— Тебе нравится, когда я сопротивляюсь? — мягко спросила я.
Лицо у него покраснело, он не отрываясь смотрел в стену.
— Не знаю, — буркнул наконец. Голос его звучал сдавленно.
— Я просто хотела узнать, что тебе нравится. Ты можешь делать со мной все что захочешь.
— Угу.
Он заерзал на месте. Под трениками набух член. Себастиан заметил, что я это вижу, и даже, кажется, смутился.
— Все нормально, — сказала я.
Протянув руку, неумело положила ее ему на пах. Почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, но поспешно сглотнула.
Себастиан пошевелился.
— Мне надо в туалет, — пробормотал он.
Я кивнула:
— Я подожду тебя…
Фэй шла по лесу совершенно голая, позади нее пылал дом. Свою одежду она швырнула в огонь — пусть все сгорит вместе с Яком.
Оранжевое пламя вздымалось к ночному небу, дым вставал столбом.
Она не оборачивалась, шла вперед, прочь от Яка, прислушиваясь к новому и острому ощущению свободы, заполнившему все тело.
Фары взятой напрокат машины светили со стороны маленькой лесной тропинки — как раз в том месте, где они с Ильвой назначили встречу. Подруга, все это время державшаяся неподалеку, должна была подъехать к месту встречи, едва заметив дым, поднимающийся от дома. И она приехала туда, как и обещала.
Ильва, сидевшая за рулем, слабо улыбнулась ей, Фэй с неподвижным лицом открыла дверь со стороны пассажирского сиденья. Машина была красная, старая, вся в пятнах ржавчины, без навигатора. Никто не сможет доказать, что они побывали здесь.
— Сделано? — спросила Ильва.
— Сделано.
Она кивнула и, потянувшись к заднему сиденью, протянула ей черную сумку с одеждой. Все чистое. Никаких следов Яка.
— Хочешь одеться до того, как мы тронемся в путь?
Фэй покачала головой и уселась на пассажирское сиденье, держа сумку в руках. Салон стал заполняться дымом, Ильва закашлялась.
— Нет, поехали.
Между стволами деревьев Фэй видела горящий дом — в эту минуту с грохотом обрушилась крыша. Ильва, собиравшаяся запустить мотор, замерла, потом медленно опустила руку.
Некоторое время они сидели молча, глядя на горящий старый дом, потом Ильва включила первую передачу, и машина пришла в движение.
— Что ты чувствуешь? — спросила она.
Некоторое время Фэй размышляла.
— Как ни странно, ничего. А ты?
Ильва сглотнула, потом взглянула на Фэй:
— То же самое.
Выезжая на шоссе, они встретили четыре пожарных машины, несущихся на полной скорости с воем сирен.
Утреннее солнце светило в окно комнаты для гостей в доме Алисы, освещая Ильву, державшую на коленях Нору. Та только что проснулась и немного капризничала.
— Ты в порядке? — спросила Фэй, которая только что заглянула к ней — после того, как пролежала без сна на одном из диванов Алисы.
Она внимательно изучала Ильву.
— Я в порядке, — ответила та, но ее словам и тону противоречило то, как судорожно она прижимала к себе Нору.
— Мы сделали то, что должны были сделать.
— Да, знаю, — ответила Ильва.
Она уткнулась носом в волосенки Норы, закрыла глаза. Ручки дочери крепко обнимали ее за шею.
В комнату вошла Алиса, посмотрела на них и улыбнулась.
— Завтрак подан, — сказала она.
Ночью, когда они вернулись домой, Фэй рассказала все Алисе. Это далось ей нелегко, да и Алиса пришла в состояние шока.
Зазвонил телефон Фэй — увидев, кто звонит, она нажала на зеленую кнопку.
— Привет, моя дорогая, — сказала она, когда лицо Жюльенны заполнило дисплей. — Сейчас я не могу говорить, позвоню позже. Но скоро я приеду к тебе. Обещаю. Скоро-скоро. Целую! Люблю тебя!
— Хорошо, мамочка, пока!
Фэй положила трубку.
— Скучает по тебе? — спросила Ильва. Глаза у Норы слипались — вот-вот снова заснет на руках у Ильвы.
— Да, — коротко ответила Фэй.
Сейчас она не в состоянии говорить о Жюльенне. Ее папа ушел. Навсегда. И хотя она ненавидела его, хотя считала, что ему нет места в жизни Жюльенны, все равно испытывала горе и грусть. Из-за того, что Жюльенне предстоит прожить всю жизнь без отца.
Чувство вины давило на плечи. Не за то, что Фэй лишила его жизни, а за то, что сделала когда-то такой плохой выбор. Но, не будь именно Яка, она не родила бы именно Жюльенну. Это мыслительное уравнение у нее в голове все никак не сходилось. Ах, как ей хотелось, чтобы у нее осталась та фотография в пластиковой папке!.. Это был ее талисман, придававший ей сил, напоминавший о самом главном. Но теперь он исчез — как и Як.
— Каков наш следующий шаг? — спросила Алиса. Она казалась сильной и решительной.
Фэй смотрела на Нору, на ее отяжелевшие веки и длинные ресницы. Временами она становилась так похожа на Яка…
— Придется пустить в ход фото- и видеодоказательства. Настал черед плана Б, придуманного Ильвой.
Алиса улыбнулась:
— Ты хочешь сказать, что пора зажать в тиски Эйвинда?
— Да, нам нужны бумаги из Управления патентов и регистрации.
— Это должны быть правильные документы, правильно сформулированные, — добавила Ильва, покачивая на руках Нору. — Я предельно точно указала, что нам нужно.
И снова Алиса улыбнулась.
— Увидев видео и фотографии, он точно сделает все, что мы попросим. Иначе пошлем их его жене.
— Отлично, — Фэй кивнула.
Она бросила взгляд на Нору, заснувшую на плече у Ильвы. Девочка выглядела в точности как Жюльенна во сне. На мгновение Фэй захотелось плакать. Из-за Жюльенны. Из-за Норы. Из-за Ильвы. Из-за самой себя. Из-за всех них.
Я едва успела схватить мешочек, валявшийся в углу, кинулась на живот перед кроватью, вытащила новое пиво, открыла бутылку и высыпала туда порошок — а Себастиан уже вернулся.
Я протянула ему новую бутылку. Не произнеся ни звука, он взял ее у меня из рук, уселся на кровать, поднес ее к губам и сделал большой глоток.
Он по-прежнему осторожничал — казалось, все не мог поверить, что я вдруг сдалась и дам ему переспать со мной, не сопротивляясь.
— Можешь поставить какую-нибудь другую музыку?
— Какую?
Осталось только заставить Себастиана допить пиво, держа его на расстоянии от меня как можно дольше. Меня начинало тошнить от одной мысли, что я вынуждена буду сделать с ним.
— Может быть, «Металлику»?
Себастиан кивнул. Встал, подошел к стереоустановке, вынул из нее диск, провел пальцем по ряду дисков на полке, пока не нашел «Металлику». Вставил ее и нажал на «проигрывание». Сделал звук чуть-чуть погромче. Потом встал передо мной.
— Мне надо захмелеть, — проговорила я. — Я знаю: то, что мы собираемся делать, неправильно, но мне нравится, ничего не могу с собой поделать.
— Давай пить наперегонки, — ответил он.
Я улыбнулась:
— Отличная идея.
Я запрокинула голову, и мы одновременно выпили пиво. Я задержала дыхание, чтобы не чувствовать вкуса. Охнула, когда допила все. Себастиан вытер рот рукой. Он смотрел на меня голодными глазами, и по всему телу у меня пробежал неприятный холодок. Как быстро подействуют таблетки?
— У тебя есть порнуха? — спросила я.
Я знала, что у него есть тайный запас. Иногда он прятал стопку журналов за батареей, иногда под матрасом.
Повернувшись, Себастиан засунул руку под матрас. Протянул мне журнал. На обложке красовалась женщина с огромными грудями, которая позировала на камеру, раздвинув ноги. Лобок у нее был гладко выбрит.
Я открыла журнал и стала листать его.
— Что тебе нравится? Что ты хочешь, чтобы я сделала? — спросила я, не отрывая взгляда от журнала, пытаясь оттянуть время, дать снотворному подействовать.
Себастиан пожал плечами.
— Ну, что-то же тебе нравится больше, чем все остальное?
— Не-а, не знаю, — тихо проговорил он.
— Мне хотелось бы иметь большие сиськи. Ведь парням нравятся большие сиськи, правда?
Себастиан не ответил.
Я листала дальше.
— Если б ты сказала, что тебе нравилось быть со мной, я никогда не позволил бы им прикоснуться к тебе, — пробормотал он.
Я оторвалась от журнала, но Себастиан избегал смотреть мне в глаза.
«Это ложь, — подумала я, — ты никогда не вступился бы за меня. Для этого ты слишком труслив».
Вслух я сказала:
— Знаю.
— Получается, я виноват, что они умерли.
«Ты прав, — подумала я. — А скоро умрешь и ты. И я ни слезинки по тебе не уроню. Я-то знаю, какая ты трусливая и жалкая пародия на человека. Ты никому больше не испортишь жизнь».
— Не думай об этом.
Себастиан зевнул, веки его стали падать. Он откинулся назад, прислонился спиной к стене. Глаза у него слипались.
— Ложись, — сказала я. — Я сделаю тебе хорошо.
Сложив порножурнал, отложила его в сторону. Придвинулась поближе к нему, подложила ему под голову подушку. Казалось, Себастиан уже спит, так что я свернулась клубочком рядом с ним, разглядывая его спокойное лицо.
Несколько минут я лежала неподвижно, чтобы таблетки хорошо подействовали. Убедившись, что он спит глубоким сном, осторожно встала с постели и подошла к его компьютеру. Открыв текстовый редактор, написала прощальное письмо, в котором Себастиан говорил о том, как он тоскует по своим друзьям и как страдает от того, что не смог их спасти. Писала я лучше, чем он, поэтому сознательно выбирала самые простые слова и сделала несколько ошибок в правописании. Все это заняло массу времени, поскольку я нажимала на клавиши двумя зажигалками брата — на случай если кому-нибудь придет в голову проверить клавиатуру на предмет отпечатков пальцев.
Открытый документ я оставила на экране, чтобы те, кто зайдет в комнату, сразу его увидели.
Дальше началось самое трудное.
Я подошла к шкафу-кладовке, открыла дверь и разыскала ремень. Поставила на нужное место стул. Легла позади Себастиана, зажав его ногами с двух сторон, обвязала ремень вокруг шеи и затянула. Оказалось, сделать это тяжело. Куда тяжелее, чем я думала.