(испугавшись). Вы же сами спросили, что говорят? Я ж…
В ы б о р н о в. Извини. А деньги? При чем тут они?
Т о н я. Да они же… Они же — всё!
В ы б о р н о в. «Всё»?
Т о н я. Так за деньги все купить можно. Вон мать моя, Аглая, дала начальнику лагеря пятьсот рублей и на полгода раньше вышла.
В ы б о р н о в. Какого лагеря? Она же в ЛТП была…
Т о н я. О господи, какая разница! У них у всех одна цена. А Савелий? Пентяшкин? Так он вообще условно! А Валька…
В ы б о р н о в (покачал головой). Куда Важнов-то смотрит?!
Т о н я (осторожно). А он-то при чем?
В ы б о р н о в. Как ни при чем?
Т о н я. Да народ-то прямо говорит: «Двадцать лет здесь сидит и в ус не дует! А почему? Потому что у Выборнихи сына когда-то шофером служил».
В ы б о р н о в. Ты понимаешь… что говоришь?
Т о н я. Так это не я говорю. Это народ говорит!
В ы б о р н о в. Народ, он, знаешь… Народ он всякое наговорить может!
Т о н я. Не-е-ет! Народ зря болтать не будет! Вот Голощапова, Кронида Захаровича, все уважают! Ему бы в области торговлей заведовать. Или даже в Москве.
В ы б о р н о в (рассмеялся). А почему именно торговлей?
Т о н я (почти обиделась). Характер у него такой. Он за любое дело возьмется. И все себе на пользу! А как же без этого? В торговле-то? Нам, значит, он мясо-курицу, а сам домой голодный пойдет спать? Так, по-вашему?
В ы б о р н о в. Почему «голодный»?
Т о н я. У вас как по телевизору получается! А знаете, почему у нас так?
В ы б о р н о в (смеется и не может остановиться). Ну? Почему?
Т о н я. А потому что дефициту этого тютелька в тютельку! На продавцов да на начальников с заведующими. Тютелька в тютельку! (Очень довольная собой, смотрит на Выборнова.)
Пауза.
В ы б о р н о в. Позови Павла Романовича.
Т о н я. Он ушел с утра.
В ы б о р н о в. Как «ушел»? Куда?
Т о н я. Очень просто — на работу пошел.
В ы б о р н о в. А кто дома?
Т о н я (не сразу). Устинья Карповна на базаре… Лидия Васильевна в школе… (Пауза.) Ой, забыла. Дядя Вася с РАПО приходил. Злой как черт. Вы еще спали. За пивом побежал.
В ы б о р н о в. Какой дядя Вася? Шофер?
Т о н я (обиделась). Ну какой шофер. Наш дядя Вася. Сирый. Да что вы серчаете? Какой вы смешной просто… Я с вами как с сыном бабушки Маши говорила. По-свойски. А если вам надо как на работе, так я тоже умею.
В ы б о р н о в. Вот как!
Т о н я. Подумаешь! Наука нехитрая! Я еще в школе гостей приветствовать научилась. Так отбарабаню — уши завянут. Меня бабушка Маша за это и приласкала.
В ы б о р н о в. И зря!
Т о н я (покорно). Все равно — «живая душа». Так ваша мама говорила. А потом, она отца моего уважала! Вот как!
В ы б о р н о в. А ты что ж? Не уважаешь?
Т о н я. Так он же сидит!
В ы б о р н о в (повторил). Живая душа…
Т о н я. Так это ж бабушка Маша сказала. Жалела она вас!
В ы б о р н о в. Меня?
Т о н я (пауза). Видели, как ее хоронили!
В ы б о р н о в. Старых учителей всегда уважают!
Т о н я. Ох, тоже нашли… объяснение! «Учителей»! Разве так хоронят простых людей? Сколько народу! Это еще в метель! Со всех деревень! Вы… тяжелый были! Не видели, наверно…
В ы б о р н о в (тихо). Видел…
Т о н я. Чего вам не хватало?
В ы б о р н о в (тихо). Всего хватало.
Т о н я. То-то… Народ, он правильно говорит: праведница! Вас так хоронить не будут! (Осеклась.)
В ы б о р н о в (после паузы). Так — нет…
Тоня поняла, что зашла слишком далеко.
(Что-то вспомнив.) А почему «дядя Вася»? Тебе-то он кто?
Т о н я. Крестный.
В ы б о р н о в. Как «крестный»? Крестили тебя, что ли?
Т о н я. А как же… Я родилась — он в крестные ко мне пошел.
В ы б о р н о в. Председатель колхоза?
Т о н я. А чего тут такого? Сам же он крещеный.
В ы б о р н о в. И поп у вас есть?
Т о н я. Был. Пока церковь не закрыли.
В ы б о р н о в. А кто же закрыл?
Т о н я. Дядя Вася! Кампания была. Сам церковь нашу закрывал, а потом к батюшке домой пришел! Два дня они гуляли, песни пели.
В ы б о р н о в. Псалмы?
Т о н я. Почему псалмы? У них любимая была. (Поет.) «И чтоб никто не догадался, что эта песня о тебе-е…» И никакой обиды не было. Нужно так нужно. И батюшка не обиделся. Он ведь тоже на должности. Вы-то чего расстраиваетесь? К вам же это не относится.
В ы б о р н о в. И на том спасибо.
Из прихожей входят У с т и н ь я К а р п о в н а и Л и д и я В а с и л ь е в н а с сумками с базара. Переговариваясь, они проходят в кухню. За ними появляется С и р ы й. Садится около стола, достает из всех карманов принесенное с собой пиво.
Тоня еще раз внимательно смотрит на Выборнова, на Сирого и выходит.
С и р ы й (смотрит ей вслед, потом на Выборнова, который сидит, напряженно о чем-то думая. Торжественно наливает себе стакан. Другой пододвигает к Выборнову). Помнишь картинку старинную — «Один с сошкой, а семеро с ложкой»? Говорят, это при крепостном праве? Нет, и сейчас тоже… Только вместо помещиков другие райобиралы командуют!
В ы б о р н о в (поднимает голову, рассматривает пиво). Не рано? С утра-то…
С и р ы й. Да какое ж утро? Я с пяти на ногах. А в девять собрали нас сегодня на президиуме… РАПО этого! А сказ один: «Сирый, выкладывай три миллиона на строительство!»
В ы б о р н о в. А РАПО тебя не устраивает?
С и р ы й. Нет, почему, идея хорошая! И вообще! У нас — плохих идей не бывает! Почитаешь, послушаешь кого из области — завтра все расцветет.
В ы б о р н о в. Но не расцветает?
С и р ы й. А ты что, сам не видишь? У нас ведь в районе как: весной сажаем семена, а осенью собираем… пленум.
В ы б о р н о в (не сразу). Проснулся сегодня… Еще и глаза не открыл, такой свет в лицо, так хорошо было. Ласково. Как в детстве с матерью.
С и р ы й. Вот Агропромобъединение у нас знатное. Голощапов возглавляет… Едри его в корень. Ты своего морячка-то унять не можешь? Ведь он же здесь король, власть, распределитель благ, машин, дефицита разного.
В ы б о р н о в (неожиданно). Тебе пасечники в колхозе не нужны?
С и р ы й (удивленно). Да можно, конечно… Да! Ты у нас вообще почетный колхозник! Забыл, что ли? Еще в шестьдесят пятом, когда уезжал отсюда, на радостях объявили!
В ы б о р н о в (хмурясь). «На радостях»? Это почему «на радостях»?
С и р ы й (понимая, что попал впросак). Ну, это я так… (Решившись.) Может, поговорим? А? По-людски? Вроде мы с тобой погодки.
В ы б о р н о в (печально). Значит, все-таки «на радостях»?
Пауза.
С и р ы й. А, все равно! Боюсь я тебя, Геннадий Георгиевич! Боюсь! Все чего-то подлаживаюсь! В глаза заглядываю. Вдруг чем-нибудь тебе не угодишь?
В ы б о р н о в. Ты мне о чем-нибудь хорошем расскажи! А то — испугался!
С и р ы й. Да что тебя! Я любого инструктора боюсь. Перед любой пигалицей из райфо в грязи на коленях готов ползать!
В ы б о р н о в. Шутишь?
С и р ы й. Отшутился, дорогой товарищ… Как в сорок седьмом ты меня председателем колхоза поставил — так и отшутился. (Отворачивается.) Помнишь, какой год был?
В ы б о р н о в. Послевоенный.
С и р ы й. То-то — послевоенный…
В ы б о р н о в. Значит, я тоже? Вроде бедствия был… «страшней войны».
С и р ы й (спокойно). Да нет, до войны тебе далеко! (Неожиданно.) И о войне ты не вспоминай. Не хочу о ней! Легко отделался, контузиями. Не то что Павлушка наш. Я ему многое из-за этого прощаю. Как тетерев дробью, так он осколками начинен.
В ы б о р н о в (не сразу). Ты-то что!.. Ты тогда вывернулся! А вот Павлушку я тогда не пожалел! Триста тонн зерна до обещанного полумиллиона не хватило! Он посевные и выложил! Слова не сказал! Поседел только. (Осторожно пробует клавиши баяна.)
С и р ы й. Солдат…
В ы б о р н о в. Я тоже солдат. И хватит.
С и р ы й (резко). Три миллиона им выкладывай! А что у пятнадцати нерентабельных хозяйств шиш в кармане?! Это тебе как понравится? А? У тебя и от этого душа не вздрогнет? Это что — не твой бывший район? Не ты здесь десять лет жизни положил?!
В ы б о р н о в. А я не только на район жизнь положил. На многое я жизнь положил.
С и р ы й. Это все так. За все, как говорится, спасибо! Но ты посмотри, посмотри, как люди-то нынче работают. Нет, не у меня! Ты вот выйди. Поднимись из кресла… Что на меня волком смотришь? Небось думаешь: «Мы там, наверху, ночей не спим! То да се! Мировые проблемы! А тут… какой-то дурак с горя… учить нас будет? Ишь, мол, какой хозяин нашелся! А мы, мол, с хозяйчиками давно покончили! Еще в тридцатом! А потом — и остальных прибрали».
В ы б о р н о в. Только без демагогии. Без демагогии.
С и р ы й (отмахивается). Какая демагогия?! Ведь кормила же деревня весь мир и сама думала, как кормить лучше. Да вдруг засомневалась, когда ей сказали: «Ты, мол, руками-ногами двигай, а думать за тебя другие будут!» Да так деревня засомневалась — будто это все не ее. Ни луга с полями! Ни животина!.. (Перевел от волнения дыхание.) Да они же теперь к земле как какой-нибудь механизатор-малолетка к машине — хрясть кувалдой! И черт с ней! Удобрения? Давай! Химикаты вредителей травить? Давай! Кукурузу? Давай! (Пауза.) Забыли, что каждый колосок — дело штучное! Как жизнь человечья… И хлебом-то вы все нашим кормитесь, поди? Все вы — от мала до велика…
В ы б о р н о в. Да знаю я, знаю. Все знаю. Устал аж от знания!
С и р ы й. А если знаешь, то чего смотрел? Когда наверху сидел? Или у нас умными становятся, только когда по шапке дадут? Чего это меня заносит сегодня? То ли циклон на голову подействовал?