– Мне точно необходимо быть лабораторной крысой для твоих опытов, кузина? – спросил он Еву.
Она кивнула.
– Что тебе точно необходимо – так это замолчать.
Руслан нахмурился. Они все наблюдали за тем, как он сделал один шаг к опустившейся платформе… потом еще один… пока его нога не переступила за границу. Все затаили дыхание. Северин посмотрел на ледяной зверинец, но звери не шевельнулись и даже не моргнули. Руслан медленно повернулся на месте. Ева торжествующе отбросила рыжие волосы за плечо.
– Вот видите! Я же говорила, что я вам нужна.
Северин кивнул, глядя не на нее, а на сапоги на ногах Руслана, Сотворенные таким образом, чтобы скрыть температуру тела человека и позволить ему спуститься по лестнице и добраться до впалой платформы, не активируя ловушку. Он смутно ощущал на себе пристальный взгляд Евы. Она спасла ему жизнь, и он поблагодарил ее за это. Если она ошибочно принимает его благодарность за симпатию – то это не его проблема, если только она не станет ему мешать.
– Молодец, Ева! – воскликнул Руслан. – И я тоже молодец, потому что не умер.
Ева закатила глаза, но она явно была довольна собой. Руслан поднялся обратно. Подойдя к ним, он снял сапоги и протянул их Северину. Его глаза светились пугающей искренностью.
– Мне так не терпится увидеть, что вы там найдете, – воскликнул он, возбужденно хлопая в ладоши. – Я все еще чувствую эту нетерпеливую пульсацию вселенной, которая так и ждет, когда же ее тайны будут раскрыты.
– Что именно вы хотите найти?
– Я жажду новых знаний, – сказал Руслан, поглаживая свою перевязанную руку. – Это все, чего я когда-либо хотел. В конце концов, именно знание дает нам все необходимые инструменты для того, чтобы создавать историю.
– Создавать историю – довольно амбициозная цель, – заметил Северин.
Руслан просиял.
– Вы так думаете? Я польщен. У меня никогда не было причин для честолюбия – возможно, из-за отсутствия волос, – но мне это даже нравится, – он улыбнулся и похлопал Северина по голове. – Удачи вам.
Северин раздраженно пригладил волосы. Когда он обернулся, остальные уже были обуты в свои терморегулирующие сапоги. Зофья сконструировала пару ботинок для создания устойчивого сопротивления на льду, которые, кроме всего прочего, могли мгновенно превращаться в лыжи. А потом Ева использовала на них свое мастерство, чтобы скрыть температуру, и они стали блестящими и переливающимися, как масляное пятно на замерзшем пруду.
– Даже не скажете «спасибо», месье Монтанье-Алари? – спросила Ева, подойдя к нему.
– Я уже вас благодарил, – отвлеченно сказал он.
– Такой неразговорчивый! – засмеялась Ева. – Так он тебя благодарит, Лайла?
– Вовсе нет, – ответила Лайла, коснувшись бриллиантового колье на своей шее.
Ева прищурилась, и ее улыбка стала ядовитой. Она подняла руку к своей шее, к тонкому серебряному кулону, и резко дернула за цепочку.
– Бриллианты за предоставленные услуги! Должно быть, ты исключительно хороша…
Краем глаза Северин заметил, как Энрике яростно вскинул голову, а пальцы Лайлы замерли на ее колье.
– Уходите, – резко сказал он.
Ева пораженно уставилась на него, так и не закончив предложение.
– Мы очень ценим вашу помощь, но теперь мне нужно остаться наедине со своей командой. Гипнос останется как представитель Ордена. Уже практически полдень, и нам нельзя упускать ни секунды.
Глаза Евы вспыхнули.
– Конечно, месье, – натянуто ответила она, прежде чем выйти в коридор.
Энрике неловко кашлянул, подталкивая Гипноса локтем. Лайла уставилась в пол, скрестив руки на груди. Только Зофья невозмутимо продолжала зашнуровывать сапоги.
– Знаете, мне нравится этот блеск, – сказал Гипнос, поворачиваясь на одном каблуке. – Très chic. Интересно, какие элементы гардероба можно тоже превратить в лед? Ледяной халат? Ледяная корона? Главное, чтобы не было слишком холодно. С такими вещами всегда есть риск прилипнуть языком.
Зофья нахмурилась.
– При чем здесь твой язык?
– Разве был хоть один момент, когда мой язык оказывался ни при чем?
– Я не это имела в виду, – сказала Зофья.
Лайла одернула пальто, и ее взгляд устремился куда-то вглубь ледяного грота.
– Выдвигаемся?
Один за другим Лайла, Энрике и Зофья прошли по узкому проходу в ледяной грот. Северин уже собирался последовать за ними, когда почувствовал чье-то прикосновение к своей руке. Гипнос. Он смотрел на Северина с тревогой в глазах, а уголки его губ опустились вниз.
– Ты в порядке? После вчерашнего? – спросил он. – Я ждал вместе с остальными, но так вышло, что я… уснул.
Северин нахмурился.
– Сейчас я здесь, не правда ли?
Он снова начал двигаться, но Гипнос заговорил снова, на этот раз понизив голос:
– Я сделал что-то не так?
Северин обернулся и посмотрел на него.
– Не знаю. Ты что-то сделал?
– Нет?
Но в его глазах промелькнуло сомнение. Как будто он что-то знал.
– Неужели нельзя допустить, что я просто волнуюсь о тебе? – возмутился Гипнос. Его голубые глаза сверкнули, а ноздри сердито раздулись. – Ты забыл, что какое-то время мы практически росли вместе? Я вот не забыл. Ради бога, Северин, мы были практически братьями…
Северин крепко зажмурился. Это ужасное воспоминание из Люксембургского сада захватило его мысли, и на мгновение он снова стал маленьким мальчиком, взывающим к Гипносу с протянутой рукой. Он вспомнил тот момент, когда Гипнос увидел его: на мгновение их глаза встретились, а затем юный наследник Дома Никс просто отвернулся в другую сторону.
– Мы никогда не были братьями, – сказал Северин.
Горло Гипноса дернулось, словно в судороге, и он опустил глаза.
– Для меня ты был самым близким другом.
Несколько секунд Северин не мог произнести ни слова. Он не хотел вспоминать, как они с Гипносом играли вместе и как он плакал, когда Гипнос уезжал к себе домой.
– Возможно, тебе казалось, что после смерти твоих родителей я забыл о тебе, но это не так, Северин. Клянусь, – сказал Гипнос срывающимся голосом. – Я ничего не мог сделать.
Что-то в голосе Гипноса почти убедило его… но сама эта мысль вселяла в него ужас. Северин не мог нести ответственность за еще одного брата. Он едва пережил убийство Тристана, который умер у него на руках. А что, если с Гипносом случится то же самое? И все из-за того, что Северин подпустил его слишком близко. От этой мысли у него резко защемило под ребрами.
Северин отвернулся от него.
– У меня был только один брат, Гипнос. Я не ищу замены для него.
С этими словами он двинулся вперед.
– ТОЛЬКО ВЗГЛЯНИТЕ на это! – воскликнул Энрике.
Он поднял фонарь повыше. Наконец ушедшая вниз платформа была освещена. Северин с отвращением отшатнулся, когда свет упал на статуи женщин. Они высовывались из своих ниш, вытянув вперед руки с отсутствующими кистями. Все это выглядело абсурдно. Нижняя часть их лиц была искривлена, словно челюсти висели на петлях.
– На них просто жутко смотреть, – поежился Энрике. – Они выглядят как живые. И кажется, что вокруг их ртов изображены какие-то символы…
Энрике поднял своего мнеможучка, чтобы запечатлеть статуи, при этом не замолкая ни на секунду, но Северин уже не слушал. Он наблюдал за ошеломленным лицом Лайлы, которая медленно двинулась к статуям. Она сняла одну из своих перчаток и, поднявшись на цыпочках, протянула к ним руку.
Огромная луна над их головами ежеминутно меняла форму, постепенно становясь полной. Взглянув на часы, Северин увидел, что они показывают «полнолуние» ровно в полдень. Он окинул комнату пристальным взглядом. Казалось, он что-то упустил. Если это место должно быть святилищем, то зачем следить за временем? Какой в этом смысл?
Его часы пробили полдень.
Со стороны бассейна донесся отдаленный звук бурлящей воды, похожий на глухой раскат грома. Земля задрожала. Еще мгновение назад поверхность реки была гладкой и плоской, как зеркало, но теперь она покрылась рябью, и небольшие волны с шумом выплескивались на берег.
Что-то приближалось.
– Отойди оттуда! Вернись! – крикнул Северин.
Краем глаза он заметил, что рука Лайлы лежит на одной из статуй, а ее глаза пораженно раскрыты. Он наклонился вперед, схватил ее и потянул назад, как в тот момент, когда из воды появилось существо, сделанное из металла. Ему в голову пришло библейское слово: левиафан. Морское чудовище. Он появился из темных глубин, извилистый, похожий на змею, с острой мордой, как у угря, а из его стальных жабр вырывался пар. Когда он со скрежетом разомкнул свои механические челюсти, глазам Северина открылась по-настоящему адская картина: несколько рядов острых железных зубов. Его выпуклые стеклянные глаза с остервенением блуждали по комнате, пока он не опустил свой рыбий взгляд…
На них.
Северин подбежал к двери, распахнул ее и приготовился к нападению, но оно так и не произошло. Левиафан вытянулся вверх, а затем свернулся калачиком: его гигантская голова покоилась на льду, а челюсти были открыты.
Часы на стене пробили в третий раз.
Северин чувствовал, как путаются его мысли, пытаясь сложиться в пазл, которому не хватало одного важного фрагмента. В этот момент Гипнос схватил его за рукав и потянул к двери.
– Чего ты ждешь? – воскликнул он.
Дверь закрылась, оставляя монстра позади. Сердце Северина бешено билось в груди. Его разум отчаянно цеплялся за каждую мельчайшую деталь: бледные глаза, металлические зубы, часы, отбивающие полдень.
Гипнос схватился за сердце.
– Оно гонится за нами?
– Не думаю, что оно пролезет через дверь, – сказала Зофья.
Энрике перекрестился.
– Лайла, ты…
Но он не договорил. Взглянув на Лайлу, все замерли на месте. По ее щекам градом катились слезы, и от этого зрелища у него внутри все болезненно сжалось.
– Лайла, ma chère, что случилось? – спросил Гипнос.
– Те с-статуи, – задыхаясь выдавила Лайла. – Это не просто статуи, – она подняла глаза и посмотрела прямо на Северина. – Это мертвые девушки.