р ы й. Да не в дороге, а в области.
К а л е р и я. А мехов у этой тренерши! А? Каждый раз новые.
С и р ы й. У тебя, Калерия Федоровна, поболе. Тебе твой Гранит…
К а л е р и я. Не Гранит, а Кронид! Сколько можно повторять! Прекрасно знаете, что Кронид Захарович гвоздика лишнего не возьмет!..
С и р ы й. Зато ты возьмешь. Да еще халдам своим. Каждой — по паре!
Л и д и я. Папа!
С и р ы й. Ты, Калерия, не на меня, на жизнь злись. Чего на борзую стала похожа? А? Ну вызвали твоего Кронида в область. Но ведь не в контроль.
К а л е р и я. Прекрасно знаете, что именно в контроль!
С и р ы й. А-а-а… То-то ты мне про гвоздики аллегории проводишь! Значит, за дом Пашки взялись?!
К а л е р и я (Лидии). Вот, доченька, посмотрите на своего папашу! Председатель колхоза-миллионера. Ему бы по уму, по хватке его Госпланом ворочать. А он перед нами, бабами, шута горохового строит.
Л и д и я. Ты нам, отец, праздник не порть! Этот дом наш! Мы его до копеечки… А ты знаешь, что Павел сам его спланировал? Сам рисовал да чертил! Не хуже архитектора! Три месяца ночами сидел! Все чего-то особенного добивался!
С и р ы й. Вот и добился. Сначала Гранита потянули. А там, гляди, и тебе с Павлом сухари сушить!
Л и д и я. Типун тебе на язык! Проспись, черт старый! (Уходит на кухню.)
В кухне.
У с т и н ь я К а р п о в н а. Слыхал? Гранита-то нашего… «Советскую власть» местную, уже вызвали. Ты-то не про это дело примчался? Не про наш дом?
Г е й (постучал по стене). Да! Хорош! Дом! Дорого достался?
У с т и н ь я К а р п о в н а. Дак… все по ведомости! Все оплатили. До копеечки! Честно! Гранит ведомость составлял. Его люди. Ну а что уж он туда вставил — у него своя совесть, свой партбилет. А Павлуша и Лидия копейки лишней не возьмут! Он и сам такой. И Лидку так воспитал! Я сама и на рынок хожу… А Калерии все на дом привозят! Пузо-то у него не опало?
Г е й. У кого?
У с т и н ь я К а р п о в н а. Да все у того же! У Геннадия Георгиевича. Больно толст последнее время был. И глаза выкатились. Не базедка ли?
Г е й. Не жаловался.
У с т и н ь я К а р п о в н а. А я-то подумала, что по болезни не угодил. Нет? Уж кто-кто, а Георгиевич за так не сдастся!
Г е й. Ваша школа!
У с т и н ь я К а р п о в н а. Наша, наша! Советская!
У телевизора.
С и р ы й. Смотрю я на вас… Первые бабоньки района! Все-то вы выдержите! Все превозмогете! Никакой пушкой вашей крепости не пробьешь!
К а л е р и я. А с нами не пушками воевать, с нами дружить надо.
С и р ы й. Правильно говорят грузины: мужчина — голова, женщина — шея!
К а л е р и я. А чего это вы ядом исходите? Берендеев с области ушел — вам вроде на пользу. Что Кронида моего вызвали — тоже.
С и р ы й. Э! Это все отдаленная канонада! Вызывают, снимают… А пока меня, бедного, утречком на РАПО Гранит твой как начнет трясти: «Выкладывай, Сирый, деньги на комбикормовый завод!»
К а л е р и я. А вы, значит, время свое почувствовали. И мне прямо вот так все выкладываете? Нахально даже! Раньше бы в глазки заглядывали! С надеждой, что мужа как надо настрою.
Л и д и я. А Павлуша мой говорит, что РАПО — большое для нас облегчение.
К а л е р и я. При Крониде твоему Павлуше все — сплошное облегчение! Ладно… И без Выборнова нас в районе на год-другой еще хватит! Не всех же разом поснимают! Не бывает так!
Л и д и я. Думаешь, нас с Павлушей освободят, а твой останется?
К а л е р и я. Не оголять же район.
С и р ы й. Учись, учись, фефела! Не выкройки у нее бери, а эту хватку ее… тигриную! (Хлопнул себя по колену.) Эх, вертись, крутись, умный человек! (Воодушевленно.) Гул по району стоит. Дороги замело к черту! С коровников все крыши снесло! К мясокомбинату не подъедешь! Телок еле живых везут! А никакой прокурор не подкопается! Убытки под природу списывают! Вертись, крутись! Вот так, вот так же — волчком! Как снежный вихрь в чистом поле!
К а л е р и я. Правильно! Время-то тоже как вихрь в снежном поле! (Запела.) «Серебряные свадьбы… Негаснущий костер… Серебряные свадьбы…»
С и р ы й (подхватывает). «…Душевный разговор…»
Л и д и я. Когда же твой Кронид приедет? Скоро за стол садиться.
Входит Г о л о щ а п о в и не раздеваясь проходит в кабинет к В а ж н о в у.
В кабинете.
Г о л о щ а п о в. Ну, Пав Романов! Надо Выборнову звонить. Пусть вмешается.
В а ж н о в. «Освободить от обязанностей… в связи с переходом на другую работу». А на какую? На какую?
Г о л о щ а п о в. Ничего! Сколько раз Геннадия Георгиевича то вверх, то вниз…
В а ж н о в (в сердцах). Если бы Выборнова совсем сняли, то было бы написано: «В связи с уходом на пенсию». Или за ошибки какие.
Г о л о щ а п о в. Ну что ты мечешься? Возьми и позвони ему! В Москву. Не впервой, кажись?
В а ж н о в (осторожно положил трубку на рычаг). Давай-ка лучше еще раз материалы по бедствию посмотрим! (Вздохнув.) Ой-ой-ой! И надо же нам такое наказание! Циклон!..
Г о л о щ а п о в. Это еще как посмотреть.
В а ж н о в. Опять ячмень по озимым сеять? А где он, ячмень? Опять проси? У кого? У государства того же… А оно что, бездонное?