Серебряная свадьба — страница 73 из 78


Якунина стоит на коленях, молясь и каясь быстро и истово.


З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Та же гостиная в якунинском доме. Те же мантии в застекленных шкафах…

Но что-то произошло в этом старом доме — он весь словно после разгрома!

По гостиной быстро проходит  б а б а  Ш у р а, не обращая внимания, что на огромном столе-сороконожке остатки еды… Не обращая внимания на пыль — на шкафах, секретерах, статуэтках, рояле, вазах. Она только кутается в платок и бормочет про себя…


Б а б а  Ш у р а. Слепой! Слепой… Слепой!


Слышно, как безостановочно, в одном ритме, тихо, но явственно работают в глубине дома стационарные измерители, спектрографы, дисплеи, установка и т. п. Появляется  Р ы ж о в а, тоже в платке — в доме холодно, не топят… Рыжова что-то осторожно ест с тарелки. Замолчавший на секунду дисплей заработал снова…


Я видела… Кажется — видела!

Р ы ж о в а (вздрогнув). Что? Что вы видели?

Б а б а  Ш у р а (снова уткнувшись в платок, про себя). Нет, нет…


Входит  Г е д р о й ц.


Р ы ж о в а (встрепенулась). Дмитрий Михайлович? Зовет?

Г е д р о й ц. Нет! (Стоит в задумчивости, глядя в пространство, словно решаясь на крайнее.)

Я к у н и н а (входя). Столько баб в доме, а такой бедлам!

Б а б а  Ш у р а. Нет! Нет — меня больше… Не указ ты для меня! Сына в сумасшедший дом упекла! Брата на божий свет вытащила! (Свистящим шепотом.) А он ведь давно… с нечистой силой знается! Недаром мы с покойницей Корниловной батюшку не раз звали… Выгонял!! Выгонял батюшка нечистую силу из этого дома!

Р ы ж о в а (задумчиво). И к Менделееву — звали! И к Илье Петровичу Мечникову… (Повернулась и ушла.)

Я к у н и н а (смотрит ей вслед, потом оглядывается на Гедройца). А вы, оказывается, не чета… этой? Из-под земли все достанете! Как мать моя говорила, на боку дыру провертите!

Г е д р о й ц. Для Дмитрия Михайловича — действительно все!

Я к у н и н а. А скрывать от меня… кое-что? Вы тоже научились — у старика?


Гедройц не отвечает.


Иван Иванович…

Г е д р о й ц. Да, да…

Я к у н и н а (не сразу). А сколько сейчас времени?

Г е д р о й ц. Только что вроде «Нортон» пробил? Минут десять первого, так, кажется…

Я к у н и н а. Нет! Вы по собственным часам проверьте!

Г е д р о й ц (смотрит на нее, потом достает золотой брегет). Двенадцать часов… девятнадцать минут!

Я к у н и н а (не сразу). Дорого заплатили? За брегет?

Г е д р о й ц (не сразу). Дорого! Считайте — всей жизнью… (Пауза.) А вы уж извините… Можете заплатить — не только своей!

Я к у н и н а. Что это с вами? Вы креститесь?

Г е д р о й ц. Перед большим делом… Полагается! (Уходит в комнаты старика.)


Входит  Р ы ж о в а, у нее подавленный вид.


Р ы ж о в а. Старуха все твердит — «слепой, слепой…». А может, это я — слепая?

Я к у н и н а. А может, мы — обе? (Неожиданно.) Алевтина Романовна, давайте поревем вместе! А? Что нас обманывают эти старые мужики! Что сами мы тупы, легкомысленны, доверчивы! (Присела рядом, полуобняла сотрудницу… И замолчала, опустив голову.)

Р ы ж о в а. Все куда-то летит! Все работает… А ты бьешься о что-то предельное, отпущенное тебе, — и, кроме тьмы, ничего!

Я к у н и н а (смеется). А девка-то… Ларса? Часов по шесть спит в сутки — не больше. (На ухо Рыжовой.) Баба Шура, кажется, только ее одну и кормит!

Р ы ж о в а. И в академии черт знает что говорят…

Я к у н и н а. Пусть лучше переиздадут Федорова… Николая Федоровича!

Р ы ж о в а. Вы-то сами хоть читали?

Я к у н и н а. «Философию общего дела»? «Проект» его… (Вспоминает.) Главная задача человечества — вернуть к жизни «отцов», всеобщее воскрешение умерших… И великих и малых! И Пушкина, и Шекспира…

Р ы ж о в а (раздраженно). Но это же только мечта!

Я к у н и н а (благоговейно). Ме-ечта-а… (Тихо.) Но ради того, чтобы снова обнять Глеба, я готова… (Не может продолжать.)

Р ы ж о в а (сухо). В науке ничего не покупается. И ничего не продается!

Я к у н и н а (так же тихо). Продае-ется… Только — какой ценой!

Р ы ж о в а (вспылила). Ненавидите вы меня! Ненавидите!

Я к у н и н а (почти про себя). В вас нет инстинкта вины… Раскаяния! Очищения…

Р ы ж о в а. Дилетантство! Бабья болтовня… (Отошла.) Я же работаю! Работаю — до чертиков в глазах! И ничего уже не понимаю. Это невозможно — когда знаешь только краешек темы!

Я к у н и н а. Все знает только… сам!

Р ы ж о в а. Ну и что? «Сам»!

Я к у н и н а (усмехнулась). А избрание в академию сделало вас заносчивее!


Якунина потерла лицо руками. Коротко, как-то невидяще, глянула на Рыжову… Хотела что-то сказать ей, но передумала. Ушла в комнаты старика. Быстро проходит  б а б а  Ш у р а. Почти кричит ей вслед.


Б а б а  Ш у р а. Слепой! Слепой!.. Слепой!!!


И старухи снова нет. Рыжова начинает собирать свои вещи и укладывать в сумку. Села, закурила… Она решилась уйти. Въезжает на коляске  Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч.


Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч (кричит вслед сестре). Это ты — про себя! Я-то зрячий! Скоро! Скоро убедитесь! (Неожиданно замолчал, потом Рыжовой.) Говорите прямо! Слабоумие? Да? Впал в детство?

Р ы ж о в а. Я этого… не скажу!

Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч (показывает на коляску). Видите! Я уже сам управляюсь… (Жестко.) В нашем роду жили долго!

Р ы ж о в а. И Глеб… Дмитриевич?

Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч (почти кричит). Что вы все время напоминаете мне о нем? Что я должен — языком молоть? «Глеб… Глебушка… Сыночек!» (Неожиданно спокойно, отрешенно.) Я тогда, милочка… работать — не смогу! (Молчит.) У меня еще он… мозг! Пищи просит! (Грубо.) Жрать хочет! Вы-то хоть знаете, что он — наш мозг — такое? (Зовет ее подойти ближе.) Алчный зверь! Недобрый! (Серьезно.) Какой-то… вне воли нашей…

Р ы ж о в а (смотрит на него почти с жалостью или страхом. Пытается взять себя в руки. Потом тихо). А я в детстве… мечтала стать аквариумисткой. (Улыбается про себя.) Светлый куб воды… Ракушки! Водоросли… Золотые рыбки! Все — перед твоими глазами. Все — в твоей власти!

Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч. Ишь, тоже — властительница! С желаниями! Желания — мелочь, прельщение…

Р ы ж о в а (осторожно). Даже желание — воскресить сына?

Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч (закрыл глаза, сдержался… Рыжова даже сжалась от возможного близкого гнева). Извините… (С трудом.) Это не к нам машина подъехала?

Р ы ж о в а. Вам показалось…


Молчание.


Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч (кивнул на сумочку). Сбежать? Собралась… (Махнул рукой.) Беги! (Тише.) От меня многие бежали — не привыкать! Слаба оказалась — так не путайся под ногами! (Захохотал.) Аквариумистка!


Рыжова хотела что-то ответить, но не смогла и быстро ушла с сумкой в руке. Дмитрий Михайлович подъехал к двери «бункера», прислушался, потом махнул рукой. Поежился… Осторожно подъехал к столу и начал жадно есть — все, что попадалось под руку. В таком состоянии и застал его вошедший  Ч е р к а ш и н. Старик смутился, а от этого впал в какой-то недобрый транс.


Здороваться — хорошо бы!

Ч е р к а ш и н. Извините! Добрый день… Дмитрий Михайлович? Так?

Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч. Генерал! (Осматривает его.) Какая прелесть все-таки генеральская форма! (Неожиданно гостеприимно и почти восторженно.) Перекусите с дороги?


Черкашин опешил.


А может, легкое вино с фруктами? Академик Цицишвили отменные экземпляры прислал!

Ч е р к а ш и н. Ну… зачем же?

Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч (все настойчивее). А может, взвар… Домашний? На льду? Из подвала? На улице-то небось жарища?

Ч е р к а ш и н (пожал плечами). Дождь! Проливной…

Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч (не отступая). А рыбки — астраханской? Под пиво? Водки — не держу! Правда, спирт есть!!! Александра Михайловна…

Б а б а  Ш у р а (вплывая с подносом). Как не быть! Еще довоенный…

Ч е р к а ш и н (пораженный). Как? Довоенный…

Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч. А кому здесь пить-то?! Разве что дети вырастают да балуются. (Новый взрыв возбуждения.) А? Стерлядки? Под спиртик?! Годится? Можно и не разводить…

Ч е р к а ш и н (замахал на него руками). Мне после вас — прямо к министру!

Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч. Знаю. Знаю… Ныне — не приветствуется! (Догадка.) А вы на мою старческую дикость сошлитесь. А?! Не пройдет?! (Неожиданно серьезно.) А вы точно — генерал?

Ч е р к а ш и н (встал). Генерал-лейтенант…

Д м и т р и й  М и х а й л о в и ч (махнул рукой — мол, садитесь. Снова ушел в свои мысли, потеряв всякий интерес к Черкашину). У меня тоже… Тесть! Был генерал. Только — от инфантерии…


В дверях  Я к у н и н а. Старик пристально смотрит на нее, но она явно не хочет с ним разговаривать. Весь гнев она, кажется, готова сейчас обрушить на Черкашина.


Я к у н и н а. Вы уже и до него… добрались?!

Ч е р к а ш и н (поднявшись и сумев остаться корректным). Надеюсь, это только женская обида?

Я к у н и н а (оглядевшись). А где вы здесь увидели женщину? (Всплеснула руками.) Ах, это вы мне льстите? (Подошла к огромному букету цветов и выбросила его в открытое окно.)

Ч е р к а ш и н (после паузы)