овой, добавил, — император Зенггуанг Юань является прямым потомком Верховного Нефритового правителя, что властвует на верхнем тридцать шестом небе в роскошном дворце. И посему мы не только обязаны исполнить данные распоряжения, но коли не желаем рассердить само божество, обязаны принести богатые дары, чтобы задобрить Нефритового правителя, его тридцать шесть полководцев, и самого императора.
Мальчик широко улыбнулся, той как ноне он понимал, ущербности знаний человечества… не только лесиков, влекосил, аримийцев… но и вообще людей. И данной улыбкой словно снял со своей плоти волнение, которое дотоль плотно его окутывало, вздохнув много ровнее. Волег Колояр, точно ощутив тревогу юноши, аль услыхав какие распоряжения, нежно похлопал его по левому плечу, и степенно сказал, тем снимая с окружающих всякое беспокойство, а мальчику напоминая, кем на самом деле он является:
— Гансухэ-агы, Абдулмаджи, — обращаясь сразу как к хану, так и толмачу-тыряку. — Переводите, — он легохонько кашлянул, прочищая горло, а после дополнил, — мы народы влекосилов и кыызов ведомые нашим достославным рао Яробором Живко следуем чрез Аримию, Асию к землям Дравидии… Некогда принадлежавших нашим прародителям тивирцам, где желаем разбить новое свое царство. Вступать с вами аримийцами в бой не жаждем, або помним о сотворении меж вашим народом и нашим Великого мира, но коли вы, на том настаиваете, и бежать от битвы не станем. Ну, а по поводу даров и подношений, так это ваш император Зенггуанг их обязан преподнести нашему рао, который является не просто потомком, а сыном Бога, Творца и Создателя этого Мира.
Такое величание юноша слышал уже не впервые, и как многое другое, будучи озвученное с должным уважением, оно возникло в Волеге Колояре и в остальных людях вследствие воздействия на них силой божественных творений, приставленных к ним. Правда еще ни разу Волег Колояр не произнес, сыном какого Бога является Яроборка, точно оставляя данное право выбора за ним.
Аримийцы дослушав молвь Абдулмаджи почему-то тягостно перекосили свои весьма плоские лица, глядя на оные мальчик нашел много общих черт с их Творцом Богом Велетом, с которым дотоль вельми долго и скажем так по простецки толковал. Однако рао желая сохранить мир и уберечь людей от столкновения напоследях вслед за смолкнувшим осударем, достаточно миролюбиво добавил:
— Мы пробудем в этой местности недолго… Вскоре уйдем, не нужно того столкновения ни вашему, ни нашему народу. Ибо, коль вы на том станете настаивать, я обращусь за помощью к Богам и они великой свое силой, которую я имел радость наблюдать, оберегут мой народ от гибели.
— Народ и в первую очередь самого рао, — досказал Волег Колояр, не только ведомый настоятельно оказываемым на него влиянием, но и сам по своей сути любящий мальчика и ощущающий в нем не просто человека, а божество.
Аримийцы сызнова порывчато дернули головами, и враз словно тявкнув, чем самым стали похожи на ощерившихся собак, немедля развернувшись, направили свою скорую поступь к воинам, что держали их лошадей в поводу.
— Что они сказали? — обратился осударь к Гансухэ-агы.
Изумленно смотрящий вслед аримийцам, потирающий свой узкий подбородок, усеянный долгими рубцами хан некогда Кизел-ханства, неспешно повернул в сторону мальчика лицо, и внимательно оглядев его с ног до головы, словно зрел впервые, озадаченно произнес:
— Сказали, что ждут нас и наших Богов поутру на поле брани.
— Ну, что ж пусть ждут, — отозвался осударь и медленно поднялся на ноги.
— Волег Колояр, — торопливо дернулся в сторону поднявшегося осударя мальчик, и резко вскочив на ноги, удержал его от ухода. — Нельзя, чтобы мы с ними бились. Мы же не нурманны, не ашеры. Это их земля. Не должно нам быть захватчиками… Да и я… я не хочу, чтобы погибали наши люди.
— Милый наш Яробор Живко, — благодушно протянул осударь, также скоро сдерживая свою поступь, и успокоительно огладил волосы юноши, каковые после возвращения на Землю Толиттама, наконец, коротко подстригла, впрочем, оставив на макушке долгие локоны. — Не нужно только тревожиться. Мы не пришли сюда захватчиками. Мы желаем лишь миновать земли Аримии, но защищать вверенные нам жизни обязаны.
Вслед за мальчиком на ноги поднялись Бойдан Варяжко и Гансухэ-агы, да выслушав молвь осударя, согласно кивнули.
— Так всегда, — гулко дополнил Бойдан Варяжко тряхнув плечами и с тем качнулся правый рукав увы! пустой от локтя. — Если не ты убьешь, то тебя. О том тебе рао, не стоит думать, это наше дело… дело воинов.
Трое мужчин легохонько приклонили головы в знак почтения пред рао, а после покинули навес, уйдя распоряжаться насчет битвы. Яробор Живко оставшись один, уставился вслед ушедшим, обдумывая только, что услышанное от войводы, купно морща лоб и сводя брови, где слева в круглом серебряном колечке поблескивал густо-фиолетовым светом сапфир… Сапфир, или как его величала Кали-Даруга, яхонт лазоревый который почасту целовала Айсулу, толи, желая дотронуться устами до сияющего камушка, толи до самого божественного естества скрытого внутри головы супруга.
Глава пятнадцатая
Немного погодя мальчик, сошел с поверхности возвышения вниз на землю и огляделся. Теперь он перемещался по стану всегда в сопровождении двух воинов. Чаще это были влекосилы, могутные, крепкие воины, лица и тела которых покрывали шрамы, с патлатыми хохлами на головах, в ножнах которых висели мечи. Когда же Яробору Живко желалось остаться одному, аль схорониться, где в затаенном месте абы побыть в одиночестве, он брал с собой кого из апсарас, так его просила демоница перед самым отбытием с маковки. Но даже тогда, подле него по земле почасту мелькали зеленые, серые хвосты ящерок, мышей, а в воздухе возникали крылья сорок, трясогузок, скворцов.
Неторопливо Яроборка направился к своей белой юрте, где теперь жил вместе с Айсулу, обок которой поместилась юрта апсарас поменьше и попроще. Толиттама, словно уловив задумчивость, охватившую мальчика, вышла из белой юрты, где дотоль на пару с Минакой готовила ложе для сна и недвижно замерла подле покачивающегося полога.
— Господин, — мягко окликнула она подходящего юношу и обдала полюбовным взором черных очей. — Вы чем-то встревожены?
Яробор Живко резко остановившись шагах в двух от апсарасы, всмотрелся в черты ее лица такие нежно-милые для него. Он окинул взглядом всю фигуру Толиттамы и точно огладил темно-бурую, шелковистую кожу, переливающуюся в лучах солнца, единожды ощутив сладковатость ее губ. Еще чуть-чуть рао медлил, а после, оглянувшись, кивком повелев следовавшим за ним воинам оставить его, и, понизив голос, сказал:
— Мне надобно потолковать с Благой.
— Вас сопроводить, господин? — участливо молвила Толиттама, не столько вопрошая, сколько утверждая.
Обряженная в темно-синие, тонкие шаровары и голубую до лодыжек рубаху с длинными рукавами, на этот раз обутая в коты (кожаную обувь с круглыми носками, жестким задником, бортами на жесткой подошве), она даже в таком плотном обхвате ткани выглядела притягивающе — привлекательно.
— Мы можем вызвать Благу в юрту, господин, — дополнила Толиттама всегда и во всем стараясь создать приятные условия для мальчика.
— Нет, ты не понимаешь, — несколько раздраженно дыхнул юноша, ибо волнение за жизни людей, как с этой, так и с противной стороны делало его молвь прерывисто-обеспокоенной. — Мне надо увидеть Велета, потому хочу сказать Благе, чтобы он пришел.
— Господин, ежели вы желаете увидеть именно Бога Велета, вам стоит всего-навсего указать. И я незамедлительно свяжусь с рани Темной Кали-Даругой, абы она передала вашу просьбу Богу, — многажды понижая голос, и тем очевидно беспокоясь за состояние рао, отозвалась апсараса. — Только это займет некоторое время, господин… Кое быть может вам лучше обождать в юрте, так как уже вечереет.
Яроборка суматошно повернул голову налево, где за окоем гор уже стало резкими толчками западать солнце, и, встревожившись еще сильней, более несдержанно сказал:
— Я не могу ждать. Мне надобно срочно увидеть Велета… нынче… тотчас… неужели не ясно.
Парень тотчас перестал говорить и надрывно качнул головой, поелику почувствовал внутри нее прокатившееся волной тепло, на несколько секунд наполнившее рот и нос, символизирующее приход видений. В этот месяц, что он находился на Земле, видения почти не появлялись, вроде дав мальчику передышку. Лишь три дня назад, когда люди Яробора Живко вже были на подступах к этой возвышенности, нежданно прямо в пути пришла цепь видений, чредом сменяющая одно за другим. И это продолжалось в течение часа так, что с последним из них мальчик едва справился. Вероятно, еще и поэтому Ярушка почувствовал ту самую накопленную усталость, а Кали-Даруга велела задержаться в данной местности.
— Господин, — заботливо протянула Толиттама, как и иные апсарасы, знающая о первоначальных признаках прихода видений. — Вы только не волнуйтесь, — и сие первое действо, по которому иногда удавалось их появление остановить.
Юноша глубоко вздохнул, и, сомкнув очи, постарался успокоить свою весьма подверженную тревогам плоть. Понимая, что коли он сейчас с собой не справится и не поговорит с Велетом, наутро может пролиться кровь… кровь людей, которыми теперь не просто дорожил, которых теперь жалел. И не важно, были ли это влекосилы, кыызы или тем самые аримийцы.
— Мне нужно поговорить с Велетом, — вмале справившись с волнениями, и много степеннее, молвил рао. — Потому я иду на гору и в ту пещеру, где мы вчера с Благой толковали. И каковая, мне приглянулась.
— Господин, позвольте тогда взять ваш кафтан, поскольку тут прохладно вечерами, — теперь голос апсарасы звучал покорно, и сама она низко приклонила голову, ожидая распоряжений.
Мальчик легохонько кивнул и медлительно направился в обход своей и соседней юрте прямо на север, к высившейся невдалеке многажды изломанной, искореженной, стремнистой горе, не дюже высокой и до средины поросшей низкой, злаковой растительностью, а выше в основном покрытой исковерканными каменистыми выступами. Сама скала объединялась с горной отрожиной и ползла вдаль, резко обрываясь, словно в небесах широкой перемычкой. Со стороны казалось, все ответвления в гряде вырубали неумелыми взмахами топора или молота, впрочем, как пояснил Волег Колояр та набл