– Девочки, – сказал мужчина срывающимся голосом. – Они и вас забрали?
Он поднял голову, и его невидящие глаза уставились куда-то поверх головы Энрике.
– Сколько девушек тебе нужно забрать, чтобы понять эту простую истину? Сколько бы крови ты ни предложил – ты все равно не сможешь увидеть. А если ты не видишь, то никогда не сможешь использовать божественный инструмент. А без него, – старик засмеялся, – божья воля в безопасности, – мужчина указал на свои выколотые глаза. – Меня ты тоже не используешь. Я об этом позаботился.
Затем он повернулся к Зофье и Еве.
– Я спасу вас, дети. Я не позволю им забрать вас.
Он щелкнул своими древними запястьями. Статуя слева от Энрике качнулась вперед, отбрасывая на них холодную тень. Энрике отпрянул назад, но статуя так и не ударила его. Вместо этого она встала позади них, широко раскинув руки, чтобы преградить обратный путь. От ужаса у Энрике внутри все похолодело.
– Произошло какое-то недоразумение… – попытался сказать он.
Старик снова взмахнул рукой. Оставшиеся статуи подняли свои каменные руки, и все трое побежали вниз по двору. Далеко впереди, за тонкими шелковыми занавесками, Энрике увидел озеро. Он мог различить разноцветные палатки и толпы людей, прогуливающихся по местному базару.
– Помогите! – крикнул он.
Но никто даже не посмотрел в их сторону, словно они были невидимыми. Энрике повертел головой, но по обеим сторонам их окружала каменная стена. В этом не было никакого смысла. Откуда появился старик?
– Это тупик, – сказал Энрике.
Он оглянулся через плечо и тут же об этом пожалел. Статуи муз двигались быстро, их каменные туники волочились по грязи.
– Это не стены, а Тескат-двери, – сказала Зофья, поднимая одну из своих подвесок. Она дотронулась до кирпича, и ее рука исчезла в стене по локоть. – Сюда!
Зофья проскочила сквозь стену, Ева и Энрике последовали за ней. Энрике собрался с духом и повернул голову, но его ожидал лишь порыв холодного воздуха. Они прошли через портал и оказались в шатре торговца коврами. Подбородок Энрике ударился о яркий шелковый ковер, лежащий на полу, и он поморщился, чувствуя на языке медный привкус теплой крови.
Сквозь прорезь в ткани шатра Энрике заметил изгиб дороги, которую он видел еще из двора. Гладь темно-зеленого озера отражалась в полированных зеркалах, выставленных на продажу. Эта дорога должна была проходить через весь базар, включая внутренний двор. Чтобы вернуться к порталу в Спящий Чертог, им нужно было всего лишь следовать по дороге.
Повернув голову, Энрике увидел торговца, который сидел среди своего товара, скрестив ноги, и удивленно смотрел на незваных гостей. Над его головой висели искусные турецкие лампы: они мягко раскачивались от каждого дуновения ветра, отбрасывая на стены шатра разноцветные блики.
– Какой… чудесный коврик? – неуверенно сказал Энрике, похлопывая шелковую поверхность.
– Ne yapiyorsun burada?! – возмутился торговец коврами.
Он вскочил на ноги, держа в руке острую палку. Энрике попятился назад, раскинув руки, чтобы загородить Еву и Зофью, и вдруг шатер начало трясти. Один из фонарей разбился вдребезги, осыпавшись на ковер мелкими осколками, и воздух наполнился запахом воска и ладана.
– Нам нужно… – начала Ева, но грохот заглушил ее слова, когда каменная рука размером с кресло пробила потолок.
Торговец пронзительно закричал, и все трое выскочили из шатра, прямо в огромную толпу людей. Возле лавок со специями выстроились пирамиды из корицы, мускатного ореха, золотистого шафрана и конопли. Коробейники трясли банками с анисом, похожим на маленькие звездочки, и длинными гирляндами блестящих красных перцев. В воздухе раздавался голос муэдзина, призывающего правоверных к молитве.
Это был момент сияющего совершенства…
Пока торговец коврами с криком не выбежал из своего шатра.
Одна из статуй прорвалась прямо сквозь шатер. Толпа запаниковала, опрокидывая на бегу груды специй и соли.
– Сюда! – крикнул Энрике. – Нам нужно бежать обратно к порталу!
– Или мы могли бы спрятаться, – предложила Ева, поморщившись и схватившись за ногу.
Слишком поздно Энрике вспомнил о ее легкой хромоте. Но вдруг голова статуи повернулась в их сторону.
– Боюсь, что нет! – сказал Энрике.
Все трое вынырнули на улицу, едва не споткнувшись о прилавок с чайными стаканами и кучку стариков, курящих свои водяные трубки. Над головой мелькали навесы палаток. Позади слышалась тяжелая поступь статуй. Энрике оглянулся: их было четверо. Они вытянули вперед обрезанные руки, а пустые устремились в никуда. Зазвенели разбитые витрины магазинов, и базар погрузился в хаос. Каменные шаги отдавались в ушах Энрике, но он не сводил глаз с дороги. Он снова и снова повторял себе, что им нужно всего лишь добраться до другой стороны.
Перед ними маячил обвалившийся фасад магазина. Зофья швырнула одну из своих подвесок в груду обломков, и на их месте вспыхнула стена шипящего пламени, которая – при удачном стечении обстоятельств – могла бы замедлить движение статуй. Дорога снова сделала поворот, и сердце Энрике екнуло от облегчения. Еще немного, и они снова окажутся во дворе…
Вдруг его внимание привлек тихий крик. Он обернулся и увидел, что Ева остановилась. Ее платье зацепилось за балку, задравшись до самого бедра. При обычных обстоятельствах Энрике сразу же отвел бы взгляд, но его внимание привлекла нога Евы. Ее кожа была покрыта толстыми, глубокими шрамами. Мышцы ее бедра выглядели какими-то странными и сморщенными.
– Не смотри на меня, – прорычала Ева. – Просто уходи! Давай!
Зофья обернулась, и ее взгляд скользнул к Еве, а потом за ее спину, туда, где над стеной огня возвышались статуи муз. Не раздумывая, Зофья побежала обратно к рыжеволосой девушке и оторвала застрявший кусок платья. Ева порывисто вздохнула.
– Мне за вами не успеть, – сказала Ева. – Я не совсем здорова уже… уже давно.
В ее голосе послышалась боль, и Энрике протянул девушке руку.
– Тогда позволь нам помочь, – сказал он, опуская глаза.
Несколько мгновений Ева колебалась, но потом все же кивнула. В воображении Энрике герои всегда уходили с поля боя, держа на руках спасенную девушку. Поэтому он закатал рукава, положил руку Еве на талию и попытался поднять ее… но тут же поставил обратно на ноги.
– Я слишком слабый, – простонал он. – Зофья, не поможешь?
Зофья оттолкнула его плечом.
– Клади руку мне на плечи.
Энрике положил вторую руку Евы себе на плечо и решил, что оплакивать свою гордость будет как-нибудь потом. Они свернули за поворот, стараясь держаться поближе к шатрам, которым удалось уцелеть. Совсем близко прогремел звук ломающегося дерева. Земля сотрясалась от каждого шага каменных статуй.
Подавив приступ паники, Энрике сосредоточился на озере, которое было уже совсем близко. Ему в нос ударил земляной запах стоялой воды. На другом берегу едва виднелись деревянные доски, за которыми скрывались старинный двор и портал в ледяной грот. Все трое сгрудились под брошенным торговым навесом и прислушались к тишине, воцарившейся на базаре.
– Там было девять муз, – вдруг сказала Зофья.
– Какое блестящее наблюдение, – огрызнулась Ева. – Нас преследовали только четверо.
– Значит…
С громким треском их палатка поднялась в воздух. Над ними возвышались пятеро каменных муз, а в их руках колыхались остатки навеса, словно он был не более чем маленьким обрывком шелка, подобранным с земли. Энрике инстинктивно попятился, но Ева остановила его.
– Они позади нас…
На него упали огромные тени. Девять статуй сомкнулись в круг, а в двадцати футах от них простиралось озеро, за которым находился их единственный путь к спасению.
– Придется плыть, – сказал Энрике, чувствуя, как быстро бьется его сердце. – Вперед! Я их отвлеку.
– Мы тебя не бросим… – начала Зофья.
Но Ева не колебалась ни секунды. Она бросила на Энрике решительный взгляд.
– Значит, увидимся на другой стороне.
– Энрике… – сдавленно сказала Зофья.
Он позволил себе взглянуть на нее, позволил себе насладиться ее белыми, как пламя свечи, волосами, синевой ее глаз. А потом он стряхнул руку Евы со своего плеча и бросился в противоположную сторону, к торговым палаткам. Он надеялся, что музы обратят на него внимание. Его дыхание со свистом вырывалось из легких, и он не слышал ничего, кроме собственного оглушительного пульса.
– Сюда! – закричал он. – Я здесь! Я здесь!
Наконец он обернулся. Но он не мог заставить себя открыть глаза, пока не услышал уже знакомый звук: скрип каменных конечностей. Его глаза распахнулись, и он увидел, что над ним возвышаются все девять муз. Сквозь просветы между статуями он видел, как Ева и Зофья вошли в воды озера.
Но его облегчение было недолгим. Через несколько секунд одна из муз ударила ладонью по земле, сбив его с ног. Ему в глаза полетела пыль, и Энрике чуть не проглядел каменный кулак, стремительно направляющийся к нему.
Он собрал всю свою энергию и откатился в сторону как раз в тот момент, когда еще один кулак ударил по земле.
– Разве ты не видишь, что нам не суждено быть богами? – крикнул старик из-за статуй. – Что этот путь приводит только к разрушению?
Энрике увернулся от очередного удара и бросился за статую.
– Ни один смертный не может спрятаться от богов, – рассмеялся старик.
Когда последовал еще один удар, Энрике присел, а затем прыгнул и схватил статую за сжатые пальцы. Мышцы его живота горели в знак протеста. Статуя попыталась сбросить его с себя, но он крепко ухватился за каменные выступы. С высоты он наблюдал за тем, как Ева и Зофья карабкаются на противоположный берег и наконец исчезают за дощатой стеной.
Статуя снова тряхнула запястьем, и Энрике упал на землю, ударившись боком. Его руку пронзила острая боль. Вот и все. Сквозь боль пробилась тусклая искра гордости. Он их спас.
В конце концов он совершил что-то героическое.
– Это твой конец, – сказал старик.