Официанты в масках, одетые в черное, осторожно двигались по комнате, держа в руках ониксовые подносы, в то время как посетители в ужасных кроличьих масках лениво подносили к губам свои маленькие оловянные чашечки. Северин не сразу заметил, что к мизинцу каждого из посетителей был прикреплен металлический коготь. Только тогда он понял, что это за место.
– Салон кровного Творения? – спросил он.
– Всем нам хочется получать удовольствие, так или иначе, – сказала матриарх.
Северин никогда не бывал в таких салонах… но знал об их репутации. Обычно эти заведения держали горстку мастеров, которые могли не только манипулировать железом в крови, но и усиливать аспекты разума и настроения. Капля крови в руках талантливого мастера могла принести головокружительное наслаждение, стереть все запреты одним глотком и – по слухам – даже позволить кому-нибудь надеть чужое лицо на один вечер, что намного превосходило время действия зеркальной пудры.
– Возможно, вы думаете, что я устроила засаду в переулке, – сказала матриарх, когда они прошли в одну из кабинок.
Благодаря Лайле Северин знал, что женщина говорит правду, но это не объясняло того, как она оказалась в нужном месте в нужное время. В его голове промелькнули последние слова Васильева: она найдет вас.
Речь шла о матриархе?
Когда ни он, ни Гипнос ничего не ответили, их собеседница невозмутимо продолжила:
– Как вам известно, Дома Вавилонского Ордена готовятся к Зимнему Конклаву, который начнется через две недели во дворце в Волгограде, – сказала она, взмахнув рукой. – Привычный круговорот политических игр и вечеринок перед ежегодным Полночным Аукционом.
– Тогда вы слишком рано приехали в Россию.
– Я здесь по делам, – ответила она, постукивая костяшками по столу.
Гипнос открыл рот от удивления.
– Вы владеете этим салоном?
Она не ответила.
– Мой Сфинкс узнал о том, что кто-то воспользовался порталом Ордена из Петербурга в Москву. Мне стало интересно, кто бы это мог быть, и мы прибыли как раз вовремя, чтобы спасти ваши жизни… и чтобы найти вот это.
Матриарх положила что-то на стол.
– Мои люди погнались за человеком, который выбегал из вашего переулка, когда начался пожар. И хотя они не смогли поймать преступника, им удалось сорвать кое-что с его одежды.
Она убрала руку, открывая золотую пчелу.
– Падший Дом, – выдохнул Гипнос со страхом в голосе. – Мы не могли найти никаких признаков их активности со времен нападения в катакомбах.
– Что ж, похоже, они вернулись в игру, – сказала матриарх. – Я не забыла ваши последние отчеты о совершенно безумных бреднях Ру-Жубера. Он сказал, что Падший Дом не может вернуть свои собственные сокровища, потому что они не могут попасть в Спящий Чертог. Кажется, они считают, будто вы нашли что-то стоящее… что-то, способное изменить их плачевную ситуацию. Я думала, что Тескат-очки – всего лишь слух, пока не обнаружила их у вас. Когда вы собирались сообщить об этом Ордену? Насколько мне известно, вы работаете на нас.
Северин указал на Гипноса.
– Все это время с нами был патриарх Дома Никс, который является прямым представителем…
– По меркам Ордена патриарх Дома Никс – всего лишь беспомощный щенок, – отрезала матриарх.
– Это несправедливо, – пробормотал Гипнос. – Я же совершенно взрослый.
– Ты должен лучше знать правила, Гипнос, – пожурила его матриарх. – Любая деятельность Ордена в России должна быть одобрена как минимум двумя главами Домов и представителями Дома Дождьбог, иначе ты рискуешь быть высланным из страны. Кто знает, как на это отреагирует новый патриарх? Я никогда его не встречала, но слышала, что он такой же отшельник, как и его отец. И он может оказаться намного более жестоким. Конечно, Орден будет рад предоставить свою помощь, если вы докажете, что можете найти Спящий Чертог, – она подняла бровь. – Мы вам нужны.
Заметив ее промах, Северин склонил голову набок.
– Докажем? – повторил он и улыбнулся. – Вы уже пробовали соединить оправу и линзы, не так ли? А я все думал, почему вы решили поехать в отдельном экипаже. Полагаю, ваши попытки не принесли никаких результатов. А теперь вы хотите использовать нас, прикрываясь доброжелательностью, чтобы мы не оставили Орден с носом.
На мгновение матриарх выглядела ошеломленной. Северин внимательно посмотрел ей в лицо. Она так постарела. Седина коснулась ее некогда светлых волос, а рот обрамляли глубокие морщины, но за все эти годы она не утратила той настороженности, что вечно светилась в ее голубых глазах беспокойным огоньком. Глядя в них, он не мог не вспомнить их последнюю встречу… когда он отказался от своего наследия, которое она у него и украла. Какое облегчение отразилось на ее лице. Северин опустил взгляд, чувствуя, как болезненно зашкаливает его пульс. Насколько же сильно она его ненавидит?
– Нет, – наконец сказала она. – Я не смогла починить Тескат-очки.
– Значит, это мы нужны вам, а не наоборот.
Ее взгляд стал жестче.
– Вы все еще уязвимы, месье. Если вы сможете определить координаты, я предоставлю вам защиту моего Дома и договорюсь с Домом Даждьбог. А взамен я хочу, чтобы вы нашли кое-что специально для меня.
Северин напрягся, заранее догадываясь, что скажет матриарх, еще до того, как она произнесла это вслух.
– Божественную Лирику, – сказала она.
– Эта книга давно утеряна, – слишком поспешно ответил Гипнос.
– Возможно, – ответила Дельфина. – Но если это не так и она спрятана где-то среди сокровищ Падшего Дома, я хочу, чтобы вы передали ее лично мне в руки.
Северин только улыбнулся. Так вот чего она хотела на самом деле. Орден все еще был в ярости из-за того, что Дома Франции подвергли опасности свои секреты. Для Гипноса было достаточно обнаружить местонахождение Спящего Чертога, чтобы вернуть доверие, но матриарх явно жаждала восстановления своего элитного статуса… и только такой легендарный артефакт, как Божественная Лирика, мог это гарантировать.
Северин сжал ладонь в кулак. Эта схема вполне могла бы сработать. Более легкий доступ и гарантия безопасности для его команды. Да, он мог бы позволить Дельфине наблюдать за тем, как он крадет книгу прямо у нее из-под носа.
– Договорились, – сказал он.
Матриарх кивнула и подала знак официанту, который поставил на стол хрустальный кубок с мятным чаем и маленький алый пузырек, наполненный субстанцией, похожей на кровь.
– Дикие планы на вечер? – спросил Гипнос, разглядывая пузырек.
– Я не участвую в развлечениях кровного Творения, – сказала матриарх, взяв пузырек в руки. – Я не доверяю этой практике.
– Тогда что это?
– Моя собственная кровь, смешанная с химическим соединением, которое отторгает Творение, – сказала она. – Митридатическая мера, если угодно.
– Боитесь, что кто-то может склонить вас к развратной ночи? – спросил Гипнос.
Матриарх промокнула губы салфеткой.
– Почему бы и нет? Мастерство и опыт всегда востребованы. А мне вполне хватает и того и другого.
Гипнос тут же осекся, и, прежде чем разговор успел принять мрачный оборот, официант принес вино, а специально для Северина подали мазагран[4] в высоком бокале. Он с удивлением уставился на свой напиток. Запах кофейного сиропа и льда вернул его в детство, когда Кахина пила мазагран каждое утро, наливая его в бледно-зеленый стакан. Тогда тетя ФиФи – матриарх – дразнила его, что из-за этой бурды он никогда не станет высоким. У Северина перехватило дыхание.
– Не хотите пить? – спросила матриарх.
Ему показалось, что его горло обжигает раскаленный дым, и он отодвинул стакан подальше от себя.
– Нет, – ответил Северин, вставая из-за стола. – У нас еще много работы.
СЕВЕРИН КОЛЕБАЛСЯ, стоя у красных дверей музыкальной комнаты чайного салона. Там его ждали Лайла, Энрике и Зофья. Как он покажется им на глаза после того, как его решения раз за разом приводили их в смертельную ловушку?
Музыкальная комната оказалась маленьким и хорошо освещенным помещением. В одном углу стояла арфа, а другом Гипнос стучал по клавишам фортепиано. В комнате стояло несколько диванов и атласных пуфов, но Зофья и Энрике сидели за столиком у входа. Их головы были склонены в разговоре. Перед ними под канделябром ярко светились Тескат-очки. Рядом с оправой, на бархатной подушке, лежала линза, снятая с цепочки Васильева. Лайла вошла из отдельной прихожей, неся поднос с чаем и печеньем. Она приготовила чашку и для Северина. Он не знал, как к этому относиться.
Заметив его, Энрике сразу же указал на Зофью.
– Зофья только что пыталась поджечь очки.
Зофья сердито посмотрела на него.
– Я пытался понять, можно ли приварить линзу к оправе.
– И что же? – спросила Лайла, ставя поднос на стол.
– И ничего не вышло.
– Матриарх тоже не смогла этого сделать, – успокаивающе сказала Лайла.
– Символика на оправе тоже довольно странная, – сказал Энрике. – Смесь космической иконографии и, кажется, обозначений планет.
– Это не планеты, mon cher, это серебряные шарики, – сказал Гипнос из-за фортепиано.
– Это художественная интерпретация планет.
Северин наклонился, чтобы изучить артефакт. Он был похож на странные очки. Выпуклые серебряные сферы на толстой оправе, судя по латинским надписям, действительно были планетами. Винты, дужки и петли были украшены изображениями облаков и созвездий.
– Они такие уродливые, – сказал Гипнос. – А я обычно не сужу по…
– Лучше не заканчивай это предложение, – посоветовала Лайла.
Гипнос обернулся через плечо, хитро ухмыльнулся и быстро наиграл зловещую мелодию на фортепиано.
– Погодите, – сказал Северин. – Вы это видели?
Он мог поклясться, что увидел еле заметное свечение вокруг линзы и пустой части оправы.
– Видели что?
– Как будто… оправа реагирует. На музыку.
– Неужели я настолько хорош, что могу оживлять вещи? – спросил Гипнос. – Потому что это приятно.