Весна была не за горами, но дни оставались короткими. Секунд нашел хорошее место для стоянки и объявил ранний привал. Он просунул голову в носилки, поманил Фабиолу и сказал:
– Можно вылезать. Здесь безопасно.
Она с радостью выбралась на свежий воздух. Так приятно размять ноги при дневном свете. Сегодня Секунд выбрал уединенное место на берегу. До моста над быстрой рекой была всего сотня шагов, но лагерь защищала густая роща. Конечно, листва еще не распустилась, однако вполне достаточно и голых веток. Через час стемнеет, и их лагерь никто не обнаружит.
– Далеко не уходи, – посоветовал Секунд.
Но Фабиола и не собиралась уходить. Даже с Секстом за спиной она не чувствовала себя в безопасности и была спокойна лишь тогда, когда видела поблизости вооруженных людей. Они пошли к реке, уровень которой сильно поднялся из-за зимних дождей, ливших в Апеннинских горах. В водоворотах кружились огромные бревна, подтверждая силу увлекавшей их воды. Как большинство римлян, Фабиола не умела плавать. Если бы она упала в реку, то неминуемо утонула бы. Эта мысль заставила ее вздрогнуть, отвернуться и посмотреть в небо, чтобы успокоиться.
Над ними громоздились кучевые облака, подсвеченные заходящим солнцем. С севера дул сильный ветер, суля новый снегопад. Об этом говорил желтовато-серый цвет туч и лютый холод, от которого немели пальцы на руках и ногах. Путешествие становится все более трудным, устало подумала она. С тяжелым сердцем Фабиола повернулась и пошла к палаткам, желая укрыться от непогоды. Секст шел следом, мрачно вглядываясь в сгущавшуюся темноту.
К вечеру ветер усилился; он завывал так, что заглушал все остальные звуки. Пришлось вбить дополнительные колья, чтобы надежнее закрепить палатки. Секунд приказал удвоить караулы и расположил их так, чтобы они могли видеть друг друга. Продрогшие до костей Фабиола и Доцилоза легли спать не раздеваясь и раньше, чем обычно. Впрочем, они и так редко засиживались после заката. Занять себя молодой женщине было нечем – только сидеть при свете коптящих масляных ламп и думать свои невеселые думы.
Даже если они благополучно доберутся до Галлии, где гарантия, что им удастся найти в этой вакханалии Брута? Если против римлян восстала вся страна, путешествие станет еще опаснее, чем в Италии. Там наверняка рыщут банды разбойников и нищие дикари, нападая на всех, кто встретится на пути. Да, ее сопровождают закаленные ветераны, но они не смогут противостоять большому отряду галлов.
Фабиола вздохнула. Какой смысл тревожиться о будущем? Сейчас главное – дожить до утра. Завтра будет новый день. С этой утешительной мыслью она уснула.
Из тяжелого сна ее вырвали тревожные крики. К счастью, вой ветра утих. Сквозь ткань палатки пробивался тусклый свет, говоривший, что наступило раннее утро. Сбросив толстые одеяла, Фабиола достала лежавший под подушкой кинжал. Теперь никто не застанет ее врасплох, как случилось на римской улице.
Доцилоза тоже проснулась.
– Госпожа, что ты делаешь? – тревожно спросила она.
Вместо ответа Фабиола частично расшнуровала полог палатки и выглянула в щель, пытаясь разглядеть, что происходит.
– Секста нет на месте.
– Там может быть опасно, – предупредила Доцилоза. – Не выходи.
Пропустив ее слова мимо ушей, молодая женщина вышла на воздух и с великим облегчением увидела Секста всего в нескольких шагах. Стиснув рукоять гладиуса так, что побелели костяшки пальцев, он не сводил глаз с окровавленной фигуры, лежавшей в глубоком снегу у ближайшей палатки. Фабиола присоединилась к нему.
Над телом склонились Секунд и двое его товарищей.
Это был один из часовых. Ему перерезали горло от уха до уха. Наст под ним пропитался кровью. В утреннем свете контраст алого и белого казался еще разительнее.
– Что случилось?
– Не знаю, госпожа, – мрачно ответил Секст. – Ночью я не слышал ни звука.
Заметив Фабиолу, Секунд повернулся к ней. Его лицо внезапно постарело, руки были покрыты кровью.
– Его звали Антонин, – лаконично сказал ветеран. – Мы прослужили вместе десять лет.
От жалости к нему у Фабиолы заболело сердце.
– Кто это сделал?
Секунд пожал плечами.
– Думаю, те же мерзавцы, которые убили Сервия.
Сбитая с толку Фабиола растерянно взглянула на него.
– Еще один лежит там, – объяснил Секунд. – Обоих засыпало снегом; значит, это случилось во время метели. И все следы замело.
От страха у Фабиолы свело живот.
– Разбойники? – спросила она.
– Возможно, – гневно ответил Секунд. – Причем достаточно ловкие, если сумели подобраться незаметно. Антонин и Сервий были опытными воинами.
Фабиола побледнела. Она-то знала человека, который был мастером по части отыскивания следов. Сцеволу.
Глава XVНовая опасность
Маргиана, зима – весна 53/52 г. до н. э.
Лучники прицелились в Ромула и Бренна и ждали только команды, чтобы спустить тетиву. Друзья были в кольчугах, но на таком близком расстоянии зазубренные железные наконечники насквозь проткнули бы их.
Ромул почувствовал, как лихорадочно забился пульс в большой жиле на шее. А Бренн мрачно уставился перед собой, смирившись с неизбежностью. Боль от раны, нанесенной мечом Оптата, была мелочью по сравнению с тем удовлетворением, которое принесла ему победа. И пусть ее сейчас отнимут у него и безвинно казнят. В который уже раз за свою жизнь он оказывался в таком положении. Когда он был гладиатором, его, по крайней мере, вознаграждали овациями после победы в бою. Здесь же он был все равно что кусок мяса, который выбрасывают за ненадобностью. И все же, если ему предстояло погибнуть, Бренн хотел встретить смерть не рабом и не связанным пленником.
Пакор собрался было открыть рот, но тут один из часовых, стоявших на крепостном валу, посмотрел на восток. До того, как и все его товарищи, он был полностью поглощен боем, происходившим как раз под его постом, а сейчас вспомнил о своих обязанностях. Его тревожный хриплый крик сразу отвлек всеобщее внимание от двоих воинов, которые, обливаясь потом, стояли над трупами своих противников.
– Гонец прискакал! – заорал он. – Подает знаки, что враг близко!
Как положено, на стене вместе с часовыми дежурил и трубач. Он быстро поднес свой бронзовый инструмент к губам и протрубил несколько коротких, резких, отлично знакомых всем сигналов – тревогу.
Пакор скривился от нехорошего предчувствия. Особый сигнал – поднятая правая рука – означал, что приближаются враги, и гонец спешил предупредить своих товарищей еще до того, как подъедет достаточно близко, чтобы можно было расслышать его голос. Так что сомневаться не приходилось.
– Живо к воротам! – приказал Пакор Вахраму. – Немедленно приведи его сюда!
Коренастый примпил отсалютовал и рысью помчался выполнять приказ.
После этого Пакор вновь повернулся к Ромулу и Бренну, которые так и стояли под прицелом лучников.
– Сколько вы там видели?
– Одну-две тысячи, – уверенно ответил Ромул. – Но возможно, их было больше.
– В основном пехота? – осведомился Пакор, безуспешно пытаясь скрыть надежду.
Пусть скифы были уже не те, что в эпоху своего расцвета, лет сто тому назад, но все же оставались чрезвычайно опасными противниками для любой армии. Особенно их отлично обученная конница.
– Примерно половина, командир.
Лицо командующего посерело еще сильнее. Он сквозь зубы втянул в себя воздух. В его распоряжении конников было совсем немного, в основном пехота.
– Полтысячи, а то и тысяча лошадей… – чуть слышно пробормотал он. – Да проклянет их всех Митра.
Друзья ждали.
И парфянские лучники тоже ждали.
Вскоре подошел примпил и с ним воин, ведший в поводу взмыленную лошадь. Гонец подтвердил слова Ромула. Но скифы не захотели осаждать лагерь легиона, а свернули обратно на север, туда, где на их пути размещалось еще несколько малых фортов. Немного успокоившись на время, Пакор подал знак лучникам, и те опустили оружие. Сейчас у него были заботы посерьезнее, чем казнь двух простых солдат.
Напряжение наконец-то отпустило Ромула, и он медленно выдохнул.
– Идите к оптиону первой центурии когорты примпила, – рявкнул Пакор. – Он за вами присмотрит.
– С превеликой радостью, – подхватил Вахрам, искоса взглянув на обоих. – У меня с дезертирами разговор короткий!
Ромул сразу представил себе, что выдумает для них в наказание склонный к садизму парфянин. Но главное, что они живы, радостно думал он. Бренн толкнул его локтем, и они убежали прочь, стараясь двигаться так, чтобы никто не заметил, какую боль причиняют им раны. Ни в коем случае не стоило медлить: ведь Пакор мог и передумать, ну а что могло прийти в голову жестокому примпилу позднее – об этом вряд ли имело смысл думать сейчас.
Они слышали, как позади Пакор обратился к Вахраму:
– Я хочу, чтобы весь легион был через час готов к походу. Взять с собой все длинные копья.
– Слушаюсь!
– Шелк, которым обтянуты щиты, задержит стрелы, – продолжал Пакор. – А атаку мы отразим копьями.
Это были последние слова, которые услышал Ромул, перед тем как свернуть на виа Принсипия. Они рысцой бежали по улице, словно не замечая любопытных взглядов, обращенных в их сторону, и вскоре оказались в своей новой казарме. Первая когорта считалась самым заслуженным подразделением легиона и подчинялась лично Вахраму. Занимая должность примпила, он фактически исполнял две обязанности: командовал своим подразделением, состоявшим из шести центурий, и возглавлял центурионов Забытого легиона.
Оптионом первой центурии был строгий капуанец по имени Эмилий. Войдя, друзья сразу увидели его. Он стоял в узком коридоре и громко отдавал приказы своим подчиненным. Увидев вошедших, он изрядно удивился, как, впрочем, и все присутствующие легионеры. Новий успел разнести свою ядовитую сплетню по всему легиону, а потому тут же послышались неприязненные комментарии.
Ромул, словно ничего не слыша, отсалютовал и передал приказ.