– Хватит, – осадил Хизаши. – Ты мне руки вырвешь.
Мышцы опасно натянулись, напряглись. Тупая ноющая боль была еще вполне выносима, но надолго ли? Лучше и не проверять.
– Что произошло? Где это мы? – хрипло заговорил Кента и вдруг воскликнул: – Это были бакэнэко!
– В точку. А я еще на лис грешил… Кошки драные.
– Это что же получается? И госпожа Асами, и Миюки, и Михо…
– И Момоко, и Минори, и сколько их там еще расплодилось, – проворчал Хизаши, пытаясь одновременно с этим немного пошевелить запястьями и разогнать застоявшуюся кровь. – Ничего. На каждую кошку найдется собака. Или змея.
– Я подвел тебя и Мадоку, – покаялся Кента. – Прости меня. Если бы я был сильнее, не попал бы под их чары…
– Ну началось, – не выдержал Хизаши. – Сколько еще я буду вынужден слушать твое нытье? Вроде бы в Суцумэ ты так не размякал.
– Я не размяк, – оскорбился Кента, невольно дернув веревку на себя, и Хизаши снова потянуло вверх, до острой боли в плечах. – Но ты не можешь поспорить с тем, что вместе мы могли им противостоять. Но я почти сразу выбыл из битвы.
– Да не было бы никакой битвы. Этой старой кошке лет триста, не меньше, и у нее тут целый выводок. Ты знал, что чем больше у бакэнэко потомства, тем она сильнее? Хотя обычно это потому, что она их пожирает.
– Тогда, может, эти ее «дочери» не ёкаи?
– Рано не радуйся. Я говорил, что не ощущаю в рёкане живых людей. А вот множество не-людей я с некоторых пор ощущаю. Хвостатые нахалки перестали скрываться. Наверное, это из-за приближения того самого загадочного ужина, о котором бакэнэко обмолвилась.
– Ты знаешь, о чем речь?
– Не представляю даже.
Он замолчал, Кента тоже. Некоторое время он ерзал, потом нашел равновесие и замер, как на утренних тренировках с Сакурадой-сэнсэем. Стало не то чтобы удобно, но хотя бы терпимо.
– Знать бы, что с Джуном, – сказал Кента наконец. – Сейчас на него вся надежда.
– Ну не обязательно, – загадочно протянул Хизаши, который так и не успел показать Кенте портрет Учиды. – Дай только подумать, как нам лучше распорядиться этим шансом.
– Каким шансом?
Хизаши услышал тихие шаги, поэтому промолчал в ожидании, когда невидимая гостья покажется.
Долго ждать не пришлось. В поле зрения показалась Миюки, внешне нисколько не поменявшаяся, но аура у нее была не человечья, да и шаги, если прислушаться, тоже. Тихонько царапали пол коготки, а вместо стука гэта – мягкое касание кошачьих лап под подолом косодэ.
– Плохо вы с гостями обходитесь, – пожурил ее Хизаши. – Немудрено, что у вас постояльцев нет. Живых, по крайней мере.
Миюки заломила руки и бросила на Хизаши полный сожаления взгляд.
– Матушка не велела с вами разговаривать до ужина, но она сейчас занята. И я… я… – она вздохнула печально. – Ах, Мацумото-сан! Если бы вы могли остаться со мной!..
– В качестве мышки? – хмыкнул он.
– Вы не понимаете, как важно то, что матушка делает.
– Так расскажи мне.
Миюки покачала головой.
– Мы все еще слишком слабы, не можем нарушать приказ матушки, а она не велела говорить. Вы оба так хороши, так хороши… Жалко, что вы пришли к нам именно в эту ночь.
– Это связано с днем Собаки?
Миюки плотно сомкнула губы, опустила взгляд. Кента, внимательно прислушивающийся к беседе, подал голос:
– Все, кто приходил до нас, мертвы? Вы их убили?
Миюки молчала. Весь ее вид выражал скорбь и сожаление, но Хизаши ему не верил. Кошки хитры, ничуть не меньше кицунэ, известных коварством и обычаем подшучивать над людьми. Только кошки более жестоки в своих играх.
– Матушка вас не отпустит, – наконец сказала Миюки. – «Нэкоджита» ждет важных гостей, вы скоро с ними познакомитесь.
Она развернулась и пошла прочь, из-под чуть приподнятого подола выглядывал кончик белого кошачьего хвоста.
– Напустили туману, – буркнул Хизаши. – Если нас собираются сожрать, то почему прямо об этом не сказать?
Разумеется, быть сожранным он не планировал, тем более кошачьей стаей.
– Не уверен, что нас собираются сожрать бакэнэко, – задумчиво произнес Кента. Отчего-то очень захотелось увидеть его лицо в этот момент, похоже, его осенило, и теперь он хмурит брови, пытаясь найти в своих размышлениях ошибку. Наверняка еще ищет оправдания действиям «госпожи Асами» и ее «дочек».
– Говори, – потребовал Хизаши.
– Важные гости, которые ожидаются именно в эту ночь, – напомнил Кента, – ужин, частью приготовлений к которому мы стали. Я не мог связать все воедино, пока ты не упомянут день Собаки.
– День Собаки в этом месяце уже послезавтра. Если задержимся в пути, можем нарваться на неприятности.
– Ты о Параде ста духов? Мы ученики оммёдзи, справимся как-нибудь. В конце концов, мы не обязательно на него нарвемся.
– Значит, ты тоже догадался, – ответил Хизаши и удовлетворенно прикрыл веки. – Очень хорошо, очень.
– Но я все же не понимаю, как этот рёкан связан с Хякки яко?
– Уверен, нам не дадут умереть в полном неведении, – утешил Хизаши.
Кента усмехнулся и сказал:
– Если мы правы, значит, Учида Юдай и Мадока должны быть еще живы. Я не слышал, чтобы Парад ста духов питался мертвецами.
– А вот живыми подзакусить они не против, – подхватил Хизаши, знакомый с этим самым парадом, хотя лично в нападениях на людей не участвовал. – Слушай, есть кое-что…
Он не договорил, вновь уловив звук крадущихся шагов. Новая гостья появилась со стороны Кенты, и Хизаши мог лишь судить по ощущениям – это был человек.
– Чиёко-тян, – приглушенно воскликнул Кента. – Ты в опасности! Немедленно убирайся из рёкана и беги без оглядки.
– Спасибо за заботу, – ответила девушка, – но сейчас вы двое в куда большей опасности. Я им не интересна с тех пор, как они получили сразу четверых оммёдзи.
– Давно ты в курсе делишек госпожи Асами? – полюбопытствовал Хизаши.
– Я устроилась на работу именно поэтому, – не стала скрывать Чиёко. – Пожалуйста, давайте не будет тратить время на разговоры? В час Быка начнут собираться ёкаи и злые духи.
Хизаши всегда отчетливо предчувствовал приближение колдовского часа. Время поджимало.
– Но что ты сможешь сделать? – удивился Кента. – И кто ты такая?
Девушка встала так, чтобы они оба видели ее.
– Меня попросили о помощи, – ответила она уклончиво, продолжая чуть опускать голову, платок и скучное одеяние служанки делали ее безликой, совершенно не запоминающейся. Была ли она хороша собой иди дурна? Юна или вошла в замужний возраст? Хизаши напрягся, подспудно ожидая подвоха.
– И тебе совсем не страшно? – спросил он.
– Страшно. Но я не отказываю в помощи тем, кто меня попросил.
– Но мы не просили.
– Я и не о вас, – спокойно произнесла она и замолчала. Хизаши решался недолго, чем-то эта странная девица его подкупила.
– У меня за пазухой листок с рисунком нашего знакомого, постояльца рёкана. Ты знаешь, что он означает и что с ним планировали делать?
– Рисунок? – оживилась Чиёко.
– Что за рисунок? – удивился Кента.
– Дай мне взглянуть.
– Я бы и рад, но тебе придется научиться летать, – хмыкнул Хизаши. Чиёко была невелика ростом, и ей ни за что не допрыгнуть до них с Кентой, хоть они и висели не так уж высоко над полом.
Девушка огляделась и решительно направилась к тем столам, за которыми сидели хозяйка с дочерьми. Они были низкими и квадратными, на вид легче остальных, и Чиёко, стиснув зубы, потащила ближайший к центру зала.
– Светлые ками… – охнул Куматани. – Если бакэнэко ее услышат, убьют. И это будет на нашей совести.
Хизаши со своей совестью обычно договаривался легко, а тут вообще не переживал, потому что мог заранее ощутить приближение других ёкаев, если они не скрывались. Но едва ли старая бакэнэко теперь станет тратить на это силы. Чиёко меж тем встала на стол и попробовала дотянуться до Хизаши. Ее ладошка зашарила по ткани юкаты, пальчики нырнули за отворот и пощекотали кожу.
– Осторожнее, – дернулся он. Касание постороннего человека было ему неприятно. – Где твоя девичья стыдливость?
– Тц! – дерзко выдала она и наконец ухватила листок за краешек. Пошатнулась на носочках и вцепилась в пояс Хизаши, чтобы не упасть. От рывка он едва не взвыл. Прежде и подумать не мог, что простое висение причинит такую боль! Эти кошки знали толк в пытках.
– Готово! – обрадовала их Чиёко, спрыгнула со стола и поволокла его на прежнее место. Когда с этим было покончено, она устало вздохнула и развернула добычу.
Куматани тихо спросил у Хизаши:
– Учиду нарисовали, а нами расписали ширму. К чему это? Какое-то кошачье колдовство?
– Изображение живого человека при соблюдении определенных условий может похитить его душу, – припомнил Хизаши суеверие. Еще будучи собой, он любил слушать бродячих монахов и сказителей, которые знали сотни историй и песен обо всем на свете. Может, многие его знания были от них? Он не помнил.
– Бакэнэко украли у них души? – не поверил Кента, но ответил ему не Хизаши, а Чиёко.
– Да. А их тела с заходом солнца занимали кошачьи души, не ставшие нэкоматами[49].
А она неплохо осведомлена, подумал Хизаши, да и не боится, как бы боялась любая другая, когда речь заходит о сверхъестественном.
– Получается, тебя попросил о помощи тот, кто угодил в лапы бакэнэко?
– Можно и так сказать. – Она свернула листок в трубочку и убрала в рукав. – Я найду способ освободить душу вашего друга. Пока не начался званый ужин, и душа, и тело еще нетронуты.
Куматани с тревогой напутствовал:
– Прошу, будь осторожна. Простым людям опасно иметь дело с колдовством. Ты можешь пострадать.
Чиёко обошла Хизаши и встала перед Кентой.
– Я знаю. Спасибо за заботу, Куматани-сама.
После ее ухода Хизаши вновь погрузился в размышления. Бесполезно гадать, кто эта девушка и как собирается разрушать чары бакэнэко. Сейчас важнее другое – есть ли у них шанс освободиться до нач