— Позавчера.
— Лебеди на Урале? — удивился Ильин.
— Саша говорит, что на Песчаном озере лебеди живут.
— Ну да, лебеди, — нахмурившись, подтвердил Саша.
— Журавли, наверное, — не поверил Ильин, но, заметив, что Саша обиделся, замолчал. — Завтра проводишь на эту шахту, где скала красивая? Вот и хорошо! А что у тебя, брат, с этим стариком Кузьмичом произошло?
— С Култышкой? Вредный! Везде силки ставит, никого не пропускает, всех давит без всякого разбора: птиц, зверя, птенцов даже губит. А мы не даем ему хищничать. Установили дежурство. Он — в лес, мы — за ним, глаз с него не спускаем.
— Ловко, — одобрил Ильин. — Только почему Култышка?
— Фамилия такая — Култышев.
— Никак с ним справиться не можем, — сказал отец. — Привык легко жить, вольными заработками. То на базаре спекулировал, года два назад тайком лес плотил да по Чусовой на Каму сплавлял. А теперь новый заработок нашел — дичь и зверя выбивает, на базар таскает.
Долго говорили в этот вечер. Художник покорил Сашу своими картинами, и душа мальчика распахнулась.
Утром Саша пошел с нами к крепостному руднику — Патрушевской копушке.
Многие в своей жизни в дальних и близких походах испытывали удивительное чувство радости, встречая красивые уголки нашей Родины. Кажется, что ты первый открываешь эти земли. Такое чувство не покидало нас в этот день.
Когда-то эти лесные угодья входили в огромные строгановские владения. Демидов хозяйничал по восточному склону Каменного пояса, Строганов — по западному.
На берегах Чусовой дымили многочисленные металлургические заводы.
Железная руда для этих заводов добывалась руками крепостных. Каждая семья должна была поставить к домнам по две тысячи пудов руды. Множество крестьянских небольших шахт, копушек по-местному, появилось в тайге. Их называли по именам владельцев или по названиям лесных рек — Ивановский, Степановский, Фроловский, Ракитянский, Серебрянский… По бесчисленным лесным дорогам текла руда к заводам.
Саша рассказывал, что знает не меньше тридцати старых крестьянских рудников. Он с ребятами все их обошел. Даже карту составили, везде собрали образцы пород. Многие из этих рудников действовали двести и больше лет тому назад. К ним теперь никаких дорог нет. Самым недавним рудникам было не меньше полувека. Заводы Кыновский, Староуткинскии, Висимо-Шайтанский и многие другие получали руду, добытую крепостными из этих копушек.
Старинный Кунгурский тракт, по которому мы двигались, проходил заповедными лесами. В них сохранились столетние плакучие березы.
Вскоре с широкого наезженного пути мы свернули на еле приметную лесную тропинку, а потом и она пропала. Саша уверенно шагал впереди.
— Зачем же тебе эта карта рудников? — спросил мальчика Ильин.
— Пошлем в Горный, письмо напишем. Пусть к нам геологи приедут. Может быть, у нас рудник построят. Для тагильских домен руду по всему Уралу ищут. У нас в тайге железа много. Тут так все говорят…
Патрушевский рудник оказался глубоким провалом на зеленой лесной поляне. По краям копушка обвалилась, но виднелось сгнившее деревянное крепление. С бревен свисали корни берез. Сохранились кучи пустой породы, крупные куски руды. Эти тяжелые камни, нагретые солнцем, пахли металлом.
Красивое место над рекой. За крутой срез скалы не могли зацепиться даже сосны. Выступали угловатые острые камни. Чусовая выбегала из скал, делала широкую петлю и опять уходила в узкое ущелье. Под нами проплывали легкие летние облака, парили коршуны, делая широкие круги. Они держались на высоте человеческого роста.
Ильин долго молча стоял на самом краю вздыбленной скалы, всматриваясь в прозрачные дали.
— Да, брат, величественно… — задумчиво сказал он и начал устраиваться, чтобы тут поработать.
Домой возвращались вечером. У самого Зимника нам встретился Кузьмич. Он стоял на дороге и подозрительно глядел на нас, держа палку так, словно готовился ударить. Мы молча обошли его. Старик не сказал ни слова, но злой блеск его зеленых глаз был выразительнее самых крепких слов.
— Не очень вы с ним дружно живете, — усмехнувшись, заметил Ильин.
— А кто с таким дружно жить будет, — презрительно произнес Саша и шмыгнул носом. — И ни капельки мы его не боимся, это он нас боится. У нас охотников много, а он хищник. Только его никак застать не могут. В прошлом году лося у нас убили. Подозревают, что это Кузьмич… Он тогда сразу куда-то на две недели уехал. Наверное, лосиным мясом торговал.
Дома Саша вывалил на стол перед Ильиным целую груду пестрых камней.
— Вы геологию знаете? — нетерпеливо спросил он. — Мы не все камни определили. Вот это медный блеск, хрусталь, пирит. Даже графит нашли. А это что такое? Может быть, алмаз? Смотрите, как стекло режет! В Якутии нашли алмазы. У нас тут тоже искали, да почему-то бросили. А может, рано бросили? И этот камень не знаете?
— В геологии, брат, слабоват, — огорченно признался Ильин, перебирая камни. — Где же вы это насобирали?
— Да все в наших местах. У нас и уголь есть. Прямо на Чусовую выходит. А если в ручье нефтяные пятна плавают — где-то нефть есть?
— Возможно, — неуверенно ответил Ильин.
— Скорее бы геологи к нам приезжали. Разве им не интересно?
Все крепче завязывалась дружба художника и Саши.
— Много ты, брат, о своем крае знаешь, — задумчиво заметил как-то Ильин. — Очень много… А в Коноваловке бывал?
— Не…
— И ничего о ней не знаешь? — удивился Ильин.
Саша потряс головой.
— Э! — даже обрадовался Ильин. — Выходит, что не все еще тебе известно. Ну, брат, это такое удивительное место! Надо тебе обязательно посмотреть Коноваловку. Я там в прошлом году побывал, хочу и теперь заглянуть.
Глаза у Саши загорелись.
— А что там?
— Уж позволь ничего не рассказывать. Хочешь, вместе сходим? Все узнаешь.
Как Саша ни приставал с расспросами, Ильин остался тверд и не добавил о Коноваловке ни слова.
В Коноваловку решили выйти на следующий день. Ночью хлынул дождь и задержал нас. Несколько суток не выпускал из дома.
Наконец опять наступила хорошая погода. С вечера условились выйти пораньше — как только начнет светать.
Мы еще спали, когда услышали за дверью сарая возбужденные ребячьи голоса.
— Эх, вы! — презрительно упрекнул Саша. — Как же прозевали?
— Тихонько ушел, — смущенно ответил кто-то из ребят.
— Что ж, он шуметь должен? Тебе поручили, а ты!.. Что теперь делать будем? Когда ушел?
— Днем вчера.
— Днем! — возмущенно воскликнул Саша. — Смеется теперь над нами Култышка. Всех перехитрил! Эх, понадеялись на тебя… Куда же он мог пойти? Может, опять на Песчаное?
Мы с Ильиным вышли из сарая.
Ребята смущенно замолчали.
— Готовы в путь? — спросил Ильин.
Саша посмотрел на товарищей, товарищи — на своего вожака.
— Култышка утек, — мрачно сообщил Саша.
— Как это утек?
— Силки пошел ставить.
— А может, по другим делам отлучился?
— Не, — убежденно возразил Саша. — Он зря не ходит, свои ноги жалеет. Заметил, что мы все с вами, вот и утек.
— Значит, в Коноваловку не пойдете?
Мальчуганам очень хотелось пойти с нами в таинственную Коноваловку. Они переминались с ноги на ногу, не зная, как поступить. Ильин молча ждал, что они решат.
Ребята договорились: двое побывают у Песчаного озера и если не обнаружат Кузьмича, то нагонят нас в пути. Они метнули жребий, кому идти, и двое мальчуганов тотчас отправились на поиски старика.
Через час наша небольшая группа уже пересекала росистый луг, вброд перешла обмелевшую летом Чусовую и углубилась в молчаливый лес.
Весь день мы шли лесными тропами вдоль реки. Несколько раз переходили Чусовую.
Хороша эта уральская река. Стремительно несется вода по каменному ложу, кидается от одного крутого берега к другому. Отвесные скалы заросли глухими красными лесами.
— Горы высокие, а кругом дрема, — говорят на Чусовой.
Саша знал эти места. Он называл камни — Чертово городище, Кобыльи ребра, Плакун…
Меткие названия. Стоит высокий камень, испещренный беловатыми прожилками. Вглядишься внимательнее — и впрямь кобыльи ребра. Или такое дикое нагромождение скал, плит, в таком беспорядке они наложены — действительно Чертово городище. Уперся на повороте реки крутой, остроребристый темный камень, вода с гулом летит на него, кипит в пене. В старое время немало поразбивалось о него барок — конечно, Плакун.
Ночевали мы в лесу, возле Чусовой. Тут нас нагнали двое ребят и огорченно сообщили, что Кузьмича не нашли. Теперь нас стало семеро.
— Наверное, в новые места Култышка ушел, — решил Саша.
Река шумела на каменном переборе. Недалеко всю ночь зловеще ухал филин.
— Завидую вам, ребята, — говорил Ильин. — В экой лесной благодати живете! Леса кругом нетронутые, богатств всяких полно…
— Такие, как Култышка, все могут растащить, ничего не оставят, — заметил Саша.
Маленький хозяин этих лесов никак не мог примириться с тем, что Кузьмич так ловко обманул их и, пока они идут в таинственную Коноваловку, где-то безнаказанно совершает свое черное дело.
— По Чусовой пароходы ходить будут? — спросил Саша, прислушиваясь к голосу реки.
— Есть такой план — перегородить Чусовую плотинами, поднять воду. Тогда и по вашей реке пойдут пароходы.
Утром опять тронулись в путь.
Снова вброд перешли быструю Чусовую и по низкому берегу углубились в молодую березовую поросль.
Вдруг Саша остановился и растерянно спросил:
— Что это?
Среди леса виднелось странное сооружение — высокий мост из плотных каменных плит, переброшенный через заболоченный участок. Каменные бока этого сооружения уже позеленели от времени.
Мы подошли ближе и поднялись на крутую насыпь. Юркие ящерицы во множестве разбегались во все стороны. Конечно, это был железнодорожный мост узкоколейки. Земляная насыпь уходила в глубь леса, кое-где ее размыло. В остальных местах она густо заросла лиственным лесом. На самом мосту молодые березы корнями выворачивали камни.