А р к а д и й. А на что же тогда у тебя есть силы?
С е н я. Друг мой, я все-таки буду разговаривать с вами на «вы». А вы уж как хотите.
А р к а д и й. Хорошо. Ну а все-таки на что у вас есть силы?
С е н я. Один печатный лист в месяц. Все. Больше ни на что.
А р к а д и й. А кому нужен этот ваш печатный лист? Мне, во всяком случае, не нужен.
С е н я. Злиться и глупеть в споре — удел неудачников.
Л и н а (переводя разговор). Вот это платье я сшила к свадьбе. А теперь уж так просто ношу, не дождешься ее.
М а р и н а. Так вы, Лина, сегодня в подвенечном платье? Невеста?
С е н я. Нет, я ведь не против. Только если бы было можно как-нибудь побыстрей и попроще.
М а р и н а. А вы, Максим, почему молчите?
М а к с и м (равнодушно). Я думаю.
С е н я. Да, что-то мальчик сегодня у нас невеселый.
Л и н а (осторожно). Аркадий, ты не сердись на него. Он добрый. Подождите, подождите, у меня вот какая идея…
М а к с и м. …устроить нечто подобное свадьбе, сейчас, здесь…
Л и н а (удивленно). Да.
М а к с и м. Только без меня. Я пойду спать. Я устал, устал… Устал.
А р к а д и й. Ты что, малыш?
М а к с и м (вяло). Я — не малыш. А можно и не уходить. Можно не спать.
Л и н а. Не уходите. Тем более нам обоим пришла эта мысль одновременно.
М а р и н а. Ну теперь, Сеня, ты уж не отвертишься.
С е н я. А я никогда и не собирался увиливать. Главное, чтобы все решили и сделали без меня. Я могу даже уступить место жениха.
М а к с и м. Ты это горько сказал.
А р к а д и й. Тогда надо еще сбегать в магазин.
Л и н а. Я пойду с тобой.
М а р и н а. Нет, невесте нельзя.
С е н я. Пусть пойдет. А Марина мне нужна.
Аркадий и Лина уходят. Все остальные молчат.
М а к с и м (после паузы). Я все-таки пойду… вздремну.
С е н я. Нет.
М а к с и м. Что «нет»?
С е н я. Это я пойду вздремну. Мне нужно набираться решимости. (Уходит.)
М а р и н а. Он добрый.
М а к с и м. А ты?
М а р и н а. Я — усложненная. По собственной дурости.
М а к с и м. Вот тебе и «майна-вира».
М а р и н а. А что особенного? Может быть, даже лучше.
М а к с и м. Не ври.
М а р и н а. А ты… можно иногда и пошутить.
М а к с и м. Ну и что теперь?
М а р и н а. Ничего. Будем знакомы. Кстати, я тоже в университете учусь. Я тебя давно заметила.
М а к с и м. А почему же я тебя не знаю?
М а р и н а. Ты, наверное, не видишь… красивых женщин.
М а к с и м. И что, это все специально? (Как-то неопределенно провел рукой перед собой.)
М а р и н а. Специально, специально… Своеобразно, не правда ли? (Во время всего этого разговора напряжена, интонация ее почти зла, она нервничает.)
М а к с и м. А вы не расстраивайтесь, что так вышло. Для меня это, наверно, лучше. Я себя сейчас даже взрослее чувствую. А потом я вполне гармоничный человек. И веселый. Даже, скорее, легкомысленный. И все легко переживаю. То есть нет, нет, не переживаю, а проживаю. Ну хорошо, если кому-то хочется так, пожалуйста… Меня-то вы все равно трогаете, я-то особое дело… (Неожиданно замолчал.)
М а р и н а. Я тоже особое дело. Так, значит, все остается в силе?
М а к с и м. Что?
М а р и н а. Ну все, что мы… ну эта наша игра?
М а к с и м. Конечно, как игра…
М а р и н а. Может, продолжим?
М а к с и м (с трудом). Конечно, можно.
М а р и н а. Ну так на чем мы остановились… (Неожиданно.) Люблю, люблю, люблю… Ты очень славный, ты мой…
М а к с и м. Я не славный и не твой.
М а р и н а. Но это же игра.
М а к с и м. Тогда другое дело. Ты будешь моей. Сегодня же. Здесь. Я сейчас всех выгоню. Сенька поймет. А других я просто не пущу. Пусть звонят. Пусть что хотят делают.
М а р и н а. Я уже как-то не представляю, что буду без тебя делать. Серьезно. Глупо как-то, но серьезно.
М а к с и м (то ли шутит, то ли серьезно). Майна!
М а р и н а. Я всегда как-то мысленно об этом думала, что это случится. Нет, не просто связь… А вот и нет. Просто переспим, и все. Что ты думаешь, в тебе что-то особенное есть? Голубенькие глазки, беленькие волосы… Суперменчик! Ничего нового.
М а к с и м. Только глаза не закрывай. Я же здесь, рядом. Ведь лучше у тебя никого не будет. Не было и никогда не будет. (Тихо.) Слышишь?
М а р и н а (почти подавленно). Я ведь человек так себе… не очень…
М а к с и м. Ну и что. А я думаешь… Тоже.
М а р и н а. Вот и ладно. Будем два — «не очень»…
М а к с и м. Я смотрю, смотрю на тебя… Ты что, красивая, что ли?
М а р и н а. Мне что-то реветь хочется. Серьезно. Черт побрал, неужели на свете может быть так хорошо? Сейчас, сейчас… (Резко отвернулась.)
М а к с и м (прижался к ней всем телом). Выгоним всех, а? Ну я прошу тебя, выгоним…
М а р и н а. Я тебя увидела в прошлом году, странно, подумала: «Вот, вот он будет… будет моим…» А потом забыла. (Обнимает Максима.)
Они долго, нежно, горячо целуются и не могут остановиться.
М а к с и м. Ну что, зацапала меня? Хищница, зверь, пантера, радость моя, счастье мое…
Они снова начинают целоваться, еще более беспорядочно и страстно. В дверях сравнительно давно стоит С е н я.
(Резко оборачивается.) Ты что?
С е н я. Вот бывает же?
М а р и н а. Это мы играем.
С е н я. Играйте, играйте…
М а к с и м. Уйди, я тебя прошу. Уйди. Ну, ну… Прошу.
С е н я. «Сик транзит глориа мюнди» — «Так проходит слава мира». Были два свободных, счастливых человека. И вот уже не свободны…
М а р и н а (резко). А счастливы? Нет, разве?
С е н я. На короткое время. Нет продукта быстрее портящегося, чем счастье. Сказал пошлость. И ухожу.
М а к с и м (неожиданно). Нет, не уходи.
С е н я. Я как ворон. Пришел, накаркал, победил.
М а к с и м. Поздравляю.
С е н я. С чем?
М а к с и м. Свадьба, свадьба… Сейчас невеста с водкой будет. Будут большие пляски.
С е н я. Половецкие.
М а р и н а (подходит сзади к Максиму, кладет ему руки на лоб и говорит так, как будто они вдвоем). Не бойся, ничего не бойся. Все будет хорошо, все у нас с тобой будет хорошо… Ты улыбайся про себя, ведь мы уже вместе. Мы с тобой… Мальчик мой, прекрасный, ласковый, удивительное мое существо…
С е н я (тихо). Старик, я слышал много раз…
М а р и н а (продолжая). Только ты не бойся. Ты высокий, прекрасный, сильный, самый сильный… Такого второго нет на земле. А я глупая, слабая, хуже тебя… И все-таки ты поверь мне, поверь… Потому что, кроме тебя, у меня никого нет на всем белом свете… Никого.
С е н я. И почему это тщедушные мальчики всегда хватаются за самые тяжелые мешки?
Сцена погружается в темноту, мы слышим музыку, она торжественно спокойна. Она чем-то напоминает свадебную мессу. Потом сцена освещается. М а р и н а и П о ж и л о й ч е л о в е к.
П о ж и л о й ч е л о в е к. Вы никогда не задавали себе вопроса — кто из вас любил сильнее? Именно тогда?
Марина молчит.
Я спрашиваю потому, что всегда кажется, что сильнее любишь именно ты. И человек с каким-то удовлетворением отчаяния замечает все, что подтверждает эти его мысли.
Марина молчит.
Есть некоторая тирания любви. Чем сильнее любовь, тем сильнее и тирания…
М а р и н а. Некоторое время я не думала об этом. Я ни о чем не думала. Даже когда мы попадали куда-нибудь в компанию, мы забивались в угол и сидели там, прижавшись друг к другу… Мы были какие-то отчаявшиеся в этом своем желании не отпускать другого от себя. Над нами подтрунивали, говорили: «Зачем же ходить в гости, ведь так можно сидеть и дома…» (Неожиданно.) Это смешно?
П о ж и л о й ч е л о в е к. Нет.
М а р и н а. В этом был какой-то особый смысл. Для меня, во всяком случае… и для него, наверное, тоже. Я смотрела на этих веселящихся, орущих людей и думала, какие они несчастные. Мне было их жалко. Я-то знала, что только мы с Максимом какие-то счастливчики. Мы вдвоем, и нам не то чтобы весело или невесело, скучно или нескучно. Это не умещалось ни в какие эти слова, ни в их разговоры… У нас был свой язык, даже не язык, а прикосновения, движение пальцев, дыхание, то, как он прижимал меня к себе, тепло, нежно, и, не глядя на него, я знала, что он сейчас улыбается и закрывает глаза, оттого, что ему… и мне, мне тоже хорошо…
П о ж и л о й ч е л о в е к. Очевидно, вы были очень одиноки до этой встречи?
М а р и н а. Не то чтобы одиноки. Нет, я была нормальная, обыкновенная. У меня были какие-то знакомые, и даже мне казалось, что я кого-то любила… Я даже примерно знала, как пройдет моя жизнь, от молодости до старости, все как бы по порядку… по этапам… А тогда, то есть с этого времени…
П о ж и л о й ч е л о в е к. Вы постарайтесь точнее сказать. Наверно, вот это и есть самое важное.
М а р и н а. Не знаю, самое ли важное… Вы знаете, я заметила, хотя уже прошел месяц, что я просыпаюсь сразу же, как просыпается Максим. Одновременно. Нам было трудно, у обоих экзамены, диплом… А я…
П о ж и л о й ч е л о в е к. Успокойтесь. И точнее, точнее все сформулируйте. Ну хотя бы для себя.
М а р и н а. Да… (Пауза.) Ну так вот. Я тогда вдруг поняла, что ничего ясного впереди в моей жизни нет. Никаких там этапов, старости… Я поняла, что жизнь может прерваться в любую минуту. Вот сегодня днем, вечером или завтра утром… Потому что все остальное было неинтересное, неважное, лишнее. Сегодня он рядом, он любит меня, он живой. Здесь его глаза, руки, его слова, звук голоса, и, значит, у меня есть еще один день. И я была благодарна ему, себе, всем вокруг нас, что они не мешают нам. А завтра это могло все разрушиться, исчезнуть. Нет, просто он может умереть, попасть под машину или еще что-нибудь. Я пыталась не думать, но могло быть и другое…