Я н к о (резко). У тебя — от него… От Глеба! Что-то…
Я к у н и н а. Не у меня — у Ларса. И голос тот же… И повадки!
Я н к о. С Ларсом — сложнее…
Я к у н и н а. Ты все-таки поставила Ларса на ноги. Он дома… Он в порядке!
Я н к о. Хотя бы в день рождения Глеба… не ври мне! В этом доме что-то произошло! О чем я могу только догадываться…
Я к у н и н а (отвернулась). Да! Мы дали новый заряд… Моему сыну! Сделали подлинным Якуниным!
Я н к о (тихо). Нет! Ты… Или вы? Вы просто выжгли из него твою… болезнь? Вину?! Слабость твою…
Я к у н и н а (поморщилась). «Выжгли»?
Я н к о. А что ты морщишься?! (Взяла себя в руки.) Ты же раньше любила, когда тебя называли «железной леди»!
Я к у н и н а (резко). Для «леди» — другую жизнь надо было бы прожить! Нет, я не «леди»… И не «железная»!
Я н к о (долго смотрит на Якунину). Но если ты истратила последний шанс… не на Глеба, а на себя?!
Я к у н и н а (почти кричит). Иди к Ларсу! Если можешь — приведи его.
Я н к о. Раньше ты бы закатила скандал. Такой бы стоял крик — на весь дом…
Я к у н и н а (не сразу). Ирина… (Усмехнулась.) «Подруга дорогая»… Дослушай меня — теперь я, кажется, что-то поняла. (Смеется.) Да! Все будет в мире в порядке… Если мы вернем мужикам — их юношеское, мальчишеское… А нам, женщинам, — материнское!
Я н к о (сухо). Матриархат, что ли?
Я к у н и н а. Мы, бабы, так много чего чужому научились! Что уж пора — возвращаться! К своему, к исконному!
Я н к о. А с тобой действительно что-то… произошло! (Усмехнулась.) А я-то, дура, все раньше думала: и чего такого в тебе Глеб… рассмотрел? (Встала, пошла к Ларсу).
Якунина одна… Налила фужер, чокнулась с кем-то невидимым… Улыбнулась, очень помолодев. Въехал на своей коляске Д м и т р и й М и х а й л о в и ч. Тоже взял фужер. Они переглянулись с Якуниной, молча подняли бокалы. И так же молча выпили. Их теперь словно связывает какая-то единая невидимая связь.
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (решившись). Может, ты приведешь его… Ларса?
Я к у н и н а. Он — придет! Придет!.. Наш мальчик! (Долго смотрит на этого вроде бы беспомощного, но все равно какого-то величественного в своих мыслях и муках старика… Садится ближе к нему… Осторожно.) Ларс… кажется, знает основные принципы нашей… победы?
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (вздрогнул). Откуда?
Я к у н и н а. Определил данные нашего спектрографа… Для закрытия биомолекулярной цепи.
Дмитрий Михайлович пытается встать.
Что, вы думаете, он сделал, вбежав в дом? Забыв даже поцеловать меня или жену! Он буквально впился в данные вчерашнего… А главное, сегодняшнего дня!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч. Сжечь их! Сжечь…
Я к у н и н а (усмехается). Нет…
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (растерянно). Почему?
Я к у н и н а (серьезно). Потому что вы! На самом деле… Этого не хотите!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч. Я запрусь в своих комнатах! Основная аппаратура у меня!
Я к у н и н а. А хотите вы… как раз — совсем противоположного! Разве не так?
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (бормочет). У меня в бункере — двери с тройными плитами!
Я к у н и н а (жестко). Вы же ничего не кончили! Вы на полпути! «Хитрейший узник замка Иф»!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч. Нет! Я не могу взять на себя такого греха!
Я к у н и н а. А это без вас… все само получится! Разве не так… А?
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч. Но ведь мы не можем ничего повторить… Ты что, не понимаешь этого?
Я к у н и н а. Я понимаю только одно, что надеяться вам больше не на кого… Кроме!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (зло). Всю жизнь я привык надеяться только на самого себя!
Я к у н и н а. Так это было раньше! А теперь приходится… Что поделаешь! Надеяться на других! Ведь правда? Одна жертва, другая… Ну, там… И третья!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч. Кто ты такая… чтобы это говорить мне?!
Я к у н и н а. А правда, что в молодости вы запирали Глеба в ванной комнате? Чтобы он не мешал вам работать?! Ваша жена даже хотела развестись с вами из-за этого!
Старик, насупленный, молчит.
А потом он так привык, что стал сам уходить в ванную играть, даже когда мы его уже просили играть в доме!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (быстро). Ну и что? Ну и что?..
Я к у н и н а. А теперь черед — другого… Уже внука! Принести в жертву?
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (почти взревел). Я?! Чтобы я… Я тебе — всю свою душу открывал. А ты… Дура! Ничего не поняв… Мне — такое!.. (Неожиданно.) А ты думаешь, он… того?! Решится? (Замахал руками.) Вместе с Гедройцем, конечно!
Я к у н и н а. Но вы же сами говорили, что опасность…
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (как ребенок). Что ты заладила — «опасность, опасность»! Мы что, тюльпаны, что ли, разводим? Вон, посмотри на себя! О! Прелесть! Конфетка!
Я к у н и н а (прямо). А вы меня? Его мать? Спросили?!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (искренне). Тебя?! Это еще зачем?!
Я к у н и н а (аж всплеснула руками, почти бормочет). И это великий… знаменитый на весь мир! Вами гордятся народ, ученые… Легенда! Апостол Веры! Веры в человеческое Добро!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (машет рукой, нетерпеливо). Это все не обо мне! Все выдумали! О ком-то другом!
Я к у н и н а (кричит). О вас! О вас!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч. Ну, хорошо! Они меня — придумали! Им верить в кого-то надо! Вчера в вождей, потом — в экстрасенсов! Теперь — черед ученых. Потом — еще кого-нибудь… (Неожиданно.) Но ты, придя сюда, тоже верила?!
Я к у н и н а. Еще как! (Неожиданно, словно уткнувшись в стену.) И сейчас… еще больше!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (оценил, задумался, неожиданно). Зажги мне сигарету! (Кричит.) И не спорь! (Закрыв глаза, с наслаждением курит. Усмехнулся почти по-мальчишески.) И как — Он! — меня, окаянного… примет? А? (Тише.) Как?
Я к у н и н а (рядом с ним, шепотом). Как жить-то… дальше?
Старик молчит.
Хоть вы — ответьте.
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (нахмурился). Дурацкий вопрос! Все проще простого…
Я к у н и н а. Дурацкий?
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч. Одно понять человеку надо. Или он из тьмы приходит — и в тьму уйдет! Или из света приход его… И к свету! Путь! Туда…
Я к у н и н а (после паузы). А вы решили?
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (очень просто). А как же это решить? По каким таким данным судить? А? По нас с вами, что ли? Или по Истории? По книжкам? По жизни людской? (Тихо.) Не-е-т… Там — мрачно! Безысходность какая-то… А что-то надо делать! На что нам, убогим, мир весь этот дан? Хоть собственный, что внутри… Он же — зачем-то! Задуман?! (Резче.) Вот и лезешь в преисподнюю. Там, может, ответ? А тут под руки суются… (Чуть не плача.) Тогда — двенадцать лет назад — показательные взрывы! Вчера еще — мораторий! Сегодня — «новое мышление»… (Прикрыл глаза.) А Глебушки-то… Нет?! А?
Якунина, как старшая, почти по-матерински обняла его.
Я к у н и н а (нежно). Димочка… Михайлович! А вы ведь среди всех нас — самый несчастный!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (встрепенулся). Не смейте разговаривать со мной… как с покусанным на бульваре… старым пуделем! (В сторону.) Какой я несчастный? Я — живой…
Вбегает Л а р с. У него лицо счастливого человека.
Л а р с. Де-ду-ля! Ну! Нет… слов!!! Тебя же в цирке надо показывать! Престидижитатор какой-то просто… (Чмокнул деда.) А может… Мефистофель? А чего мелочиться? (Целует его еще много раз.) И ведь в чем, кажется, только душа держится?! А туда же! «Биовазомоторика восстановления живой материи»! Воскрешение душ! Привет от Федорова! Старик знал, что один идиот всегда найдет другого идиота!
Я к у н и н а. Ну ты…
Л а р с (реверанс). Хорошо! Гений — найдет гения! Идет? Инквизиция, дедуля, по тебе с матерью плачет! (Матери.) Ну ты-то что ревешь — шарфик слез? Ну да! Полосочка характерная. (Поправляет модную косынку на шее.) Нет! Нет! Это просто семейка «Аль Капоне»! Нет, только представьте — додумались! Единственного внука — чуть на тот свет не отправить! (Хохочет не без ехидства.) А считать-то надо аккуратнее! Или уж маразм? А? Родственнички дорогие?! Меня бы попросили… Прежде чем этим амбалам в белых халатах передавать!
Я к у н и н а. У тебя что… недержание речи?
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (буркнул). Мы переживали!
Л а р с. Не смешите меня! Они — переживали!!! Вы еще скажите мне сейчас, что решили прекратить опыты?
Я к у н и н а. Что за вульгарный тон?
Л а р с (всплеснул руками). Маман! Вы что — сменили родословную?
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (серьезно). А где была твоя воля? В тот момент? Это что… нельзя было перебороть?
Л а р с (как споткнувшись). Да! С волей… Человеку, прожившему жизнь в этом доме! Непросто! (Пытается прийти в себя, насвистывает.) Я же все-таки здесь… не числился выше, скажем, лейтенанта!
Я к у н и н а. Не надо на эту тему!
Л а р с. Ого, мать! Я тебя недооценил! Уже столкновения — с «Пентагоном»? Да! Если вы уж готовы поставить под вопрос военное могущество страны?! Да-а…
Все молчат.
Ну! И когда вы допрете все-таки до реального воплощения… (хохочет) своей идиотической идеи?!
Д м и т р и й М и х а й л о в и ч (озабоченно). Ты все-таки считаешь ее нереальной?
Л а р с (серьезно). Скорее — непредсказуемой! Вот так!