– От судьбы все равно не уйдешь, – почти торжественно произнес Бренн.
«Наступит день, когда ты понадобишься своим друзьям. Когда будет казаться, что нет никаких шансов. Такой бой никому не по силам. Кроме Бренна».
Ромул догадывался, почему Бренн так спокоен. После того как Тарквиний сообщил, что некогда предсказал галлу друид, юноша втайне боялся, что здесь, в Маргиане, он потеряет своего друга. Митра показал Тарквинию, что ему предстоит обратная дорога в Рим. Но совершат ли они этот путь втроем? Почувствовав болезненный спазм в животе, Ромул снова всмотрелся в небо. Времени прошло совсем немного, но картина в корне изменилась. Ни рисунок облаков, ни ветер, ни полет птиц теперь не имели никакого смысла. Может быть, ему и Бренну предстоит умереть здесь, а Тарквиний останется в живых? У Ромула даже голова закружилась. Как бы ему хотелось, чтобы гаруспик находился сейчас рядом с ними и все объяснил! Но его не было. Хуже того – его могло и вовсе не быть в живых. И тут у Ромула родилась новая мысль.
– Мы могли бы удрать нынче ночью, – сказал он шепотом. – Вдвоем.
– Обратно в форт? – спросил Бренн. – Нас казнят за дезертирство.
Ромул не осмелился сказать, что намеревается сразу двинуться на юг, к лежавшему где-то вдали морю. Ведь это значило бросить Тарквиния одного. Юноша даже зажмурился от острого стыда. Он был стольким обязан гаруспику… Как и Бренну.
– Положись на богов, – сказал галл, хлопнув его по плечу. – Им виднее.
Но Митра вполне мог сыграть со мною шутку, продолжал размышлять Ромул. Взять и наказать непосвященного за то, что я осмелился поклоняться ему. А что больше подходит для этого, чем показать человеку его гибель? Ромул снова вспомнил явившееся ему в видении вражеское войско, и снова в животе у него похолодело от страха.
– Главное, под стрелы не лезь.
Он заставил себя делано улыбнуться в ответ на слова галла.
Но Бренн еще не все сказал.
– И смотри по сторонам.
Ромул послушно обвел взглядом лица стоявших поблизости легионеров. На них виднелся страх, но больше было железной решимости. Теперь никто не произносил с насмешкой их имен, не говорил гадостей. Эти люди, в отличие от Новия и его прихвостней, будут стоять и сражаться бок о бок с ним и Бренном – если придется, до самого конца. Они оставались его собратьями по оружию, пусть даже сами теперь так не считали.
Это очень много значило.
Ромул стиснул зубы.
И словно в ответ своим мыслям, получил крепкий толчок локтем в бок.
– Вот это боевой дух!
Ромул улыбнулся Бренну – теперь с благодарностью.
Друзья умолкли и принялись рассматривать скифов. Многие из них уже спешились. Время от времени какой-нибудь особенно пылкий воин подскакивал к строю римлян и выпускал несколько стрел, но большинство, судя по всему, сложившееся положение устраивало. В степи уже горели несколько костров. Начинало темнеть, и воздух с устрашающей быстротой остывал. Вскоре следовало ожидать, что от холода начнет замерзать вода. Понимая это, Дарий приказал воинам отступить в форт и закрыть ворота. Часовые заняли посты на стенах, остальные разожгли костры. После этого оставалось только ждать утра. Рассвет должен был решить судьбу отряда.
Мало кто спал спокойно в ту ночь – сознание того, что рядом лежат трупы мертвых соратников, отгоняло сон. Тем более что огонь и шерстяные одеяла всего лишь помогали вытерпеть пронизывающий холод, но не могли полностью согреть. Так что следовало ожидать кошмарных сновидений, обмороженных пальцев на руках и ногах и, конечно, ломоты во всем теле. Но для того чтобы выжить, тепла хватало. А это было сейчас самым главным.
Ромул долго лежал с открытыми глазами, слушая громкий храп Бренна – одного из тех немногих, кому удалось уснуть этой ночью. Галл предложил караулить по очереди, но молодой солдат был настолько взволнован, что отказался. Все же в конце концов усталость взяла свое, и его глаза медленно закрылись. И ему представился кошмар, продолжавший то видение Рима, которое явилось ему днем. Только теперь он видел все в подробностях, и от этого было еще страшнее. По городу носились толпы вооруженных плебеев и гладиаторов, нападавших на любого, кто попадется им на глаза. Тут и там валялись груды трупов, темно-красных от пропитавшей рваные одежды крови. Поднимались и опускались мечи; люди пытались зажать ладонями зияющие раны. Крики перемежались лязганьем металла о металл; воздух был сизым от дыма. Языки огня жадно вылизывали стены здания Сената. И наконец Ромул увидел Фабиолу. Его сестра, в окружении нескольких телохранителей, находилась чуть ли не в самом сердце всего этого ужаса. Было видно, что ей страшно.
Все тело Ромула покрылось холодным потом; глаза резко раскрылись. Образы были настолько яркими, что казалось – он видит все это наяву. Неужели Митра продолжал жестоко забавляться с ним? Был ли это всего лишь сон? Или в Риме действительно происходил мятеж?
Тут он почувствовал поблизости движение и напрягся.
Это был не Бренн – галл все так же лежал на своем месте и крепко спал.
Осторожно, стараясь не глядеть на огонь, чтобы не утратить возможности видеть в темноте, Ромул повернул голову. И это почти неуловимое движение спасло ему жизнь. Оптат прыгнул издалека, свалился на него и попытался ударить в лицо стрелой. Ромул рефлекторным движением схватил громадного ветерана за руки, и они покатились по земле: один пытался ткнуть другого стрелой, а тот – вырвать у него оружие.
И вдруг Ромул разглядел в звездном свете, что зазубренный наконечник стрелы покрыт темной пленкой. Его горло стиснула хватка ужаса. Это была отравленная скифская стрела. И Оптат был куда сильнее, чем он.
Глава VIIIОтчаяние
Рим, зима 53/52 г. до н. э.
Презрительно ухмылявшиеся фугитиварии подошли ближе.
Секст бросился вперед, пытаясь достать одного из них копьем. Но попытка не удалась: он получил удар мечом и едва не лишился руки. Повторение было слишком рискованным, поэтому они с Фабиолой встали спиной к спине. Однако это мало что изменило. Враги тут же окружили их.
У Фабиолы упало сердце. Узкая улица была пустынна. Но даже если бы кто-то оказался рядом, то вряд ли стал бы связываться с решительно настроенными плебеями. В Риме больше не было официальной власти, способной поддерживать порядок. Это доказал мятеж, поднятый на Форуме. Фабиола выругалась про себя. О чем она думала, покинув крепкие стены своего дома и выйдя на улицу? Сцевола, затаивший злобу за унижение, вряд ли помилует ее. А бежать некуда.
Но она и не собиралась бежать. Это участь трусов.
Внезапно головорезы пошли в атаку – и все кончилось. Фабиола сумела вонзить кинжал в бедро одному из них, а Секст – перерезать горло другому. Однако оставшиеся повалили их на землю и принялись избивать. Фабиола попыталась встать, но получила удар по голове рукояткой меча и рухнула, едва не потеряв сознания. Сексту повезло меньше: его зверски избили, а потом связали, как курицу перед отправкой в горшок. Но убивать не стали. Сцевола заметил, как умело этот раб обращался с оружием. Куда выгоднее было продать его в школу гладиаторов.
Фугитиварии сгрудились вокруг Фабиолы, алчно глядя на нее.
– Взять ее! – велел Сцевола.
Приказ был выполнен тут же. Сильные руки подхватили Фабиолу, и она повисла между двумя верзилами. Ее голова упала набок, длинные черные пряди свесились на лицо.
Вожак фугитивариев схватил ее за волосы, сильно дернул и заставил поднять голову.
Фабиола застонала от боли и открыла глаза.
– Вот мы и встретились, госпожа, – с насмешливой улыбкой сказал Сцевола. – А твоего любовника здесь нет. Он не сможет защитить тебя.
Фабиола смерила его взглядом, полным крайнего презрения.
– И в латифундии его тоже не было, – с огорчением продолжил фугитиварий. – Мы пришли за вами обоими на следующий день после того, как ты отправилась в Рим. Правда, парни?
Парни пробормотали что-то утвердительное.
Сцевола посмотрел в широко раскрытые глаза Фабиолы и хищно улыбнулся.
– Я предупреждал тебя, правда? Никто не может перечить мне безнаказанно.
Фабиола постаралась изо всех сил, чтобы ее голос не дрогнул.
– Что ты сделал?
– Напал перед рассветом. Это самое лучшее время, – с удовольствием ответил он. – Убил твоих ручных гладиаторов. Сжег постройки и забрал рабов, чтобы продать. Но приятнее всего было вернуть беглеца, за которым я гнался. Конечно, его пришлось наказать. – Последовала пауза. – Говорят, евнухи – лучшие слуги для женщин.
Фабиола не смогла справиться с ужасом.
– Корбуло? – выдавила она.
Самое страшное Сцевола приберег напоследок.
– Старый козел был упрям, – с восхищением сказал он. – Все развязывают язык, когда им поджаривают пятки. Но не он. Молчал до тех пор, пока мы не начали ломать ему руки и ноги.
– Нет! – крикнула Фабиола, пытаясь вырваться. – Корбуло ничего не сделал!
– Он знал, где ты, – ответил фугитиварий. – Этого было достаточно.
– Вы все будете гнить в Гадесе! – прошипела Фабиола, из глаз которой хлынули слезы. – Брут отправит вас туда!
Сцевола скорчил гримасу.
– Что-то я его здесь не вижу. Может быть, вы видите? – (Его люди фыркнули и покачали головами.) – А жаль. Придется отложить охоту. Хороший цезарианец – мертвый цезарианец.
Фабиола была потрясена. Великий Юпитер, чем я заслужила такое?
– Но ближе к делу. – Сцевола отпустил ее волосы, взялся обеими руками за ворот и разорвал тунику Фабиолы до пояса.
Открывшееся зрелище заставило его подручных ахнуть.
Фабиола, привыкшая к жадным мужским взглядам, не обратила на них внимания. В ней кипел лютый гнев.
Связанный Секст беспомощно извивался на земле.
Сцевола смотрел Фабиоле в глаза и ласкал ее полные груди.
– Нравится? – шепнул он.
Молодая женщина не удостоила его ответом, но сжалась от ужаса.
Рука фугитивария спустилась ниже и начала поглаживать ее плоский живот. Фабиола пыталась не отпрянуть, понимая, что это только увеличит его удовольствие. Затем Сцевола стащил с нее остатки туники и бросил их на окровавленную землю. За ними последовал лициум. Два бандита держали Фабиолу, переминаясь с ноги на ногу и жадно любуясь ее прекрасным телом.