Два легкомоторных самолета, которые стояли в ангаре в нескольких милях от берега, обнаружили охотники. Рядом виднелась большая вилла — кое-где на ней сохранилась облицовка, но большинство панорамных окон были разбиты.
Долго рассказывать, как члены посланного капитаном отряда вытаскивали самолеты на дорогу и везли их по ней к побережью, как, уже на Кейп-Розе, механики перебирали моторы, одну за другой заменяя проржавевшие детали, и как трудно оказалось добыть нужное топливо.
Когда первый восстановленный самолет взлетел в небо и, покачивая крыльями, сделал круг над поселком, это стало праздником для его жителей — люди высыпали на улицу, смеялись, свистели и махали руками.
С помощью этих маленьких самолетиков капитан Саммерс хотел узнать, что творится за горами — ведь города где-нибудь в Неваде или Техасе наверняка пострадали меньше, чем на побережье! По его расчетам, самолет мог долететь до Лас-Вегаса или Солт-Лейк-Сити, совершить там посадку — дозаправиться взятым с собой топливом и вернуться на Кейп-Розу. Установленная на самолете автоматическая фотокамера при этом снимала бы все, что находится внизу.
Загвоздка была лишь в том, что пилот, способный вести такой самолет, причем вести вручную, на глазок — большую часть бортовой электроники восстановить не удалось — на Кейп-Розе был всего один: бывший секретарь американского посольства в Испании, человек немолодой и физически не слишком сильный.
Поэтому второе место в кабине должен был занять пусть не пилот — но зато человек крепкий и решительный, способный исправить небольшую поломку, помочь заправить самолет и расчистить полосу для взлета, а при необходимости и применить оружие. Джед Карни подходил для этого задания как нельзя лучше.
Он помнил вылет, помнил, как пилот с довольной улыбкой что-то мурлыкал себе под нос. Самого его слегка подташнивало, не от страха — от волнения. Негромко урчал мотор, а внизу, совсем близко, виднелись горы Сьерра-Невады…
На этом воспоминания Джеда обрывались. Что случилось дальше, оставалось только гадать.
— …Вот и все, — устало вздохнув, закончил он.
— Ты думаешь, что самолет упал? — спросила Лесли.
Джедай помотал головой.
— Не знаю… не помню. Ни крушения не помню, если оно было, ни как я оказался в том поселке — мы ведь летели в Вегас, а Симаррон значительно севернее.
— Может, ветром отнесло?
— Может… — он пожал плечами. — Но зато теперь я наконец знаю, где мой дом… ты не представляешь, что это для меня значит! — потянулся к ней, взял за руку. — Лесли, милая, ты отведешь меня туда?
Было понятно, что нужно сказать «да» — другого ответа Джедай не ждет, но она медлила.
Север Калифорнии — это почти тысяча миль отсюда, и большая часть пути — по незнакомой местности. С другой стороны, будь она сама на его месте, знай она, куда ушли люди из Форт-Бенсона — неужто не рванулась бы туда, какие бы опасности ни ждали на пути?!..
Если она сейчас откажется — скорее всего, он уйдет один. А отпускать его одного нельзя, он ведь ни охотиться толком не умеет, ни пустыни, ни леса не знает…
И за всеми этими мыслями, повторяясь с каждым ударом сердца, билась одна, своей безысходностью удивившая саму Лесли: «А как же я? Как я теперь буду — без него?!»
Словно угадав творившуюся в ее голове сумятицу, Джедай улыбнулся, светло и открыто, и одной фразой разрушил все ее страхи:
— Тебе у нас понравится, вот увидишь!
Лесли тоже улыбнулась — с облегчением, которого постаралась не выдать:
— Ну что ж, посмотрим!
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
— Почему мы не можем пойти прямо сейчас?! — естественно, этот вопрос интересовал Джедая прежде всего.
Лесли терпеливо объяснила, что до севера Калифорнии почти тысяча миль. Это минимум месяца три пути. Если пойти сейчас, то пока они доберутся до Сьерра-Невады,[25] перевалы покроются снегом и станут непроходимыми. Зимовать в горах, не имея надежной крыши над головой, рискованно: там и морозы сильные бывают, и снежные бури; с охотой тоже будет напряженка — олени и вилороги к зиме обычно спускаются на равнину.
Значит, выступать нужно весной, где-то в середине марта.
К этому времени они находились на севере Аризоны. Стоял октябрь, и, как обычно в это время, Лесли откочевывала на юг.
До того, как у Джедая проснулась память, она колебалась, куда идти дальше — на юго-запад, в Аризону или на юго-восток, в Нью-Мексико. Теперь же было понятно, что зимовать им предстоит в Аризоне.
Она вовсе не собиралась сейчас раздумывать, как они весной пойдут через Сьерра-Неваду. Перед ней стояла куда более важная задача: продолжая двигаться на юго-восток, по пути добыть как можно больше мяса, наменять в поселках муки и бобов — словом, всего того, что поможет им пережить зиму — и, желательно до того, как выпадет снег, найти укрытие, чтобы не зимовать под открытым небом.
Джедая же по-прежнему снедало нетерпение. Даже сейчас, когда они шли не в Калифорнию, а на юг, любая задержка в пути воспринималась им как ненужное промедление. Пришлось провести с ним воспитательную беседу на тему «Я лучше знаю, что и когда надо делать — ты что, с голоду хочешь подохнуть?!» — после этого он целый час на нее дулся, но потом мало-помалу отошел.
В последнее время они почти не ссорились — Лесли вообще плохо представляла себе, как можно всерьез поругаться с человеком, в объятиях которого уютно нежишься всю ночь, которого и днем хочется потрогать, прижаться лбом к плечу или поерошить ему волосы.
Вот и сейчас, едва Джедай наконец сменил гнев на милость, он притянул ее к себе и потерся щекой о макушку — она, конечно, вывернулась, но не сразу и больше для порядку: что это еще за нежности?!
— Ладно, расскажи, что ты за укрытие собираешься найти, о чем вообще идет речь, — спросил он.
— Пока не знаю, — слегка покривив душой, ответила Лесли, — надеюсь, что-нибудь да подвернется.
Обычно ей с этим действительно везло: прошлой осенью, например, она случайно обнаружила на старой вырубке вагончик без колес — времянку, где когда-то жили лесорубы. Внутри сохранились и несколько деревянных коек, и сделанная из железной бочки печка — даже стекло в одном из окошек.
Но в этом году Лесли не столько полагалась на удачу, сколько шла в совершенно определенное место — на ранчо. На то самое ранчо, где они когда-то жили с Джерико.
Года два назад она проходила мимо него — дом стоял невредимый, окна и двери были заколочены досками.
Место для зимовки было идеальное: крепкие бревенчатые стены, дровяная плита на кухне. И колодец опять же есть… Она даже прикинула, что им с Джедаем лучше всего будет занять комнату на первом этаже, рядом с кухней — там вдоль стены проходит труба от плиты, так что тепло.
Увы, этим мечтам суждено было остаться лишь мечтами. Когда за очередным поворотом дороги вдалеке завиднелись знакомые очертания черепичной крыши и Лесли с облегчением вздохнула: все в порядке, вот он! — в следующий миг она заметила идущий из трубы дымок…
Приходилось перестраиваться на ходу.
— Сворачивай на поляну. Оставим вещи здесь, — конечно, близковато: уходя торговать, она обычно оставляла волокушу и собак милях в трех-четырех от поселка — ну так это не поселок, всего один дом.
— Ты собираешься зайти туда? — поинтересовался Джедай.
— Почему нет? — пожала она плечами.
На самом деле в ней все еще брезжила робкая надежда, что в доме остановились какие-то случайные путники, которые через день-два уберутся.
Но увы — чем ближе они с Джедаем подходили к ранчо, тем заметнее были повсюду следы свежей починки: недостающая штакетина на калитке заменена половинкой расколотой вдоль старой доски, вместо проседавшей еще со времен Джерико ступеньки на крыльце — тоже некрашенная доска. И веревка на перекладине колодца новая, плетеная из кожи.
Самих обитателей ранчо было не видно, дверь закрыта, но высовывавшееся из оконца слева от нее дуло двустволки показывало, что в доме кто-то есть.
У калитки Лесли притормозила, сказала негромко, почти не шевеля губами:
— Останься здесь, дальше я одна.
— Почему? — так же тихо спросил Джедай.
— Там мало людей, и они боятся, — с этими словами она шагнула вперед.
Объяснять было долго, но такие вещи Лесли просто шкурой чувствовала. Кроме того, если бы в доме было хотя бы двое мужчин, то они, обвешанные оружием, наверняка вышли бы сейчас навстречу, на крыльцо — так сказать, продемонстрировать силу.
Неторопливо, не делая резких движений, она прошла уже полпути к крыльцу, когда из-за двери раздался хрипловатый юношеский басок.
— Стой! Стрелять буду!
Лесли остановилась, подняла руки ладонями вперед, показывая, что в них нет оружия, и снова опустила.
— Что вам надо? — спросил тот же басок.
— Я — Лесли Брин, маркетир. Может, вам что-то из моих товаров надобно?
За дверью воцарилась тишина. Хотя нет, не совсем — чуткий слух Лесли уловил отзвук перешептывающихся голосов. Наконец дверь приоткрылась и на крыльцо боком выскользнул крепко сбитый светловолосый паренек. На поясе его красовался револьвер.
Дуло двустволки в оконце шевельнулось, показывая, что в доме есть по крайней мере еще один человек.
— Как, вы сказали, вас зовут? — переспросил парень и с запозданием добавил: — Мэм…
— Лесли Брин.
— Лесли? И вы… вы уже бывали здесь раньше? — он коротко глянул вправо и вновь с испытующим прищуром уставился в лицо Лесли.
— Да, — она тоже посмотрела туда, где должен был стоять скрытый от нее сейчас оградой крест с надписью «Марта, дочь Лесли и Джерико».
— А он, — паренек кивком указал на Джедая, — это Джерико?
— Нет, — качнула она головой. — Джерико погиб девять лет назад.
Паренек отступил к двери и приоткрыл ее пошире.
— Заходите, пожалуйста.
Лесли, не оборачиваясь, махнула Джедаю рукой: «догоняй!» Наверняка он мало что понял из разговора, но сейчас было не время для объяснений.