– Молодец, крошка Гретель!
Вскоре Катринка, весело смеясь, обгоняет Хильду.
Теперь приближается девочка в жёлтом. Она обгоняет всех, кроме Гретель.
Судьи подаются вперёд, но не отрывают глаз от часов. Приветственные крики один за другим звенят в воздухе. Колонны и те как будто качнулись. Гретель пронеслась мимо них. Она победила.
– Г-р-е-т-е-л-ь Б-р-и-н-к-е-р – о-д-н-а м-и-л-я! – кричит глашатай.
Судьи кивают. Они записывают что-то на табличках, которые держат в руках.
Пока девочки отдыхают – причём некоторые взволнованно теснятся вокруг нашей испуганной своим успехом маленькой Гретель, а другие с величайшим пренебрежением отходят в сторону, – мальчики выстраиваются в ряд.
На этот раз платок роняет мейнхеер ван Глек. Раздаются громкие трубные звуки.
Мальчики помчались.
Они уже на полпути! Видели вы когда-нибудь такое зрелище?
Триста ног промелькнули в одно мгновение. Но ведь бегут только двадцать мальчиков! Всё равно ног было несколько сотен… по крайней мере, так казалось.
А где теперь бегуны? Шум стоит такой, что мутится в голове. Над чем смеётся народ? А, вот над тем толстым мальчиком, что отстал от всех. Смотрите, как он бежит! Смотрите! Он сейчас шлёпнется… Нет, не шлёпнулся. Интересно, заметил ли он, что остался в одиночестве? Ведь другие мальчики вот-вот достигнут пограничной черты… Да, заметил. Он останавливается. Вытирает разгорячённое лицо, снимает шапку и оглядывается кругом. Лучше добровольно выйти из состязаний. Он так искренне и удивлённо хохочет, что сразу приобретает себе сотню друзей. Добродушный Якоб Поот!
Славный малый теперь уже в толпе зрителей и смотрит на бегущих с таким же интересом, как и все прочие.
Облако ледяной пыли летит из-под лезвий, когда конькобежцы добегают до черты и поворачивают назад.
Приближается что-то чёрное: это один из мальчиков – вот всё, что мы знаем. Он тронул регистр vox humana, и толпа издаёт мощный рёв.
Конькобежцы приближаются – мы уже видим красную шапку. Вот Бен… вот Питер… вот Ханс!
Ханс впереди! (Молодая госпожа ван Генд чуть не смяла цветы, которые держит в руках, а она-то не сомневалась, что Питер будет первым!)
За Хансом Карл Схуммель, потом Бен и мальчик в красной шапке. Остальные бегут за ними по пятам.
От них стремительно отделяется чья-то высокая фигура. Обгоняет красную шапку, обгоняет Бена, потом Карла. Поравнявшись с Хансом, бежит рядом с ним! (Госпожа ван Генд затаила дыхание.)
Это Питер! Он впереди!.. Ханс быстро обгоняет его.
Глаза Хильды полны слёз. Питер должен победить. Глаза Анни гордо блестят. Гретель смотрит, стиснув руки… Ещё четыре шага, и её брат будет у колонны.
Он здесь! Да, но Схуммель прибежал на секунду раньше.
В последнее мгновение Карл, собрав все свои силы, пролетел между колоннами и достиг финиша.
– К-а-р-л С-х-у-м-м-е-л-ь – о-д-н-а м-и-л-я! – кричит глашатай.
Вскоре госпожа ван Глек поднимается снова. Падая, платок пробуждает горн, а горн, чей звук сейчас всё равно что тетива, пускает в пространство двадцать девочек-стрел.
Красивое это зрелище, но долго смотреть не удаётся: не успели мы как следует их разглядеть, как они уже далеко. На этот раз они бегут почти рядом; когда, повернув у флагштоков, они мчатся назад, трудно сказать, кто первый достигнет колонн.
Впереди новые личики… взволнованные, пылающие, не замеченные нами раньше. Среди них Катринка и Хильда, а Гретель и Рихи позади. Гретель отстала, но, когда Рихи обгоняет её, она рывком бросается вперёд. Они уже почти нагнали Катринку…
Хильда всё ещё впереди, она вот-вот достигнет финиша… Она ни разу не замедлила бега с тех пор, как звук горна погнал её вперед; как стрела мчится она к цели. Один за другим раздаются крики восторга. Питер молчит, но его глаза сияют, как звёзды. «Ура! Ура!»
Снова звучит голос глашатая:
– Х-и-л-ь-д-а в-а-н Г-л-е-к – о-д-н-а м-и-л-я!
Громкий ропот одобрения пробегает по толпе, увлекая за собой музыку, и все звуки сливаются в единый радостный гул.
Но как только взвивается флаг, гул умолкает.
Вновь раздаётся резкий звук горна. Он гонит мальчиков вдаль, как ветер листву, – тёмную листву, надо признать, и очень крупную.
Она летит к флагштокам, и её подгоняют крики «ура» – это кричат зрители. Мы начинаем различать тех, кто к нам приближается. Теперь впереди трое мальчиков, и все они бегут голова в голову. Это Ханс, Питер и Ламберт.
Карл вскоре разрывает ряд и стремительно выносится вперёд. Лети, Ханс! Лети, Питер! Не позволяйте Карлу победить ещё раз! Язвительный Карл, наглый Карл… Ван Моунен ослабевает, но вы сильны как никогда. Ханс и Питер, Питер и Ханс… Кто впереди? Мы любим их обоих. Нам почти всё равно, кто из них резвее.
Хильда, Анни и Гретель, расположившись на длинной красной скамье, не могут больше сидеть смирно. Они вскакивают на ноги… Все три разные, они сильно волнуются. Хильда тотчас же садится на место. Никто не узнает, как она заинтересована, никто не узнает, как она встревожена, как переполнена одной надеждой! Так закрой же глаза, Хильда… спрячь лицо, сияющее от радости! Питер победил.
– П-и-т-е-р в-а-н Х-о-л-ь-п – о-д-н-а м-и-л-я! – кричит глашатай.
Судьи делают отметки. Снова гул возбуждения, всё те же звуки музыки в общем шуме… Но что-то случилось? Небольшая толпа теснится, обступив кого-то близ одной из колонн. Карл упал. Он не ушибся, он только слегка оглушён. Будь он не таким угрюмым, он встретил бы больше сочувствия в этих горячих юных сердцах. Теперь же его забывают, как только он снова встаёт на ноги.
Девочки готовятся бежать в третий раз!
С каким решительным видом они выстраиваются в шеренгу! У некоторых торжественное выражение лица, вызванное чувством ответственности, другие улыбаются полузастенчиво-полузадорно, и все до одной горят желанием победить.
Третья миля может решить исход состязаний. Но если на этот раз ни Гретель, ни Хильда не победят, у всех прочих будут шансы получить серебряные коньки.
На этот раз каждая девочка уверена, что покроет дистанцию вдвое скорей прежнего. Как они топают ногами, испытывая лезвия, как нервно осматривают каждый ремешок… как выпрямляются под конец, устремив глаза на госпожу ван Глек!
Звучит горн, и девочек снова бросает в дрожь. Трепеща от волнения, они устремляются вперёд, нагнувшись, но превосходно сохраняя равновесие. Каждый их стремительный шаг длиннее предыдущего.
Вот они уже скользят вдалеке.
Снова напрягаются все глаза, снова приветственные крики «ура», снова трепет возбуждения, когда через несколько мгновений четыре или пять девочек мчатся впереди других обратно, всё ближе, ближе к белым колоннам…
Кто впереди? Не Рихи, не Катринка и не Анни, но и не Хильда и не девочка в жёлтом… а Гретель… Гретель… легконогий эльф, резвейшая из девочек, которые когда-либо катались на коньках. В начале состязаний она только играла, теперь она бежит всерьёз: вернее, она твёрдо решила в душе победить. Гибкая, маленькая, она как будто не делает никаких усилий, но она не может остановиться… пока не достигнет цели!
Тщетно глашатай возвышает голос – его не слышно. Да он и не может сообщить ничего нового – толпа уже гудит:
– Гретель завоевала серебряные коньки!
Как птичка, она летела по льду; как птичка, она теперь оглядывается вокруг, робко, растерянно. Ей страстно хочется удрать в тот укромный уголок, где стоят её родители. Но рядом с нею Ханс… вокруг неё толпятся девочки. Добрый, радостный голос Хильды звучит у неё над ухом. С этого часа никто уже не будет презирать её. Гусятница она или нет, теперь Гретель признанная конькобежная королева!
С понятной гордостью Ханс оглядывается: он хочет знать, видит ли Питер ван Хольп торжество его сестры. Но Питер и не смотрит в их сторону. Он стоит на одном колене, низко наклонив расстроенное лицо, и торопливо возится с ремешком своего конька.
Ханс мгновенно подбежал к нему:
– У вас что-то не ладится?
– А! Ханс! Это вы? Да, для меня потеха кончена. Я хотел потуже подвязать ремешок… провернуть в нём новую дырку… да и перерезал его этим проклятым ножом чуть не пополам.
– Мейнхеер, – сказал Ханс, стаскивая с ноги конёк, – возьмите мой ремешок!
– Ни за что, Ханс Бринкер! – воскликнул Питер, подняв глаза. – И всё же большое вам спасибо! Идите на место, друг мой, горн затрубит сию минуту.
– Слушайте, – умоляюще проговорил Ханс хриплым шёпотом, – вы назвали меня своим другом… Берите ремешок… живее! Нельзя терять ни секунды. На этот раз я не побегу… ведь я почти совсем не тренировался. Вы должны взять ремешок! – И Ханс, слепой и глухой ко всем возражениям, продел свой ремень в конёк Питера и снова стал умолять товарища надеть конёк.
– Иди, Питер! – крикнул Ламберт из шеренги. – Мы ждём!
– Ради вашей матушки, – умолял Ханс, – поторопитесь! Глядите, она знаком просит вас стать в шеренгу… Конёк почти надет. Скорей завяжите его! Я всё равно не смог бы победить. Ни в коем случае! Соревноваться вам придётся со Схуммелем.
– Вы славный малый, Ханс! – воскликнул Питер, уступая.
Он бросился на своё место в ту секунду, когда белый платок упал. Горн затрубил громко, ясно и звонко. Мальчики помчались.
– Глядите на них! – кричит какой-то крепкий старик из Делфта. – Они превзошли всех на свете, эти амстердамские юнцы! Глядите!
И правда, посмотрите на них! Все они крылатые Меркурии – все до единого. Куда же они понеслись как безумные? А, понимаю, они гонятся за Питером ван Хольпом. Он – какой-то быстроногий беглец с Олимпа. Меркурий и его отряд крылатых родичей летят во весь дух. Они поймают Питера!
Ага! Теперь вылетел вперёд Карл… Погоня всё бешенее… Бен впереди!
Погоня повернула назад в облаке ледяной пыли. Она мчится обратно. За кем гонятся теперь? За самим Меркурием. Это Питер, Питер ван Хольп. Лети, Питер… на тебя смотрит Ханс. Он шлёт всю свою резвость, всю свою силу твоим ногам. Твоя мать и сестра побледнели от волнения. Хильда трепещет, не смея поднять глаза. Лети, Питер! Толпа не сошла с ума, просто она приветствует тебя. Преследователи гонятся за тобой по пятам! Коснись белой колонны! Она кивает… она шатается перед тобой… она…