Она ужасно скучала по своему отцу. Когда она училась в школе, а он играл в театре, они виделись каждый день. Даже когда она поступила в колледж, он все равно умудрялся регулярно навещать ее. Дана попыталась рассказать по телефону о кошмарных сценах, которые закатывал ей Маршалл, но Джосс ничего не понял. В основном он рассказывал сам о последних голливудских сплетнях, а в конце, не разобравшись что к чему, сказал, что в восторге от того, что его дочь счастлива. Дане как-то не удавалось найти слова, которые могли бы остановить болтовню Джосса и приковать его внимание к себе. Она криво улыбнулась, зная, что Джосс всегда отмахивался от неприятных новостей, считая, что все само собой образуется, что все опять будут веселы и счастливы. Дана наконец посмотрела в зеркало, держа в руках помаду, и поморщилась, увидев свое отражение. Она выглядела строгой и хрупкой, совсем не отличалась от многих других молодых женщин ее круга. На ее лице не было улыбки, только усталость. Торопливо накрасила губы, убрала помаду и выбросила из головы неприятные мысли.
Медленно вышла из женской раздевалки в покрытый ковром главный зал клуба, прошлась по длинному коридору мимо комнаты для игры в карты, мимо гриль-бара и вышла на веранду с белыми колоннами. Здесь стояли круглые столики под зелеными зонтами, на одном конце террасы был длинный буфетный стол, в баре шли приготовления к сервировке обеда. Вдалеке четыре человека играли в гольф, а слева Дана увидела еще одну группу людей, столпившихся у первой лунки. Она задержалась в проходе, ища глазами Гэвина, и вытащила из сумки большие темные очки. Солнце светило так ярко, что даже стало резать глаза.
На дальнем конце террасы Дана увидела Гэвина. Он сидел один за маленьким столиком на двоих, и она помахала рукой, давая понять, что заметила его. Когда приблизилась, обойдя другие столики, он уже встал и отодвинул для нее стул. Подошел официант, ожидая заказа. Гэвин Фоулер поцеловал жену племянника в щеку. Несмотря на строгий деловой костюм, он не выглядел одетым неуместно, и почтение, с которым официант принял заказ, еще больше подчеркивало авторитет этого человека в глазах окружающих. Дана слегка кивнула и опустилась на стул. Они молчали, пока официант не принес "Кровавую Мэри" для нее и чай со льдом для него.
— Хорошо выглядишь, Гэвин, — равнодушно сказала Дана, не снимая темных очков, чтобы он не мог видеть ее глаз. Ее рука немного дрожала, когда она подносила к губам свой бокал.
— У тебя была бурная ночь? — равнодушно спросил он, удивленно подняв брови при виде ее дрожащих рук. Дана быстро поставила бокал на стол и полезла в сумочку за сигаретами. Гэвин вынул из пепельницы коробок клубных спичек, зажег и дал ей прикурить. Откинувшись назад, он отбросил коробок и внимательно посмотрел на нее. — С каких пор ты куришь?
Дана пожала плечами. Официант принес меню, и она подняла очки на лоб, изучая знакомый выбор блюд. Гэвин заказал для обоих, и когда они опять остались один, оглядев террасу, сказал с нескрываемым раздражением в голосе:
— Неужели этим людям больше нечем заняться? — Он перевел взгляд на Дану, и его раздражение усилилось.
— А тебе?
— Вообще-то нечем, — равнодушно призналась она. Интересно, почему он настоял на этом общем обеде, подумала она, и, когда снова спрятала глаза за очками, ей показалось, что изо всех углов на них смотрят люди, удивляясь тому же самому. Гэвина знал в лицо весь Детройт, но он редко показывался в клубах. К вечеру, подумала она, сплетни разнесутся по всему городу. С первого дня в Гросс-Пойнте она прониклась к Гэвину уважением, несмотря на ощущавшуюся в их отношениях напряженность.
Только он воспринимал ее живопись всерьез, хотя, к ее стыду, она почти не бралась за кисть в этом году.
— Ты рисуешь? — спросил он, словно прочел ее мысли. — Сейчас работаешь над чем-нибудь? — Дана отрицательно покачала головой и поняла, что он разочарован. Она вспомнила крошечную комнатку, которую Маршалл называл студией, и ее лицо смягчилось при взгляде на Гэвина. Именно он настоял на том, чтобы расширить комнату, сделать большие окна, чтобы солнечный свет проникал туда, и устроить полки для полотен и красок. Ей было неловко признаваться в том, что она редко заходит в светлую просторную студию, которую он для нее создал. Обстановка угнетала ее, напоминая о том коротком периоде, когда любовь к Маршаллу сочеталась у нее с талантом к живописи. Теперь она потеряла и то и другое, заменив обе эти страсти на дурацкую, отнимающую время навязчивую идею стать чемпионом по гольфу.
— Ты попусту тратишь время, — коротко сказал Гэвин, его голос был осуждающим.
— Я не хочу говорить об этом, — отозвалась Дана, дав понять, что эта тема закрыта. Они переглянулись, как два старых противника.
— Хорошо, — сменил тему Гэвин. — Вообще-то я хочу поговорить о другом. Поэтому и пригласил тебя.
— А я-то удивлялась, чему обязана такой честью, — мрачно сказала Дана. — Ты никогда не обедаешь в клубе.
— Да, — его лицо оставалось безучастным. — Зато ты обедаешь здесь слишком часто.
— Кто тебе сказал?
— Немногое ускользает от моего внимания, пора тебе это заметить. Хотя это и Детройт, но круг наших знакомых достаточно ограничен.
— А ты против? — холодно бросила Дана.
— Нет. Но ты попусту тратишь время. — Гэвин махнул рукой, снова закрывая тему. Молча они ждали, пока официант принес ему сандвич, а ей салат. Официант удалился, и он так же неторопливо продолжил, пристально следя за реакцией Даны на его слова. — Надо поговорить о Маршалле, но так, чтобы он не знал об этом разговоре.
— Мы здесь не совсем одни. — Дана оглядела террасу и коротко рассмеялась. Здесь было столько народу, все столики были заняты, а у буфета выстроилась длинная очередь.
— Я знаю, — согласился Гэвин, посмотрев на часы. — Но это по пути в аэропорт, а в два тридцать у меня самолет в Нью-Йорк.
— Ты всегда делаешь кучу дел одновременно. — Дану это позабавило. Она отодвинула от себя нетронутый салат и снова закурила. Гэвин заказал ей еще один коктейль и принялся разрезать свой бутерброд на мелкие части.
— Твой муж слишком много пьет, и это мешает его работе. — Не глядя на нее, он принялся поглощать свой ланч. — Мне это не нравится, и я хочу, чтобы это прекратилось.
— Ты говоришь не с тем Фоулером, — возразила Дана, потянулась к своему бокалу и сделала долгий глоток.
— Он меня не любит, его мать закрывает глаза на его недостатки. Больше Фоулеров нет. — Гэвин прекратил есть и сказал: — Сними эти очки и посмотри на меня.
Удивленная внезапной строгостью голоса, Дана послушно подняла очки на лоб и вопросительно взглянула на собеседника. Он быстро кивнул и откинулся назад. Его тон стал еще более настойчивым.
— Я больше не могу и не собираюсь его покрывать. Он разрушит мою компанию, если получит ее, оставаясь таким, как сейчас. Я не могу пойти на такой риск. — Он положил руки перед собой на стол, как будто проводил совещание, и сухо продолжил: — "Фоулер Моторс" управляли Фоулеры с тех пор, как мой дедушка основал ее, и я не собираюсь передавать ее некомпетентному пьянице.
Слезы навернулись на ее глаза, и она моргнула, чтобы смахнуть их. Гэвин обрисовал ситуацию несколькими жесткими словами, и секрет, который она хранила от него, оказался никаким не секретом. Череда воспоминаний о пьяном растрепанном муже, то бессвязно что-то бормочущем, то злобно оскорбляющем ее, промелькнула в ее голове. Захотелось узнать, что подумал бы Гэвин, если бы узнал, каким жестоким становится его племянник в спальне, когда вокруг нет свидетелей. Она рассеянно потерла плечи, как будто до сих пор чувствовала его железную хватку, когда он яростно тряс ее во время одной из отвратительных пьяных сцен. Ее голос дрожал от страдания, когда она бросила:
— И что ты от меня ждешь?
— Роди ребенка, — спокойно сказал Гэвин. — Ему нужно остепениться. Появление детей обычно дисциплинирует Возможно, он бросит пить. Он всегда был достаточно разумным, чтобы управлять компанией, но он никогда не получит ее от меня, пока не докажет, что намерен целиком посвятить себя семье и бизнесу. — Долгая тишина повисла между ними, пока Гэвин смотрел на ее опущенную голову, а она крутила на пальце массивное обручальное кольцо. Ее пальцы стали совсем тоненькими, и кольцо почти спадало. — Вы не заводите детей по какой-то определенной причине?
Дана вспомнила ночи, в которые муж возвращался домой, когда она давно спала, когда он был слишком пьян, чтобы заниматься любовью, и как она была этому рада, потому что он был отвратителен. Интересно, подумала она, знает ли Гэвин, что его племянник возобновил свой роман с Бетти Эббот? Сама она узнала об этом случайно, увидев, как ее муж выходил из спальни Бетти во время вечеринки в Лифорд Ки. На ее упрек он только рассмеялся и ушел. Гэвин будет в ярости, если узнает об этом романе его племянника, и это может означать конец карьеры Маршалла. А она понимала, что значило для ее мужа стать следующим президентом "Фоулер Моторс"! Если что-нибудь помешает ему возглавить фирму, он наверняка будет вымещать свою злобу на жене. Она опустила глаза и солгала:
— Нет, никакой причины нет.
— Вы планируете заводить детей? — настаивал Гэвин.
— Мы говорили об этом до свадьбы, но не после. — Дана часто мечтала иметь своего ребенка, чтобы любить его и заботиться о нем, но когда думала о Маршалле как об отце малыша, то понимала, что это невозможно. Хотя она сильно завидовала Линни и Дрю Блейкам, у которых были две маленькие девочки, ей невмоготу было видеть их печальные личики, смотрящие, как их родители напиваются с друзьями. Линн пила и одна по утрам, и Дана дала себе слово, что у ее детей никогда не будет такого дома. Хотя она не пила одна, приходилось признать, что она пьет слишком много, и потом — нельзя рисковать. Ведь Маршалл может так же жестоко обращаться с ребенком, как он обращается с ней. Что ждет беззащитного малыша, если у его отца случаются такие кошмарные приступы ярости?..
— Теперь для этого пришло время. Тебе нужно заняться чем-то более полезным, чем гольф, а Маршаллу давно пора посерьезнеть, — сказал Гэвин не допускающим возражений тоном, но в глазах светилась тревога. — А Фоулерам нужен наследник.