– Я могу помочь, – не стерпел Кента.
– Просто держи меч наготове, – отмахнулся Хизаши, сжег чужой талисман и пошел искать следующий. Их насчиталось четыре, дурное число. Когда с ними было покончено, Хизаши встал напротив преграды, отвел в сторону руку плавным движением, легким поворотом кисти раскрыл веер и махнул от себя. Кента услышал сухой треск, а следом за этим на мерцающем барьере возникла первая длинная царапина.
Хизаши сместился в бок, закрывая Кенту спиной, и тот запоздало зажмурился, когда осколки магического заслона разлетелись во все стороны. Высокая фигура Мацумото защитила его от яркой вспышки, но от мерзкого зловония темной энергии защитить не могла. Кента скривился от отвращения и, стараясь не делать слишком глубоких вдохов, вышел из-за Хизаши.
Перед ними, примерно в трех дзё, раскинулся идеально круглый пруд с неаккуратными краями – земля частично осыпалась, ничем не укрепленная, и подмерзла к ночи. Кажется, его вырыли совсем недавно. В центре водоема на сваях стояла беседка – нет, не беседка, храм – необычной формы, с шестью гранями. Внутри теплился огонек. На первый взгляд ничего не выдавало присутствия зла. Неужели опоздали?
Хизаши выбросил руку, преграждая Кенте путь. Миг – и они оба услышали монотонный напев, то ли заклинание, то ли молитва, он доносился с противоположной стороны пруда. Почти одновременно с этим ощутилось присутствие минимум троих живых людей поблизости. Кенте уже хватало умений, чтобы распознать знакомую ауру. Хагивара, Каэдэ и… Кто третий?
Пение вдруг стихло, и Мацумото первым ринулся вперед, по краю пруда – только вздулось на спине просторное хаори. Кента устремился вдогонку и застыл, увидев всех троих участников запретного ритуала: Хагивара на коленях стоял на берегу, сложив в молитвенном жесте ладони, и отбивал поклоны свежевозведенному святилищу; Каэдэ отражала его позу, но там, на пороге шестиугольной пагоды. А вот третьим был «работник управления», немолодой мужчина, только на сей раз одетый иначе. Но не в одеяния монаха, а в каригину гадателя – бирюзовое верхнее платье с надрезанными плечами и белые шаровары – с высокой шапкой. Его лицо издалека виделось светлым круглым пятном, или это вдруг заслезились уставшие глаза. Кента моргнул несколько раз, но пугающий образ не исчез.
– В точности как тогда в Ёми, – тихо сказал он. – Помнишь?
Хизаши кивнул. Они появились из-за деревьев, но их будто бы никто не заметил, даже не повернул головы.
– Немедленно прекратите! – крикнул Кента.
Тогда-то Каэдэ испуганно вскинулась и прижала ладонь к губам. Гадатель не шелохнулся, стоя у нее за спиной. Хагивара стиснул кулаки и взмолился:
– Продолжайте, прошу!
– Продолжайте! – эхом повторила за ним Каэдэ и зажмурилась.
Их возгласы возмутили замерзшую тишину сада. Голос монаха Сусуму – да и стоит ли называть его монахом после такого? – окреп, поднялся выше, и вместе с ним возросла концентрация темной энергии вокруг, и вот уже черная дымка оплетает облаченную в старинную одежду фигуру, кажущуюся из-за нее до смешного бесформенной, низкой. Слов Кента не узнавал, однако они рождали в нем тревогу, будто этот голос раздавался из самых глубин преисподней. Извращённая, грязная ки превратилась в щупальца, они хаотично шевелились, завладевая все большим пространством. Вот уже весь храм будто вырастает из сердцевины черного цветка. Еще немного, и «лепестки» сомкнуться наверху, заключив и строение, и гадателя, и Каэдэ в зловещий бутон…
Хизаши начал действовать без предупреждения. Буквально упал на снег, скрестил ноги и, прижав пальцы в нижней губе, принялся за ответное заклинание. Первые строки Кенте были знакомы – они разучивали его в прошлом году, но кажется, будто Хизаши знал его и прежде, – а вот дальше то и дело возникали фразы, которые ни о чем Кенте не говорили. Словно Мацумото придумывал на ходу. Или вспоминал. С чувством, похожим на падение со скалы, когда из-под ног теряется опора, и внутри все обрывается, Кента понимал, что эти двое, вышедшие на бой друг с другом, говорят на одном языке. Их заклинания похожи, но они как запад и восток, север и юг – противоположны. Кента сейчас им не ровня. Он даже не представляет, чего они хотят добиться.
«Делай то, что можешь сделать именно ты», – мысленно приказал себе Кента и метнулся к Хагиваре Такуме. Хозяин поместья пребывал в каком-то странном оцепенении. Он не отзывался на попытки дозваться до него, смотрел только вперед, на буйство темной энергии над прудом, вырытым по его распоряжению. Смотрел так, будто еще на что-то надеялся.
Разве что на божественное чудо. Только даже он уже должен был понять – богам здесь взяться неоткуда.
– Очнитесь, Хагивара-сан! – Кента пытался быть вежливым. – Очнитесь же!
Мужчина не находился под действием ядов или заклятий, просто отказывался возвращаться в реальный мир, где все, чего он желал, обернулось кошмаром. И тогда Кента схватил его за плечо и дернул на себя со всей силы.
– Хагивара! Вы убиваете свою жену!
Ударил бы, не раздумывая, но взгляд Хагивары прояснился, губы приоткрылись, но вместо слов раскаяния он спросил:
– У него же получится? Получится же? Проклятие будет снято?
Тело действовало быстрее мыслей, и Кента впечатал кулак в безвольно дрожащие губы. Хагивара упал спиной на землю и с ужасом уставился на Кенту, нависшего над ним и сжимавшего ножны до побелевших костяшек.
– Все ради этого? – спросил он. – Чтобы спасти себя? Вы отдали на откуп жизненные силы всех в поместье, даже собственного не рожденного ребенка?!
– Ре… ре…Нет! – Хагивара отполз назад, елозя дорогой тканью с фамильным гербом по мокрому снегу. – Нет! С Таэко все… все в порядке?
Закончил он уже не так уверенно, и Кента снова выругался, уже во второй раз.
– Этот человек притворялся монахом и не собирался вам помогать. Он проник в ваш дом с какой-то другой целью и… Каэдэ ему в этом поспособствовала.
Кента вдруг понял, что напрасно тратит время и силы на разговор с Хагиварой. Оставив его осмысливать услышанное, он развернулся к Хизаши.
Пруд покрылся тонкой корочкой льда, и над ней, почти невидимые обычному человеческому глазу, сталкивались потоки энергии ки: черно-фиолетовая и бело-голубая. Вмешаться сейчас – значит, испортить все. Каэдэ на той стороне замерла у ног Сусуму, сжалась в страхе, опустив голову. А вот фигура в бирюзовом платье, напротив, вытянулась, обросла темным панцирем, и когда ладонь легла на плечо девушки, Хизаши отбросило назад с чудовищной силой. Он проехал несколько дзё, прежде чем остановиться, но даже не изменил позы. В саду стало сложно дышать от высобождаемой в таких количествах мощной энергии. Сталкиваясь, она рождала волны, ощутить которые мог любой, кто окажется слишком близко.
Но то ли это удар ослабил Сусуму, то ли более медленное заклинание Мацумото начало действовать, но после темная энергия будто бы отступала. Кента рискнул сделать еще несколько шагов к Хизаши. Сейчас у него был шанс помочь ему, поддержать его работу.
Он бы так и сделал, но тут Каэдэ вскочила на ноги.
– Почему вы мешаете?! – выкрикнула она со злым отчаянием. Ее душили слезы. – Уходите! Уходите! Я спасу хозяина, такова моя судьба!
– Не глупи, это не поможет! – возразил Кента и обернулся к Хагиваре: – Скажите вы ей.
Но тот лишь беззвучно шевелил губами.
Хизаши боролся, это было видно по напряжению в спине, по тяжелому дыханию, по бисеринкам пота, выступившим на лбу, несмотря на холод. Сколько он протянет? Хватит ли этого, чтобы победить?
– Каэдэ…
– Достаточно! – пронзительно вскрикнула она и вдруг выхватила из рукава танто. Медленно поднялась на ноги. – Боги передали мне послание, подарили возможность спасти своего господина. Это их воля, и я приму ее с благодарностью. Хагивара-сама… Хагивара-сама, я отдаю свою жизнь вам.
Она еще не успела нанести себе смертельный удар, хотя острие уже угрожающе смотрело ей в грудь, как что-то изменилось. Кента был слишком увлечен происходящим в центре пруда, поэтому не заметил, в какой момент заклинание Хизаши стихло. Даже Сусуму такого не ожидал и замер позади девушки темным изваянием. На его фоне одетая в тонкое желтое кимоно Каэдэ была невероятно хрупкой, беззащитной. Кента заставил себя перевести взгляд с нее на Мацумото, и в третий раз ругательство едва не сорвалось с губ.
Хизаши больше не шептал. Его лицо исказила гневная гримаса, поднятая рука дрожала, и, подчиняясь его настроению, ки бурлила вокруг. Она не имела направления, поэтому все копилась и копилась, пока не окутала Хизаши плотным мерцающим облаком.
И взорвалась.
Кенту отбросило спиной о древесный ствол, ножны выпали и исчезли в сугробе. Пока он искал их, Хизаши выпрямился, будто такой выброс энергии для него ничего не значил, хотя другой бы на его месте уже валялся без сил. Лед в пруду треснул, и осколки разлетелись по всему саду, вонзились, точно сюрикены, в деревянные стены храма, ранили Каэдэ, и по ее лицу потекла кровь. Досталось и Хагиваре, и даже Сусуму. Кента был слишком, слишком близко, и если бы его не отшвырнуло в сторону….
– Хизаши… – Кента смело шагнул к нему, преодолевая сопротивление ставшего таким плотным и ледяным воздуха. – Хизаши!
Все вышло из-под контроля. Теперь гораздо страшнее было смотреть на его застывшую фигуру сквозь марево разбушевавшейся ки. Вода вздымалась волнами, снег размело, и Хизаши стоял в кругу голой земли. Его одежда трепетала, пряди волос гибкими лентами танцевали вокруг головы и медленно белели, будто по ним расползался морозный иней, захватывая волосок за волоском, от макушки к кончикам. Этого не должно было происходить, не сейчас. Кента не желал в это верить, но его желания и не требовалось, чтобы прямо на глазах Мацумото Хизаши терял человеческий облик.
«Смотри!» – издевательски воскликнул голос в подсознании.
Кента смотрел: как вытягивались ногти, светлела кожа, покрываясь пока еще едва различимой россыпью серебристых чешуек. В ночной темноте и водовороте ки легко не заметить – если только не знать, что искать.