Фэй увидела перед собой лицо Ильвы, снова услышала ее слова:
«Насколько хорошо ты знаешь Давида?»
Проклятая Ильва. Проклятый Давид. Проклятый Хенрик!
Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
Могло произойти все что угодно. Сейчас не время кипятиться, сперва надо собрать факты. Фэй любит Давида. С ним все кажется простым и естественным. Они хотят вместе наслаждаться жизнью, ни в чем не ограничивая друг друга. Неужели это сделало Фэй слепой? Кажется, она сходит с ума…
Словно в трансе Фэй побрела дальше. Нашла свободную скамейку в парке Берцелиуса и смотрела оттуда на веселые компании, сидящие в ресторане «Бернс».
Тут звякнул ее телефон. Фэй поднесла его к глазам. Увидела имя Давида на дисплее. Какое облегчение, сейчас все объяснится… Ясное дело, это был какой-то экстренный случай.
Но когда она открыла сообщение и прочла текст, ей как будто нож в живот всадили.
«Тоскую без тебя, с нетерпением жду вечера, так тяжело быть вдали от тебя, скучаю по тебе и Стокгольму».
Только это. Только эти слова, которые Фэй так часто читала и которым до этого дня верила.
Вокруг она видела людей, которые спешили куда-то, на встречу с кем-то, вместе с кем-то. Внезапно ей захотелось стать одной из них. Ей не хотелось быть Фэй.
Дрожащими руками она открыла «Инстаграм», набрала имя Юханны Шиллер и стала смотреть ее новости. Какой-то алкаш приземлился на скамейку рядом с ней, открыл банку пива и отпил глоток.
— Хороший денек, — сказал он.
— Вы находите? — сухо отрезала Фэй.
Он засмеялся.
Она начала пролистывать фотографии, ища ту неделю, когда они с Давидом познакомились. Пролистывать пришлось долго. Юханна выкладывала много снимков. В некоторые дни — по три-четыре. На многих фотографиях был изображен Давид. На мостках, за ужином, в ресторане, перед домашним мангалом. Он улыбался, смеялся, обнимал дочерей, целовал Юханну в щечку. Счастливые дети. Закаты. Красиво сервированные блюда.
У Фэй открылся рот. Она стала читать подписи.
Ужин с моими любимыми.
Муж сделал нам сюрприз, приготовив лазанью.
Вечер с семьей у мангала.
Мини-отпуск на Западном побережье.
Везде по пять-шесть смайликов.
Достав компьютер, Фэй открыла крышку, зашла в календарь и начала сравнивать даты. Давид не говорил, что он побывал на Западном побережье. В этот день он якобы был в командировке. Судя по профилю Юханны в «Инстаграме», они вовсе не находились в состоянии развода — напротив, в их отношениях царила полная идиллия. Конечно же, социальные сети могут лгать, создавать неверный образ, приукрашивать — но чтобы настолько?..
Сердце отчаянно билось в груди. В животе все сжалось; ей вспомнились последние недели, проведенные с Яком…
Она набрала номер Давида. Ей нужно поговорить с ним, услышать его голос, получить объяснения. Все это какая-то ошибка.
Фэй попала на голосовой ящик.
Тогда она написала ему сообщение, попросив его позвонить ей как можно скорее.
Как она могла настолько ослепнуть?
Почему не ответила тогда на звонок Юханны, не послушалась Ильву? Почему раньше не воспользовалась «Инстаграмом»? Почему была так глуха и слепа? В очередной раз…
Фэй вскочила со скамейки. Ведь она знает, где находится офис Давида — по крайней мере, по его словам. Существует ли этот офис? Быстро пройдя через парк Берцелиуса, она обогнула «Бернс» и направилась в сторону Бласиехольмена, где располагаются многие наиболее именитые финансовые компании Стокгольма. Зазвонил телефон. Она буквально подпрыгнула от неожиданности, рывком вытащила его в надежде, что это Давид — но это был не он. Это была Ильва.
— Да? — раздраженно ответила Фэй.
— Мне нужно поговорить с тобой.
— Я сейчас не в состоянии говорить о «Ревендж»; дай мне пару часов, чтобы все переварить.
— Да, что касается «Ревендж», нам надо встретиться и составить план, посмотреть, что мы можем сделать, чтобы не потерять контроль над компанией. Но я хотела поговорить с тобой не об этом.
— Ильва, пожалуйста, сейчас не самый подходящий момент.
— Речь идет о Давиде. Тебе нужно это увидеть. Возможно, ты не поверишь мне, но ты сама попросила меня изучить его предложение, его финансовое положение, всё… В последние несколько дней я только этим и занималась. У меня всё здесь. Бумаги не лгут. Бумаги беспристрастны.
Фэй остановилась. Посмотрела на воду, на прекрасные фасады девятнадцатого века. Как все красиво вокруг! Как все может быть таким красивым, когда она пребывает в кошмарном сне?
— Где ты? — спросила она.
— После визита Хенрика я не могла оставаться в офисе — не знаю, как скоро он нас выкинет, — так что поехала домой к Алисе.
— Я приеду.
— Ты в порядке?
— Не знаю, — прошептала Фэй. — Ничего не знаю.
— Где ты?
— В парке Берцелиуса.
— Оставайся там. Я приеду за тобой.
На столе в рабочем кабинете Алисы, который Ильва получила в свое распоряжение, когда переселилась к ней на виллу, теснились кипы документов. Выдвинув стул, она решительно усадила Фэй и сама села рядом.
В такси по дороге туда они не обменялись ни единым словом.
— Спасибо, — пробормотала Фэй.
Ильва заглянула ей в глаза.
— Не за что благодарить. То же самое ты сделала бы для меня. Что случилось? Я имею в виду — помимо той бойни, которую нам пришлось пережить сегодня утром. Вижу, тебя гнетет что-то еще… Хочешь поговорить об этом?
Фэй вздохнула:
— Ты не могла бы открыть окно? Воздуха не хватает…
Ильва кивнула и подошла к окну. Фэй протянула с сомнением:
— Я начинаю думать, что ты была права, когда говорила… Даже не знаю… Черт, я уже ничего не знаю.
Ильва посмотрела на нее, нахмурив лоб.
— Что ты имеешь в виду?
Фэй провела ногтем по крышке стола. Она не знала, с чего начать. Стыд жег изнутри.
Она откашлялась и начала:
— Все это время Давид общался с Юханной, словно бы ничего не произошло. Честно говоря, я даже не уверена, что он вообще планировал с ней разводиться. Все эти истории, что он борется ради нас, чтобы мы могли быть вместе, — мне кажется, все это вранье. Они ездили вместе в Марстранд, когда он рассказывал мне, что они сидели дома и все выходные ругались. Ходил с дочерями в «Лисеберг»[37], когда наврал мне, что едет в командировку в Таллин…
Фэй не смогла сдержать слезы.
— Ильва, прости меня! Прости за то, что я так обошлась с тобой, когда ты пыталась раскрыть мне глаза. Теперь я понимаю — ты думала обо мне, хотела предостеречь меня…
Ильва придвинулась ближе к Фэй, прижала ее голову к своему плечу.
— Никто не хочет услышать такое про человека, которого, как ему кажется, любит, — проговорила она. — И я ничего не знала. Даже не подозревала. В одном была уверена: что он преувеличивает, рассказывая тебе, какая сумасшедшая Юханна.
— Сама не понимаю, как я могла быть такой слепой. Такой дурой!
Фэй всхлипывала. Ильва гладила ее по волосам, утешая ее.
Наконец Фэй размазала слезы по щекам. Вздохнув, положила руку на стопку документов перед собой.
— И что все это показывает? Подозреваю, что новости неутешительные.
Ильва откашлялась. По ее лицу Фэй увидела, что та боится ее ранить.
— Говори, — сказала она. — Я готова слушать.
— Давид Шиллер на грани полного банкротства. Ты и «Ревендж» воспринимались им как спасательный круг. Более того, дела обстоят еще хуже. Все тесно взаимосвязано…
И Ильва начала объяснять.
В порту был телефон-автомат. Пока Себастиан причаливал яхту, я кинулась туда, схватила трубку и набрала номер 90-000[38]. Полчаса спустя на мостках собралось множество народу. Кто-то сообщил в местную газету — репортер и фотограф из «Бухюсленнинген» слонялись туда-сюда, ожидая возможности поговорить с нами.
Они кружили возле нас с Себастианом, как акулы вокруг добычи, но полицейские попросили их подождать, пока мы не расскажем обо всем, что случилось. Должно быть, я выглядела маленькой и напуганной. Но внутри испытывала гордость. Себастиан был белый как мел. Я все время старалась держаться рядом с ним. Полицейские и другие наверняка думали, что я жалась к нему со страху, но моя единственная цель заключалась в том, чтобы проверить: придерживается ли он той истории, которую я сочинила.
— Стало быть, они упали в воду? — спросил один из полицейских.
Себастиан кивнул.
— Мы развернули яхту и поплыли обратно, но не нашли их, — пробормотал он.
Полицейские обменялись усталыми взглядами. У них не возникло подозрений — только грусть и отчаяние.
— Не надо было выходить в море в такую погоду, — сказал один из них и отвернулся.
— Простите, — прошептала я. — Но нам хотелось домой. Томас настоял на том, чтобы мы поехали.
Наконец настал черед репортера. Он хотел поговорить скорее со мной, чем с Себастианом, — наверное, я выглядела такой невинной и вызвала бы больше симпатий у читателей. Во время интервью фотограф щелкал фотоаппаратом.
— Не верю, что они умерли. Надеюсь, что их найдут, — сказала я, стараясь выглядеть как можно более несчастной.
Фэй медленно шла вдоль улицы Хумлегордсгатан, отгородившись от всего мира темными очками. Все казалось совершенно сюрреалистичным. Люди, смех, радость… Как они могут быть такими беззаботными? Ее мир только что распался на тысячу обломков, а будущее висело на волоске.
Давид и Хенрик работали вместе. Им удалось ловко скрывать это. Но не настолько ловко, чтобы дотошная и настойчивая Ильва не смогла бы найти следов. И в одном они повели себя неосмотрительно. Как и говорила Ильва, слабым местом Хенрика была его небрежность.
Они уже знали, что он планирует сообщить о покупке нескольких пакетов акций одновременно, чтобы