Тщетно вы стали бы спрашивать об Анни Боуман, хорошенькой чистосердечной крестьянской девочке; но Анни Бринкер, жена знаменитого доктора, очень похожа на неё… Только, по словам Ханса, она ещё прелестнее, ещё умнее, ещё более похожа на добрую фею.
Питер ван Хольп женился тоже. Я и раньше могла бы вам сказать, что он и Хильда будут рука об руку проходить свой жизненный путь, так же как много лет назад они бок о бок скользили по замёрзшему, залитому солнцем каналу.
Раз я чуть было не намекнула, что и Катринка обручится с Карлом. Счастье, что слух об этом ещё не разнёсся: ведь Катринка раздумала и до сих пор не замужем. Она уже не такая весёлая, как прежде, и, как ни грустно мне говорить об этом, некоторые её звонкие «колокольчики» звенят не всегда в такт друг с другом. Но она всё ещё душа своей компании. Если бы только она хоть ненадолго могла быть серьёзной… Но нет, это не в её характере. Её заботы и горести только расстраивают звон её «колокольчиков», более глубокой музыки они не порождают.
Душа Рихи за эти долгие годы всколыхнулась до самого дна. Её история – пример того, как семя, посеянное небрежно, порой созревает в муках и как после многотрудного сева вырастает золотой урожай. Может быть, вам в недалёком будущем доведётся прочесть эту историю, но только если вы знаете голландский язык. В остроумном, но серьёзном авторе, чьи произведения сейчас встречают радушный приём в тысячах голландских домов, лишь немногие узнают надменную, легкомысленную Рихи, когда-то смеявшуюся над маленькой Гретель.
Ламберт ван Моунен и Людвиг ван Хольп – хорошие люди и, что легко заметить, преуспевающие горожане. Оба живут в Амстердаме. Но один остался в старом Амстердаме, а другой перекочевал в более молодой город, носящий это название. Теперь ван Моунен живёт неподалёку от Центрального парка в Нью-Йорке и говорит, если ньюйоркцы выполнят свой долг, парк со временем не уступит прекрасному Босху, что близ Гааги. Ван Моунен частенько вспоминает Катринку, какой она была в дни его отрочества, но теперь он рад, что Катринка, сделавшись взрослой, отвергла его. А ведь тогда ему показалось, что это самый мрачный час его жизни… Сестра Бена, Дженни, сделала Ламберта счастливым, таким счастливым, каким он не мог бы стать ни с кем другим в нашем широком мире.
У Карла Схуммеля жизнь вышла тяжёлой. Дела его отца пошатнулись, и, так как Карл не приобрёл себе близких друзей и, главное, не руководствовался высокими принципами, ракетка судьбы швыряла его, как мяч, пока не обтрепались почти все самые красивые его перья. Теперь он служит бухгалтером в процветающем амстердамском торговом доме «Букман и Схуммельпеннинк». Младший компаньон, Воостенвальберт, хорошо обращается с ним, а Карл, в свою очередь, теперь относится очень почтительно к «обезьяне с длинным именем вместо хвоста».
Из всех наших друзей-голландцев только Якоба Поота уже нет в живых. Он до конца своей жизни оставался всё таким же добродушным, искренним и бескорыстным, и его оплакивают так же горячо, как любили и вышучивали, пока он жил на земле. Перед смертью он отощал – сделался ещё более тощим, чем Бенджамин Добс, который теперь стал дороднейшим из дородных.
Рафф Бринкер и его жена много лет безбедно живут в Амстердаме. Эти верные, счастливые супруги так же простодушны и честны теперь, в годы удачи, как были стойки и достойны доверия в самые мрачные свои дни. Невдалеке от своей старой лачужки они построили себе павильон и часто отправляются туда с детьми и внуками в погожие летние дни, когда водяные лилии поднимают над водой свои величавые венчики.
История Ханса Бринкера была бы рассказана лишь наполовину, если бы мы, покидая его, не заметили рядом с ним Гретель. Милая, проворная, выносливая маленькая Гретель! Кто она теперь? Спросите старого доктора Букмана – он скажет, что она самая лучшая певица и самая очаровательная женщина в Амстердаме! Спросите Ханса и Анни – они заверят вас, что она самая любящая сестра на свете. Спросите её мужа – он скажет вам, что она самая весёлая и нежная маленькая жёнушка в Голландии. Спросите тётушку Бринкер и Раффа – их глаза заблестят радостными слезами. Спросите бедняков – и воздух зазвенит от их благодарственных слов.
Но если вы позабыли крошечную фигурку, дрожавшую и плакавшую на бугорке перед домом Бринкеров, расспросите ван Глеков: они никогда не устанут говорить вам о милой маленькой девочке, которая завоевала серебряные коньки.