Значит, ты все знаешь. И ты понимаешь, что у Нас не было другого выхода. Предначертание должно свершиться. Есть путь, с которого не сворачивают. Есть ситуации, когда выбора нет.
— Есть! — Где-то в глубине возникла и начала крепнуть уверенность в своей правоте. — Выбор есть всегда.
У Нас его не было. И нет.
— Выбор есть всегда! — упрямо повторил драур. — Отпусти меня, Тало, и я…
Ты назвал имя, которого больше нет. Как нет и тебя.
— Есть. Я помню свое имя. Я помню все. Я — драур!
Низкое горловое рычание прокатилось волной и заглохло в пыли.
…в пыли?
Пыль… нет, пепел. И зола.
Он приходил в себя долго — выкарабкивался, выныривал из слоя пепла, как из толщи воды. Каждое движение причиняло боль, но не двигаться было нельзя. Тело восстанавливалось, лепилось в обратном порядке: кости собирались из крошечных обломков, обрастали постепенно налипающими на них мышцами, их пронизывали кровеносные сосуды и тончайшие нити нервов, все это обтягивалось кожей, прорывая которую начинали расти волосы. Грудная клетка распахнулась, со свистом всасывая в легкие воздух — не для дыхания, а просто так, чтобы они расправились, занимая природой отведенное место. Шевельнулось, устраиваясь поудобнее, сердце. Вспух, больно надавив на глазные яблоки, мозг. Внутренности осели на своих местах.
— Ы-ы-ым…
То ли вздох, то ли стон.
Зрение вернулось мгновенно, вместе со вспышкой света, которая лезвием бритвы резанула по глазам. Легкий ветерок донес запахи земли, гари, разлагающейся плоти, дыма и большого скопления людей. Тишина порвалась под напором хлынувших в уши звуков. Воскрешение совсем не походило на умирание — так больно ему не было никогда. Стиснув зубы, чуть не откусив язык, он терпел, и лишь тело не желало мириться и дергалось в судорогах какое-то время. Лишь потом дошло, что это была обычная проверка — могут ли двигаться руки и ноги, все ли в порядке, на месте ли мышцы.
Когда припадок прошел и волны новых ощущений вынесли его на поверхность океана боли, он некоторое время лежал, глядя в ночное небо. Сил не было даже на то, чтобы моргать. Потом зашевелились пальцы — сжимаясь в кулаки, оставляя глубокие борозды в слое пепла, загребая в горсти обгорелые останки.
— Мм…
Тело не сразу поняло, чего от него хотят. Лишь со второй попытки удалось сесть. Напрягая все мышцы, даже скулы, потом он смог выпрямиться, озираясь по сторонам.
Какое-то поселение… Остатки костра на площади… Именно здесь днем сожгли его тело, не зная, что драура невозможно убить, если он сам этого не хочет. На месте остался пепел, немного обугленных костей — этого было достаточно, чтобы вернуться к жизни.
Он медленно поднял руку, при свете луны рассматривая растопыренные пальцы так, словно впервые увидел. Одежда сгорела напрочь, да он в ней сейчас и не нуждался. Сказать откровенно, то, что открылось там, в межмирье, было намного важнее. Он и на руки-то свои смотрел так, как смотрят на привычные вещи, с которыми вскоре придется проститься навсегда.
Тихие шаги в ночи. Их обладатель не так хорошо видит в темноте — он крадется на ощупь, но при этом сопит так, что его услышит любой. И он не замечает драура, стоящего на пепелище среди углей, обгоревших бревен и спекшегося мусора. Человек крадется к двум столбам, возле которых ждут последнего утра в своей жизни двое пленников.
Шаман усмехнулся и достал нож. Та-ак, сейчас волосы и уши… Завтра демонов сожгут на костре, и тогда в пепле и золе можно будет поискать зубы и уцелевшие обломки костей. Подняв руку с растопыренными пальцами, он начал начитывать заклинание, которое должно было усмирить пленных демонов. Дочитав до середины, полез в мешочек на поясе…
И неожиданно почувствовал, как его запястье словно сдавили железные тиски. А потом над ухом прозвучал глухой зловещий голос, на незнакомом языке произнесший несколько слов.
Медленно обернувшись, шаман с ужасом и удивлением уставился на странного демона, чью плоть они сегодня днем спалили на костре. Он сам видел, как распадалось его тело, пожираемое пламенем! Как лопалась кожа, чернели и обугливались мышцы, сгорали кости, превращаясь в пепел. И вот он здесь! И его глаза горят тем же алым огнем, что и возле Места, а пальцы крепко, до хруста в костях, сжимают запястье человека.
Демон нажал сильнее, и в самом деле послышался хруст ломаемой кости. Шаман вскрикнул от неожиданности. А демон ловко перехватил его другой рукой за шею и сдавил. Боль была короткой и сильной.
Отбросив в сторону мертвое тело, словно это была старая тряпка, драур шагнул к пленникам. Карадор таращил на него глаза, будто увидел призрак.
— С ума сойти, — пролепетал он. — Вот это да!
Веревки лопнули под пальцами драура, как гнилые нитки. Обессилевшая Тара сразу упала на землю и с трудом смогла выпрямиться, опираясь на дрожащие руки. Карадор устоял на ногах, привалившись к столбу.
— Фрося? — не веря своим глазам, выговорил он. — Фро-Фрозинтар… ты?
Наклонившийся, чтобы помочь девушке встать на ноги, тот бросил взгляд через плечо.
— Фрозинтар, — повторил он, словно пробуя слово на вкус. — Да, меня так звали… зовут. А ты — Карадор.
— Фрося, — всхлипнул тот и неожиданно бросился своему спасителю на шею, как ребенок, обхватив его торс руками и ногами. — Фрося, ты здесь… ты живой… а я уж думал — все, конец!
Тара, которую драур поднял на ноги, прижалась с другой стороны, желая удостовериться, что ей это не мерещится в предсмертном бреду. Они спасены, они не умрут через несколько часов! Какое это, оказывается, счастье!
— Я здесь, — повторил Фрозинтар. С каждой секундой привычный мир все больше брал над ним власть. В памяти всплывали образы, события далекого и недавнего прошлого, воскресали мысли и чувства.
— Но тебя же того… сожгли. — Карадор пытливо заглянул ему в лицо. — Мы сами видели.
— Я же драур. Я бессмертен. Меня нельзя уничтожить. Смерти нет.
— Круто! А давай еще, а?
Тара нервно хихикнула — ее папочку явно ничто не сможет изменить.
— Нет, — мотнул головой Фрозинтар. Это все-таки больно и немного страшно. — Странная встреча в межмирье вспомнилась во всех подробностях. — Кроме того, у нас есть более важное дело. Где Льор?
— Там.
Кивнув, драур сделал несколько шагов прочь, но остановился, озираясь по сторонам. Это поселение, эти люди… Здесь он впервые узнал, что такое смерть. Здесь вслед за ним чуть было не погибли двое близких ему существ. Эти люди хотели уничтожить демона — и разбудили зло, которое было намного страшнее.
— Идите вперед, — промолвил он. — Я вас догоню.
Тара понятливо кивнула — она знала, что такое месть. Но Карадор неожиданно уперся:
— Э, нет! Я не согласен! Учти, что я — пацифист и не могу допустить, чтобы…
— Все в порядке. — Фрозинтар опустил тяжелую длань на плечо эльфа. — Обещаю, никто ничего не почувствует!
Не допуская развития дискуссии, Тара цапнула Карадора за руку и потащила прочь. Девушка догадывалась, что сейчас тут может произойти нечто страшное, и хотела оказаться от этого места как можно дальше.
Оставшись один, драур раскинул руки в стороны, словно стараясь обнять весь мир. Искры… Сотни сверкающих крошечных искорок. Сотни жизней. Та девочка, Седона, — он вспомнил ее имя! — отдала свою искру, чтобы жил драур. А эти люди так или иначе хотели ее погасить — и думали, что погасили. Эта девочка пожертвовала собой ради его будущего, тогда еще неопределенного. Сейчас он знал, что его ждет, и не собирался отказываться от этого дара. И был готов мстить тем, кто мог ему помешать.
Он не знал, что надо делать, но все получилось само собой. Сотни крошечных искр внезапно ярко вспыхнули — их сейчас мог бы увидеть любой! — а потом так же неожиданно погасли.
Глава 12
Льор совершенно отрешился от внешнего мира — работа по поглощению и переделке энергии отнимала все силы и внимание. Закончив, он устало оперся на дрожащие руки, тяжело переводя дух. Хотелось пить, спать и есть — именно в такой последовательности. Жажда была настолько сильна, что юноша, помогая себе руками, выбрался из каморки, пошарив в вещах, нашел флягу с водой, осушил ее в несколько глотков всю, до последней капли, и только после этого окликнул своих спутников:
— Милорд Карадор! Госпожа Тара! Учитель! Я закончил!
Тишина была ему ответом. Оглядевшись по сторонам, он с некоторым опозданием сообразил, что рядом никого нет. Вот вещи, сложенные возле каменной плиты. Вот расстеленные одеяла. И все.
Держась за стену — ноги дрожали от усталости так, что совершенно не слушались, — он кое-как выбрался на поверхность и огляделся по сторонам.
Был вечер, солнце клонилось к горизонту, от кустов протянулись длинные тени. Трава была примята, кое-где виднелась взрытая земля, по которой проволокли что-то тяжелое. Тут и там валялись обломки стрел.
Выросший среди бродячих артистов, которые много времени проводили в дороге и часто останавливались ночевать под открытым небом, Льор был хорошим следопытом. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что, пока он был поглощен работой, тут разыгралось сражение, в котором его спутники потерпели поражение. Вот отпечатки маленьких сапожков Тары — девушка упиралась, явно не желая идти, — вот следы Карадора… А то тяжелое, что проволокли по земле — это мог быть только драур.
Льору стало страшно. Так страшно, что он попятился назад, мотая головой и зажмурившись, словно надеялся, что это ему мерещится и сейчас видение исчезнет. Он — теперь уже не по своей воле — опять остался один, в незнакомом месте, среди странных людей и совершенно не знает, что делать.
Как маленький испуганный зверек, он забился в самый дальний угол, сжался в комочек, стараясь занимать как можно меньше места. Ему было страшно. Слезы сами полились по щекам, но юноша изо всех сил прикусил свой кулак, чтобы не плакать в голос. Нарыдавшись, он уснул, провалившись в глубокий сон без сновидений.