инесла ей облегчение.
Они поднялись по склону и добрались до постов, занятых измученными легионерами. У многих руки, ноги и головы были забинтованы, на помятых доспехах и щитах виднелись пятна крови. Все держались настороже и наблюдали за пришельцами с тревогой. Когда Фабиола назвала себя и объяснила цель своего приезда, ее приветствовали с удивлением и уважением. Взгляды смотревших ей вслед воинов выражали смесь похоти с преклонением перед такой красотой. Но никто не посмел вымолвить ни слова. Кому охота навлечь на себя неудовольствие Децима Брута, правой руки самого Цезаря?
Командный пункт находился неподалеку от шатров высших офицеров. У Фабиолы участился пульс. Как обычно, здесь толпились стражи, гонцы и трубачи. У самого большого шатра стояли люди в позолоченных доспехах, окружившие гибкого, оживленно жестикулировавшего человека. Это мог быть только Цезарь. А если так, значит и Брут где-то недалеко. Она улыбнулась, представив изумление своего возлюбленного.
– Цезарь – лучший полководец, которого когда-либо видел Рим, – заявил Секунд. – Он одержал несравненную победу!
Доцилоза, много слышавшая о Цезаре от Фабиолы и Брута, напыжилась от гордости. После пережитых ими смертельных опасностей это было настоящей наградой.
– Глянь-ка сюда, госпожа…
Слова Секунда заставили Фабиолу очнуться и посмотреть туда, куда он указывал. Ничего удивительного, что Цезарь выбрал именно это место, подумала она. Поле битвы было видно отсюда как на ладони, позволяя оценить величие совершенного подвига и силы врага, противостоявшие его десяти легионам. Северо-западное направление прикрывал выступ скалы, но укрепления, тянувшиеся на юго-восток до самого горизонта и обращенные лицом в обе стороны, казались неприступными. Там были деревянные колоды с железными крючьями, цеплявшими ноги и одежду каждого, кто проходил мимо, рвы с заостренными кольями на дне и ямы с осколками дробленого камня. Между ними тянулись две глубокие траншеи, одна из которых была залита водой из протекавшей неподалеку реки. Наконец, тут имелся частокол, укрепленный ветками с торчавшими наружу колючками. Башни, поставленные через правильные промежутки, обеспечивали прекрасный сектор обстрела. В проходах еще торчали воткнувшиеся в землю пилумы – часть тех тысяч копий, которые летели в галлов, медленно пробиравшихся между смертельными ловушками. Фабиола видела, что сил у оборонявшихся почти не оставалось. Пространство между валами и Алезией завалено трупами; впрочем, мертвецов по другую сторону не меньше. Среди них было много римлян – они погибли в контратаках, стремясь подобрать неповрежденные пилумы, но подавляющее большинство составляли галлы – воины в цвете лет, юноши и даже старики. Тут лежали целые племена.
Фабиола ощутила боязливое восхищение Цезарем. Она мало знала о войне, но масштабы битвы говорили сами за себя. Победить столь превосходящие силы было немыслимо. Фабиола радовалась, что не осталась с Марком Петреем. Даже Помпею не под силу одолеть полководца, который одержал столь громкую победу. Найдется ли равный ему? Внезапно она ощутила страх, почувствовав себя очень маленькой и беззащитной. Казалось, Брут доверил свою судьбу метеору. И ее судьбу тоже. Только время покажет, сумеют ли они не сгореть в его пламени.
– Фабиола! Это ты?
От звука знакомого голоса у нее похолодело внутри. Фабиола повернула голову, увидела шедшего к ним возлюбленного, подняла руку и помахала ему.
– Брут!
Он радостно вскрикнул и перешел на бег. На нем были доспехи старшего офицера: позолоченная кираса, красный плащ и шлем с поперечным гребнем. Он держался за резную рукоять меча, но кожаные полосы с металлическими заклепками, защищавшие пах и верхнюю часть бедер, позвякивали в такт движениям.
Фабиоле хотелось побежать навстречу, но она заставила себя остаться на месте, пригладила простое платье и пожалела, что не нашла времени запастись духами и нарядами. Успокойся, приказала она себе. Это не Рим и не Помпеи. На войне не до роскоши. Ты здесь. Этого достаточно.
– О боги, это действительно ты! – на бегу воскликнул Брут.
Фабиола одарила его сияющей улыбкой. Той самой, которую он так любил.
Легионеры Петрея отсалютовали Бруту, быстро разошлись в стороны и образовали коридор.
Брут перешел на шаг, упиваясь красотой Фабиолы так же, как умирающий от жажды выпивает до капли чашку воды.
– Клянусь Гадесом, как ты очутилась в этом забытом богами месте? – спросил он, попеременно улыбаясь и хмурясь.
Она надула губы.
– Ты не рад мне?
Брут взял ее за руки и крепко стиснул их.
– Рад! Похоже, сам Марс откликнулся на мои молитвы!
Фабиола сделала шаг вперед и крепко поцеловала его в губы. Брут ответил ей не менее страстно и заключил в объятия. Потом они слегка отодвинулись и молча посмотрели друг другу в глаза. Вновь ощутить близость любимого – это ли не роскошь?
– О боги, – наконец пробормотала Фабиола, – как я по тебе стосковалась…
Он по-мальчишески широко улыбнулся.
– А я по тебе, милая. Сколько месяцев мы не виделись?
– Почти девять, – грустно ответила она.
– Извини, – сказал Брут и сжал пальцы Фабиолы так, словно боялся, что она исчезнет. – Эта кампания была не чета другим. С тех пор как началось проклятое восстание, мы только и делали, что маршировали и дрались. Я не мог бросить Цезаря.
– Конечно, – кивнула Фабиола. – Я понимаю.
– Как дела в латифундии? – Увидев, что выражение ее лица изменилось, Брут нахмурился. – Что-то случилось?
На глаза Фабиолы навернулись слезы. Бедный Корбуло, виновато подумала она. Он умер из-за моего безрассудства. Как и гладиаторы, которых я наняла. Моих рабов продали тому, кто дороже заплатил. А бедного юношу-беглеца кастрировали в отместку за обиду, нанесенную Сцеволе.
Брут посмотрел на нее с сочувствием и мягко промолвил:
– Рассказывай.
Слова полились из Фабиолы рекой. Беглец. Сцевола и его фугитиварии. Ее унижение. Рабы, быстро пришедшие на выручку.
– Наверно, тебе не следовало перечить фугитивариям, – сказал Брут. – Но я знаю, какими мерзавцами бывают эти люди.
Фабиола кивнула и рассказала о двух рабах, убитых в поле, что заставило ее ускорить отъезд в Рим. Там она встретила Секунда. Она представила ветерана Бруту. А потом коротко рассказала о смерти Клодия Пульхра, поднявшемся после этого мятеже и драматическом пожаре Сената.
– Мы слышали об этом даже здесь. Куда исчезло уважение к порядку? – мрачно пробормотал Брут. – Плебейское отродье! Их нужно как следует ткнуть острием меча!
– Наверно, это уже сделано, – сказала Фабиола, кивком показав на стоявших вокруг солдат. – Сейчас в Рим вошел один из легионов Помпея.
Оптион гордо улыбнулся.
Брут только молча кивнул в ответ.
Не упомянув о всесильном покровителе Сцеволы, Фабиола рассказала об уличной засаде и о том, что фугитиварии сделали с Корбуло и латифундией. Глаза Брута зажглись гневом, но он не стал ее прерывать. И взорвался лишь тогда, когда Фабиола рассказала о попытке изнасилования.
– Повтори, как его зовут!
– Сцевола. – Но самую оглушительную новость Фабиола прошептала ему на ухо: – Похоже, он служит Помпею. Во всяком случае, мы не первыми из сторонников Цезаря оказались его мишенью.
Голос Брута стал ледяным.
– Понимаю, – сказал он. – Что ж, этот человек станет примером. Найти негодяя не составит труда. Сцевола заплатит за все, что сделал. И смерть его будет медленной.
Фабиола ощутила облегчение. Злобный фугитиварий уже казался ей не таким страшным. Особенно теперь, когда Брут был рядом.
– Вы закончили?.. – начала она.
– Здесь? – Брут посмотрел на трупы, лежавшие внизу. – Наверное. Верцингеторикс взят в плен. Десятки тысяч его людей стали рабами. – Он нахмурился. – Правда, многие племена могут продолжить борьбу. Но мы не остановимся до тех пор, пока Галлия не станет частью Республики. Пока Цезарь не одержит окончательную победу. Да здравствует победоносный Цезарь! – воскликнул он.
Стоявшие поблизости легионеры Цезаря поддержали его восторженными криками, но воины, сопровождавшие Фабиолу на север, почувствовали себя неуютно.
Затем Брут повернулся к Доцилозе и широко улыбнулся ей.
– Ты хорошо присматривала за своей госпожой?
– Она – настоящий дар богов, – прервала его Фабиола. – Я без нее пропала бы.
Доцилоза покраснела от гордости.
– Твоя верность будет вознаграждена, – пообещал Брут. – А кто этот человек?
– Секст, хозяин, – низко поклонившись, ответил раб. – Последний из телохранителей госпожи.
– У него львиное сердце, – заявила Фабиола. – И дерется он тоже как лев.
– Прими мою благодарность. – Брут похлопал Секста по плечу.
– Спасибо, хозяин.
– А это Секунд?
– Да, командир. – Секунд стиснул кулак и в знак приветствия прижал его к груди. – Ветеран, прослуживший тринадцать лет.
– Он и его товарищи спасли нас от Сцеволы, – сказала Фабиола. – Дали нам кров, а потом сопровождали в поездке.
Секст энергично кивнул.
Брут посмотрел на него с благодарностью, а потом недоуменно спросил, кивнув в сторону легионеров Помпея:
– Значит, это твои люди?
Лицо Секунда стало грустным.
– Нет, командир. Всех моих товарищей убили фугитиварии. Примерно в двух неделях езды от Рима на север они снова устроили засаду. Застали нас врасплох, как зеленых новичков.
– Нет! – крикнула Фабиола. – С помощью Митры ты привел нас сюда. Никто другой этого не смог бы!
Секунд молча кивнул.
– Ты сказала «с помощью Митры»? – живо переспросил Брут.
– Да, – ответила Фабиола. – Секунд с друзьями следуют его путем. – О себе она не сказала.
Брут тут же поклонился. Секунд засмеялся, сделал то же самое, и они крепко пожали друг другу руки.
– Значит, ты тоже почитаешь Митру? – удивилась Фабиола.
– Последние несколько месяцев. Меня представил старший центурион, служивший в Малой Азии, – весело объяснил Брут. – А теперь с помощью Секунда бог прислал тебя мне. Это стоит щедрой жертвы!