быть, дождливыми вечерами здесь было очень тоскливо. Но при утреннем солнце, при свежем ветре, наполненном криками птиц, одиночество этих мест казалось свежим и чистым. Настроение у детей становилось все лучше.
— Куда делся этот фигль-мигль? — осведомилась Джил.
— Квакль-бродякль, — Ерш, кажется, чуточку гордился тем, что запомнил это слово. — Я думаю… слушай, да вон же он, кажется!
И они оба увидели, что квакль-бродякль удит рыбу метрах в пятидесяти от них. Поначалу они его не заметили, потому что он сидел неподвижно и по цвету не отличался от болота.
— Наверное, надо с ним заговорить, — сказала Джил.
Ерш кивнул. Оба они немножко волновались.
При их приближении бродякль повернулся к детям, и они увидали длинное худое лицо с впалыми щеками, плотно сжатыми губами, острым носом и голым подбородком. Существо это носило высокую остроконечную шляпу с широкими полями. Волосы (если это слово тут годится) свисали из-за больших ушей серо-зелеными плоскими прядями, похожими на листья тростника. Цветом лицо его напоминало зеленоватую глину, а выражение на нем было крайне торжественное. Обладатель этого выражения явно имел серьезные взгляды на жизнь.
— Доброе утро, гости, — сказал он. — Хотя, говоря «доброе», я не ручаюсь, что сегодня не будет дождя, снега, тумана или грозы. Вам, конечно, не удалось и глаз сомкнуть?
— Ну что вы, мы замечательно выспались, — ответила Джил.
— Ах, — квакль покачал головой, — вижу, вы не хотите обидеть хозяина. Что ж, правильно. Вы хорошо воспитаны. Вас научили переносить трудности.
— Простите, мы не знаем как вас зовут, — спросил Ерш.
— Зовут меня Лужехмур. Ничего страшного, если забудете мое имя. Я вам снова напомню.
Усевшись по обе стороны странного создания, дети убедились, что руки и ноги у него ужасно длинные. И хотя тело у Лужехмура было не больше, чем у карлика, но если бы он выпрямился, то оказался бы выше человека среднего роста. Между пальцами — и на руках, и на босых ногах, которыми квакль шлепал по глинистой воде, — у него были перепонки вроде лягушачьих. Землистого цвета одежда болталась на нем, как мешок.
— Пытаюсь поймать одного-двух угрей, к нашему обеду, — пояснил Лужехмур. — Однако не удивлюсь, если ни одного не изловлю. А если и поймаю, вам они все равно не понравятся.
— Почему же? — удивился Ерш.
— С какой стати вы должны любить то же самое, что и мы? Хотя, конечно, вы в этом не признаетесь. Ну ладно, пока я тут занят, попробуйте развести огонь — попытка не пытка! Дрова за вигвамом. Возможно, они сырые. Можете зажечь их в вигваме, но тогда дым будет есть глаза. А можете снаружи, но если пойдет дождь, огонь погаснет. Вот кремень, трут и огниво. Вы, полагаю, не имеете понятия, как ими пользоваться.
Квакль ошибся: во время своих прошлых приключений в Нарнии Юстас многому научился. Дети побежали в вигвам, обнаружили совершенно сухие дрова и разожгли огонь куда быстрее, чем ожидали. Потом Ерш сел присматривать за костром, а Джил без особого восторга отправилась умываться к ближайшей протоке. За ней последовал Ерш. Оба они почувствовали себя гораздо бодрее.
Наконец явился Лужехмур. Несмотря на все свои сомнения насчет улова, он наловил добрую дюжину угрей, и к тому же успел их помыть и разделать. Поставив на огонь большой горшок, он подбросил в костер дров и закурил свою трубку. Квакли-бродякли курят весьма странный табак, кое-кто даже уверяет, что они смешивают его с глиной. Дети заметили, что дым, курящийся из трубки квакля, вместо того, чтобы подниматься в воздух, стелется по земле, как туман. Был он такой черный и густой, что Ерш закашлялся.
— Ну, эти угри будут тут вариться до скончания века, — заявил квакль. — Кто-нибудь из вас непременно упадет в обморок от голода, не дождавшись еды. Знал я одну девочку… нет, лучше не буду рассказывать. У вас еще настроение испортится, а мне этого совсем не хочется. Давайте-ка, чтобы отвлечь вас от голода, поговорим о ваших планах.
— Давайте, — сказала Джил. — Вы нам поможете найти принца Рилиана?
Квакль-бродякль втянул щеки так, что они будто соединились изнутри.
— Смотря что вы имеете в виду под помощью, — сказал он. — Я думаю, что по-настоящему помочь вам вообще никто не может. Далеко на север нам не пройти, особенно сейчас, когда близится зима и все такое прочее. Тем более, что зима, видимо, предстоит ранняя. Но не падайте духом. Мы встретим столько врагов, столько рек нам придется пересечь, столько раз собьемся с пути и голодать будем, и ноги в кровь сотрем — что нам будет не до погоды. И наверняка мы не найдем принца, а уж точно забредем в такую даль, что надолго там застрянем.
— Так вы с нами пойдете? — воскликнули дети, заметив, что квакль говорит «мы», а не «вы».
— О да, разумеется, пойду. Почему бы и нет. Думаю, короля мы в Нарнии больше никогда не увидим, раз он с таким страшным кашлем отправился в заморские края. Да и Трам быстро сдает. И урожай после этого ужасного лета будет плохой, сами убедитесь. Не удивлюсь, если на Нарнию нападут враги. Помяните мое слово.
— А как мы будем его искать? — спросил Ерш.
— Ну, — медленно отвечал квакль, — все, кто выходил на поиски принца Рилиана, начинали с того источника, где лорд Дриниан видел ту зеленую даму. И шли на север. Но поскольку, никто из них не вернулся, трудно в точности сказать, что было дальше.
— Прежде всего нам надо найти разрушенный город великанов, — сказала Джил, — так велел Аслан.
— Найти? — отвечал квакль. — Так вот сразу? А как насчет того, чтобы сначала поискать этот город?
— Я это и хотела сказать. А когда мы его найдем, тогда…
— Вот-вот, тогда, — сухо заметил Лужехмур.
— Неужели никто не знает, как его отыскать? — спросил Ерш.
— За всех не поручусь, но лично я не могу сказать, что слышал об этом разрушенном городе. Во всяком случае, от источника начинать не стоит. Надо сначала пересечь Эттинсмур. Если где-то и есть разрушенный город, то в тех краях. Но я там бывал, заходил далеко, как и многие другие, но ни до каких развалин не добирался. Так что не стану вас обманывать.
— А где же этот Эттинсмур? — спросил Ерш.
— Посмотрите туда, — квакль указал своей трубкой на север. — Видите холмы и скалистые уступы? Там начинается Эттинсмур. Но между ним и нами лежит река Шрибл, и мостов через нее, конечно, нет.
— Разве нельзя ее перейти вброд? — спросил Ерш.
— Кое-кому это удавалось, — признал Лужехмур.
— Может быть, в Эттинсмуре мы встретим кого-нибудь, кто показал бы нам дорогу, — сказала Джил.
— Кое-кого мы там встретим, это правда, — согласился Лужехмур.
— А кто там живет?
— Я их судить не берусь, — отвечал квакль, — живут по-своему. Может, вам и понравятся.
— Да, но кто они такие? — настаивала Джил. — В Нарнии так много странных созданий. Они кто: звери, птицы, карлики?
Квакль-бродякль издал протяжный свист:
— Вы что, не знаете? Я думал, вам совы сказали. Великаны там живут.
Джил вздрогнула. Великанов она никогда не жаловала, хотя встречала их, если не считать сказок, только однажды, да и то в кошмарном сне. Однако, взглянув на позеленевшее лицо Юстаса и подумав, что он струсил еще больше, она повеселела.
— Давным-давно, — сказал Юстас, — когда я плавал с королем по морям, он говорил мне, что наголову разбил этих великанов и заставил их платить ему дань.
— Правда, — отвечал Лужехмур. — У них сейчас с нами мир. Покуда мы будем на нашей стороне реки, они нас не тронут. А вот на их стороне в Эттинсмуре… но всегда есть шанс, что нам повезет. Если к ним не подходить близко, и если никто из них не выйдет из себя, и если нас не заметят, то мы, возможно, и сумеем куда-нибудь добраться.
— Да не верю я вам! — Ерш, как это порой случается с перепуганными людьми, неожиданно вышел из себя. — Не может все быть так плохо. Тут не больше правды, чем в ваших жестких постелях или сырых дровах. Разве Аслан послал бы нас, если надежд так мало?
Вместо того, чтобы рассердиться, как ожидал Юстас, квакль только сказал:
— Все в порядке, Юстас. Я ничего не имею против. Только смотри, нам еще многое предстоит пережить вместе, так что лучше все-таки держать себя в руках. Знаешь ли, от перебранок пользы мало. Особенно с самого начала пути. Я знаю, что подобные походы обычно кончаются таким образом. Иной раз даже и ножи всаживают друг в друга. И все-таки, чем дольше мы сможем удержаться…
— Если вам кажется, что все так безнадежно, — перебил его Ерш, — то лучше оставайтесь дома. Мы с Джил и одни справимся. Правда, Поул?
— Заткнись, Ерш, не будь таким ослом, — поспешила сказать Джил, испугавшись, что квакль поймает его на слове.
— Не волнуйся, Джил, — ответил Лужехмур. — Я несомненно отправлюсь с вами, зачем упускать такую возможность. Мне полезно путешествовать. Говорят, — я имею в виду других кваклей-бродяклей что я слишком ветрен и недостаточно серьезно отношусь к жизни. Сказали бы раз, а то твердят как заведенные. Лужехмур, дескать, слишком веселый и жизнерадостный. Ему, мол, надо понять, что жизнь это не жаркое из лягушек и не пирог с угрями. Остепениться тебе надо, Лужехмур, тебе это на пользу пойдет. Вот что они говорят. Что ж, наше предприятие как раз то, что мне требуется. Тащиться на север в начале зимы, в поисках принца, которого там наверняка нет, мимо разрушенного города, которого никто никогда не видал! Если после такого я не остепенюсь, то, значит, уже ничего не поможет. — Он потер свои лягушачьи лапы, словно речь шла о поездке в театр или в гости. — А теперь посмотрим, как дела с нашим обедом.
Угри оказались такими вкусными, что дети после первой большой порции попросили добавки. Поначалу квакль-бродякль не хотел верить, что им действительно понравилось, а когда они съели столько, что поверить ему все-таки пришлось, заметил, что теперь у них наверняка расстроятся желудки. — Что полезно нам, кваклям, то может оказаться для вас сущим ядом, — сказал он. После обеда они попили чаю из жестяных кружек, вроде тех, какие вам, наверное, доводилось видеть у дорожных рабочих, а Лужехмур неоднократно прикладывался к какой-то квадратной черной бутылке. Угощал он и детей, но им его зелье показалось ужасной гадостью. Весь остаток дня они готовились к тому, чтобы ранним утром отправиться в путь. Лужехмур, как самый большой из троих, взялся нести три одеяла, в которые собирался завернуть порядочный кусок ветчины. Джил должна была нести оставшихся угрей, сухари и кремень с огнивом, а Ерш свой собственный плащ и плащ Джил, когда он ей не будет нужен. Кроме того, Ерш, научившись стрелять из лука во время плавания с Каспианом, взял у Лужехмура лук, что был похуже. Оружие получше досталось хозяину, хотя тот и приговаривал, что из-за ветра, отсыревшей тетивы, темноты и замерзших пальцев они вряд ли смогут хоть что-нибудь подстрелить. И у него, и у Юстаса были мечи. Ерш захватил с собой меч из спальни в Кэр Паравале. Джил пришлось довольствоваться ножом. Она попыталась было протестовать, но тут квакль сразу принялся потирать руки. «Ага, — говорил он, — вот началось! Я предупреждал. Именно из-за этого проваливаются экспедиции!» И дети тут же замолчали.