Тогда-то и начались пожары в Нижнем городе, охватившие улицы с самыми богатыми домами. Как мэтр Гольбрайн узнал позже, в это самое время толпа из нескольких сотен студентов и горожан, настроенных враждебно к прежней (да, теперь уже можно с уверенностью называть ее прежней) власти, взяла штурмом тюрьму, освободив известного борца за справедливость, философа, оратора и просто гиганта мысли фра Дольбрайна. Списки его философских трактатов, обосновывающих необходимость смены государственного устройства Сасандры, давно уже ходили по Аксамале. Особенно их любили читать студенты и прочие молодые люди, гордо именующие себя вольнодумцами. Ознакомившись с парой-тройкой трудов Дольбрайна, астролог не мог не признать справедливости большей части высказываемых философом идей. С удивлением профессор узнал, что мыслитель довольно неплохо умеет не только писать книги и воззвания к народу, но и руководить вооруженной толпой.
Студенты быстро очистили прилегающие к Аксамалианскому университету улицы от сброда. Прикончили на месте без суда и следствия десяток мародеров. Показали гвардейцам, что от школяров лучше держаться подальше. Как раз тогда мэтр Гольбрайн и встретил одного из своих бывших учеников. Вельсгундец Гуран постигал науки спустя рукава, как и пристало юному дворянину из западного королевства, но во время восстания проявил серьезность и командирские навыки, став правой рукой фра Дольбрайна. Астролога он забрал с собой, предлагал ему выбрать любое помещение на факультете, но профессор отказался, сославшись на близкое расположение дворницкой и башни для наблюдения за звездами.
Так он и жил с тех пор. Днем невозбранно бродил среди студентов, многие из которых относились к нему с очень большим уважением, ночью наблюдал звезды.
Небесные светила не сулили Сасандре ничего хорошего.
Да и не нужно быть прорицателем, чтобы сказать то же самое.
Скрываемая чиновниками, но теперь выплывшая – шила в мешке не утаишь – смерть императора. Гибель всех власть предержащих аксамалианцев – гражданские министры, генералитет, судьи, Верховный совет жрецов. Разграбление императорской казны и сгоревший безвозвратно архив. История не знала случаев, чтобы государство оправилось от подобного удара и возродилось во всей мощи. Возможно, что-то и удалось бы, если бы все жители великой империи, занимающей одну шестую часть суши, прониклись идеей возрождения страны и приложили для достижения этой цели все усилия.
Сасандрийцы оказались не готовыми к свалившимся на них испытаниям.
Слухи о том, что провинции одна за другой объявляют независимость, достигали столицы. Табала и Лития, Уннара и Тьяла, Вельза и Камата. Вице-короли провозглашали себя королями. Генералы становились главнокомандующими.
Фра Гольбрайн не верил, что в злоключениях империи виновны лишь шпионы Айшасы, их золото и тщательно продуманные сплетни с оговорами. Это было бы слишком просто. Наверняка важную роль сыграла сытая, безбедная жизнь державы, лень и малограмотность простого народа, заносчивость дворянства, равнодушие ко всему, кроме личной выгоды чиновников магистрата и судей, глупость жречества, десятилетиями убеждавшего, что в стране все хорошо, все счастливы, все друг друга любят…
Безоблачная сказка сменилась суровой действительностью.
Каждая из народностей, входящих в братскую, как учил Верховный совет жрецов, семью народов Сасандры, вдруг решила, что именно она кормит и поит, одевает и обувает всю империю. Конечно, говорили барнцы, в Окраине пшеницы хоть отбавляй, зато дерева почти нет. Проживите-ка без нашего леса! На что окраинцы вполне резонно возражали: жить можно и в войлочных кибитках, а что вы есть будете без нашего зерна, кору со своих дубов? Табальцы вздумали беречь овечью шерсть, аруниты – железную руду, каматийцы – виноград и оливки… Всего не перечислишь.
Аксамала стояла на пороге голода.
Поползли слухи о готовящейся высадке халидских пиратов на побережье, о возможном вторжении Дорландии в Гоблану и Северную Тельбию. А уж очередных восстаний дроу и кентавров все ожидали с такой же уверенностью, с какой ждут прихода зимы вслед за осенью.
Как-то мэтр Гольбрайн спросил Гурана, не слышал ли тот что-либо о судьбе Антоло, студента из Табалы и души компании всего подготовительного факультета. Молодой вельсгундец только вздохнул и пожал плечами. Его товарищей отправили в армию вместе с прочими арестантами городской тюрьмы. А уж как там дальше сложилось… Один Триединый ведает.
В ту же ночь профессор открыл себя Силе звезд, чего не делал уже довольно давно.
Погружение в транс прошло успешно, и, представив себе белобрысого табальца, астролог вновь увидел его. Парень скакал, нелепо трясясь в седле – горе-конника видно с первого взгляда – по дорогам Тельбии. Все те же холмы, перелески, овраги и чащобы, бучины и грабняки…
«Значит, живой. Это уже хорошо в наше время», – подумал Гольбрайн.
Он присмотрелся к спутникам бывшего студента и едва не вскрикнул от изумления.
Черноволосый юноша, в котором ощущался магический потенциал, равный если не Тельмару Мудрому, то волшебникам из близкого его окружения. Причем теперь парень уже не казался способным учеником чародея. Его аура, насыщенная и полноцветная, свидетельствовала об умении управляться с потоками Силы на высоком уровне.
Значит, мальчишки встретились. Вот зачем звезды показали каматийца (может, парень и не каматиец, а просто изображает из себя южанина?) в прошлый раз!
Рядом все та же компания. Седобородый воин с серьгой, верзила с двуручником, остроухий дроу с длинным луком и вооруженная женщина, на ходу что-то резко выговаривающая Антоло.
Отряд рысил по бездорожью, уходя на закат, затянутый багровыми тучами, и пожилому профессору показалось, что судьба всей Сасандры сейчас в руках этих разношерстных, неказистых, потрепанных долгой дорогой и суровой жизнью людей.
Выйдя из транса, он еще долго размышлял об увиденном, пока не пришел к выводу, что если империи суждено спастись, то вернут ей величие и славу не генералы, не короли и не жрецы, бездумно повторяющие заученные наизусть проповеди, а такие вот наемники, которые, несмотря на показное корыстолюбие, служат родине не за страх, а за совесть. А возможно, и он, астролог Гольбрайн, малой малостью поможет воцарению мира и порядка в Сасандре. И тогда жизнь его будет прожита не зря.