Она должна была выразить свою благодарность тому, кто этого заслуживал. Лайла постучала в дверь лазарета.
– Чего надо? – изнутри раздался недовольный голос.
Лайла глубоко вздохнула и открыла дверь. В центре комнаты на импровизированной койке лежала Ева. Рыжеволосая девушка тут же натянула одеяло и спрятала под ним ногу. За эти несколько секунд Лайла успела заметить на коже Евы толстые пятнистые шрамы.
– А, это ты, – сказала Ева, устраиваясь поудобнее.
– А кого ты ожидала увидеть?
– Кого-то важного, – Ева вздернула подбородок. – Я пытаюсь навести справки о Моше Горовице. Я думала, что это кто-то с полезной информацией по этому делу.
Лайла проигнорировала оскорбление, пытаясь вспомнить, где она слышала это имя. Оно казалось очень знакомым.
– Мы нашли это имя в колодце, – добавила Ева.
Руки Лайлы дернулись и похолодели, словно она дотронулась до заледеневших лепестков на погнутой короне. В ее голове пронеслись последние воспоминания погибшей девочки: Мой отец – Моше Горовиц – ростовщик. Он может заплатить любой выкуп, который вы попросите, клянусь вам, пожалуйста…
Лайла еще крепче вцепилась в поднос, пытаясь успокоить участившееся сердцебиение.
– У меня нет информации, но я принесла еды. Можно войти?
Ева подозрительно прищурилась, но в конце концов кивнула. Когда Лайла подошла ближе, Ева начала нервно теребить кулон, который она всегда носила на шее. С близкого расстояния Лайла наконец разглядела серебряную балерину, крутящуюся на тонкой цепочке. Ева поймала ее взгляд и быстро спрятала кулон под одежду.
– Если ты думаешь, что можешь подкупить меня едой… – начала она, но в этот момент ее желудок громко заурчал. Ева густо покраснела.
– Я и не думала тебя подкупать, – сказала Лейла. – Но, кажется, твой желудок с тобой не согласен.
Она подтолкнула поднос к Еве, но та даже не притронулась к еде. Лайла вздохнула.
– Нам необязательно дружить, – сказала она. – Считай это благодарностью. Без твоего ледяного моста Энрике был бы мертв, и это разбило бы мне сердце. Так что хочешь ты моей дружбы или нет, но я говорю тебе спасибо.
Ева молчала, и Лэйла направилась к двери.
– Я тебе не нравлюсь, – крикнула Ева ей вслед. – И ты мне не нравишься!
Рука Лайлы замерла на дверной ручке. Обернувшись, она увидела напряженное лицо Евы, и что-то внутри Лайлы вдруг смягчилось.
– Тогда мы можем договориться хотя бы о взаимном уважении.
Не дожидаясь ответа, Лайла вышла из комнаты. Она прошла всего пару шагов по коридору и вдруг почувствовала, как что-то сжимает ее шею. Кулон никогда не сжимался до такой степени, чтобы задушить ее, но каждый раз у девушки все равно перехватывало дыхание. Северин звал ее к себе.
Лайла шла по извилистым хрустальным коридорам. В Спящем Чертоге было почти что тихо. Свет, отбрасываемый Сотворенными люминесцентными нитями, встроенными в стены, выглядел пугающе, словно светящиеся корни каких-то внеземных растений. Приоткрытые двери вели в комнаты, где не было мебели, зато были чудеса. В одной из них с потолка сыпались замысловатые снежинки. В другой – резные изображения небывалых растений и существ открывали глаза и обнажали хрустальные зубы, когда она проходила мимо. В атриуме ее ожидало еще одно удивительное зрелище. Северин стоял, закутавшись в свою длинную соболью шубу, и свет фонарей серебрил его темные кудри, отбрасывая тень на жестоко сжатые губы. Если холодные огни Спящего Чертога напоминали ей о звездах, сияющих в ночи, то Северин скорее походил на затмение. Все его существо будто поглощало свет, и он притягивал ее взгляд, как темное пятно на горизонте. Его не хотелось видеть, и все же от него невозможно было отвести взгляд.
За его спиной плавно скользили мастера, нанятые Домом Даждьбог: подняв руки в воздух, они осторожно выводили животных из ледяного зверинца. Это было похоже на сцену из детской сказки. На мгновение Лайле показалось, что сейчас вслед за ними выйдет Снегурочка, прижимая холодные руки к своему не менее холодному сердцу, чтобы не влюбиться и не растаять. Огромные олени со сверкающими рогами легко ступали на лед. Гигантские медведи волочили свои прозрачные животы по полу. Ягуары, чьи резные лапы звенели, как бокалы для шампанского, крадучись, следовали за ледяными мастерами, которые вели их в атриум. Они были похожи на призраки мертвых животных, пойманных в морозную ловушку.
– Руслан решил перенастроить их механизмы, – тихо сказал Северин, подходя к ней. – Так они не смогут на нас напасть.
Он подошел ближе, и его рука скользнула вокруг ее талии. Лайла подумала о том, насколько же она, должно быть, холодная, если даже ледяной мальчик вздрагивает от прикосновения к ней. Она понимала, что это спектакль, разыгранный для зрителей, но учащенный пульс выдавал ее с головой, и Северин это знал. Слабая ухмылка тронула его губы, и Лейла с трудом сдержала ярость. Она провела большим пальцем по его губе и снова почувствовала легкую дрожь в его пальцах.
– Ты переигрываешь, – холодно процедил он. – Опять.
– Ты сам призвал меня, любимый, – сказала она чуть громче, чем следовало бы. – На виду у всех. Неужели у нас будут зрители?
Северин пристально посмотрел на нее. Лед все еще не добрался до его глаз, сохранивших фиолетовый цвет вечернего неба.
– Я хочу знать, что ты увидела в воспоминаниях этих девушек, – сказал он, понизив голос. – В них есть какая-то связь с тем, что Зофья и Энрике видели в том дворе?
Лайла кивнула, хотя внутри нее все похолодело.
– Эти девушки были неудачными жертвами, предназначенными для того, чтобы стать «божественным орудием», что бы это ни значило. Патриарх был безумен, Северин. То, что он с ними сделал… – здесь ее голос сорвался, и она попыталась продолжить: – Энрике прав. В их жилах не текла кровь Забытых Муз, необходимая для чтения книги, и патриарх Падшего Дома надеялся, что его сыну повезет больше. Вот почему он оставил отметины на их лицах. И то, как он их выбирал… он искал тех, кого, по его мнению, не станут искать. Сейчас Ева пытается найти их семьи.
Северин кивнул и с любопытством посмотрел на нее.
– Ты так долго искала эту книгу, – беззаботно сказал он. – А как ты собираешься ее прочесть?
Лайла подняла на него глаза.
– А кто сказал, что мне нужно ее читать?
– Но ты могла бы это сделать?
Его взгляд показался Лайле отчаянным, и это сбило ее с толку. Она думала, что с помощью книги он хочет отомстить за Тристана. В конце концов, исчезновение их самого ценного сокровища стало бы для Падшего Дома серьезным ударом. Но Лайла не видела в глазах Северина жажды мести. Это было что-то другое… что-то, чего она не могла понять, но оно не внушало ей доверия.
– Не знаю, – сказала она наконец.
Колдун сказал ей всего лишь открыть книгу. Не слишком устойчивая почва для веры, но именно за эту надежду она держалась все эти годы.
Северин прикоснулся к ее шее, и кончики его пальцев замерли на бриллиантах.
– Не заставляй меня ждать.
Лайла схватила его за запястье, сжимая клятвенные отметки.
– Не требуй того, что не заслужил, – сказала она.
– Заслужил? – спросил Северин, приподняв бровь. – О, я много чего заслужил. Я сдержал все свои обещания. Я обещал поделиться с тобой всем, что знаю, и взять тебя с собой. Я обещал сделать тебя своей любовницей.
За его спиной один из мастеров вел за собой ледяного тигра.
Северин наклонился к ней.
– Но я не обещал относиться к тебе как к своей любовнице. В этом все дело? – насмешливо спросил он. – Ты хочешь видеть меня в своей постели, Лайла?
Она вонзила ногти ему в запястье, и он поморщился от боли.
– Я хочу, чтобы ты помнил о своих обещаниях.
СТАТУИ ДЕВЯТИ МУЗ В БИБЛИОТЕКЕ переливались, как перламутр. Висящая в воздухе мнемопроекция показывала две части шифра. Лайла узнала одну из них: это были изображения, вырезанные на лицах девушек.
Вторая часть состояла из символов, которые Зофья нашла на левиафане.
Дельфина встретила Лайлу очень сердитым взглядом. Как и всегда, матриарх выглядела просто безупречно: ее светлые волосы были собраны в тугой шиньон, а темно-сапфировая накидка, отороченная лисьим мехом, ниспадала с плеч. Лайла внимательно посмотрела на нее. Дельфина не была… милой. Но она была доброй, а это – большая разница. Когда Дельфина увела ее после того, как они обнаружили тела, Лайле удалось коснуться ее мехов. В тот момент она ощутила сокрушительное одиночество, скрытое где-то в глубинах сердца, а то, что ей удалось увидеть, оказалось воспоминанием о маленьком Северине: удивленные фиолетовые глаза и щеки херувима. Стыд, как правило, искажал восприятие прошлого, но воспоминания матриарха о Северине текли в ее голове подобно реке, наполненной светом… и Лайла никак не могла найти связь между чувствами этой женщины и ее поступками. В этом не было никакого смысла.
– Они всегда такие? – спросила Дельфина.
Лейла посмотрела за спину матриарха: Гипнос и Энрике спорили о расположении подушек на тахте, Зофья рассеянно зажигала спички и смотрела, как они горят, Северин, который пришел раньше нее, делал вид, что ничего не замечает, а бедный Руслан только растерянно потирал голову.
– Они голодные, – сказала Лайла.
– Они дикие, – не согласилась Дельфина.
– И это тоже.
– Может, мне стоит приказать принести еду…
За спиной Лайлы снова открылись двери, и в библиотеку вошли слуги, толкая перед собой тележку с едой. Все разобрали свои тарелки, но Северин не взял ничего.
– Давайте начнем, – громко сказал он.
Дельфина приподняла бровь и уже направилась к небольшому ряду стульев, когда Северин поднял руку.
– А вас никто не приглашал.
Дельфина резко остановилась, и на ее лице промелькнула обида.
– Я спонсирую все это предприятие, а значит, могу остаться.
– На собрании и так присутствуют два патриарха Ордена.
Дельфина перевела взгляд на Руслана, изобразившего на лице извиняющееся выражение, а затем на Гипноса, который хмуро смотрел на свои бокалы. Даже Лайла ощутила легкий укол в сердце.