ляма ради чувства успокоенности своих родителей. Мы бы тут с ним поспорили, квартира есть неплохое вложение, инвестиция, можно сказать. Но нет у нас на него никакого влияния, да он нас и не услышит. Всё, что мы можем — тупо фиксировать события вокруг главного героя и порой влезать в его голову на предмет чтения мыслей, поскольку и сами Истинные. Ну да, еще иногда в головы людей, его окружающих лезем, но исключительно ради читателя, чтоб ему интереснее было читать про Серёгу. Если вы заметили, мысли не по делу мы не озвучиваем. Стараемся, во всяком случае.
Рыбка позвонила аж через пять дней. И сразу с наездом:
— Серёга, я не поняла, ты вообще в корень обурел?
— Э-э-э… привет. Это сейчас что было?
— Что было? Это ты меня спрашиваешь что было? Ты почему до сих пор не извинился?!
— Простите, за что?
— Ага, осознал! Продолжай просить прощения, я подумаю.
— Ты кто?
— В смысле?
— Рыбка, ты со мной рассталась по причине несходства характеров, моей черствости и уродской тачки. Всё, ты меня бросила уже, иди в пень!
— Рожа твоя наглая! Кто тебя бросил? Ты меня глубоко обидел тем, что не стал извиняться, а потом снова обидел тем, что не звонишь.
— У меня сейчас бой, ты слегка не вовремя. Можно я тебе потом перезвоню?
— Нельзя! Приезжай за мной и начинай вымаливать прощения за свою черствость.
— На чем, на Холодильнике?
— Серёга, ты обкурился?
— Я так назвал свою машину — Холодильник. Была Красная Акула, а теперь Холодильник, что непонятно? Ты сказала, что на нем можно кататься по Москве исключительно при условии, что тебя не будет внутри. Я ничего не перепутал?
— Нет, ну ты сам себя послушай, Серёга! Какой нормальный чел приедет за свой девушкой на холодильнике? Такси возьми!
— А давай на метро! Там красиво.
— Дурак?! Кто на метро ездит?
— В этом беда вашего зажравшегося поколения. Вы не можете ценить того, что падает вам в руки, вам слишком много дано. Рыбка, вот какая в твоей жизни цель?
— Точно больной! Какая цель? Я в Венецию хочу на карнавал, а у тебя Шенгена нет. А на него без нормального карнавального костюма не пускают, а там очередь к портному такая, что в этом году уже не попасть, в смысле в январе уже пролетаю.
— Да, Рыбка, это цель. Уважаю. А самой сшить никак?
— Самой сшить что? Копию платья княгини Дашковой? Никак. Ты вообще, к чему сейчас сказал это?
— Меня недавно вот так спросили про цель, а я даже про карнавал в Венеции не смог ответить. Грустно.
— Лежи, не двигайся! Я сейчас приеду! У тебя жар, Серёга! — Рыбка сама не могла сказать точно, по какой причине она подорвалась домой к Сереге, она даже не очень понимала изначальную цель своего звонка. Уж очень её новый приятель был необычен, это если мягко сказать. А если откровенно, то показывать его своей компании было можно, причем с громким успехом, но не в качестве своего парня, а только как забавного питомца типа дрессированного медведя или панды. Потому как мысли, слова и поведение у него были слегка очень нетиповые для Рыбкиной мажористой тусовки. А чего тогда она за Серегу переживает, уже вроде всё сказала ему подробно? Девушки, они не всегда логику включают.
У Серёги после этого разговора даже была мысль не открывать дверь или вообще уйти из дома и переждать Рыбку в каком-нибудь безопасном месте, настолько не хотелось разговаривать и отвечать на вопросы. В первую очередь на свои. А потом махнул рукой, будь что будет и просто вышел на балкон, вдруг с балкона не услышит звонок в дверь, тогда и открывать не придется. А нет, услышал, а раз услышал, придется идти открывать. Ноги неспешной походкой подносят тело к двери, руки поднимаются и одна открывает замок, а вторая нажимает на дверную ручку, влетающая в лоб дверь намекает, что дверные глазки придуманы не для красоты, надо было сначала посмотреть, кто перед дверью…
Глава 16Незваный гость хуже
Серёга отлетел к противоположной от стены двери, но сознание не потерял. Кажется. Во всяком случае по своим ощущениям Серёга открыл глаза сразу после того, как встретился со стенкой. Не сказать, что это ему сильно помогло, потому как людям, вломившимся в его квартиру, хватило буквально полсекунды, чтобы застегнуть наручники на его руках. А скорее всего между моментом, как он врезался в стену и открыл глаза прошла не одна секунда. Над молодым человеком нависало три мужчины, в одном из которых он с неудовольствием узнал своего старого знакомого.
Участковый Грабарёв, получивший от своего начальника совет за двести тысяч рублей, поначалу хотел ему следовать, но душа не успокаивалась. Деньги, конечно, очень было очень жалко, но и растоптанная гордость была не на последнем месте. Какого-то молодого сучёнка подвели к нему и развели Мишку как самого последнего лоха! Хрен с ней, с теткиной квартирой, плетью обуха не перешибешь, но найти этого подставщика и… что делать с ним дальше, Грабарев не представлял, если честно. Убивать самому стремно, подручных, которые по Мишкиному слову пойдут на мокруху, и при этом потом не сдадут под рукой не было. Просто отбуцкать и отобрать деньги — несерьезно. Тем более, что этот кадр может дать со своей бандой ответку такую, что не унесешь. И уж конечно таких не поставишь на счетчик.
Пока одно полушарие раздумывало, что делать с личным врагом, другое производило оперативно-розыскные мероприятия в рамках имеющихся у участкового возможностей. Через риэлторское агентство, с которым работала тетка, Мишка узнал контактные данные подонка. Телефон ему ничего не дал, аппарат абонента всегда был не в сети, что не удивительно. Зато данные об имени, отчестве и фамилии внезапно дали результат: в одной из баз появилась информация о свежей регистрации в центральном территориальном округе человека с совпадающими данными и подходящим возрастом. К удивлению Михаила, на фото с паспорта оказался именно нужный ему субъект. Попался, гад! Вот только всё еще было не очень ясно, что теперь с ним делать.
Война план покажет, решил участковый и пошел договариваться об участии в силовой операции с двумя отморозками. Отморозки жили на его участке, имели по ходке по несерьезным статьям вроде кражи и угона, но, если рассуждать здраво, ходок могло быть и больше. Ханурики ходили под очередной статьёй и были на свободе только покуда делились оперативной информацией с участковым и пока Грабарёв был к ним добр. Короче говоря, отморозки были воришками и стукачами, зато их было двое. А еще они давно смирились со своей участью помощников полиции и особо не дергались. А когда Грабарев сказал, что весь хабар с хаты, на которой живет один плохой человек, будет поделен на троих, проявили готовность поучаствовать в налете. Где-то в душе они считали, что после такого сотрудничества участковый от них окончательно отстанет, если сам на нары не захочет присесть.
Вот так и вышло, что, открыв глаза после непродолжительной отключки, Серёга увидел над собой троицу налетчиков во главе с недавно обиженным им Михаилом.
— Что, сучара, очнулся? И я смотрю, узнал меня. Расплата пришла, урод. Будем тебя сейчас кончать.
Серёга не был готов отвечать что-то героическое, он вообще не был готов к диалогу в таком ключе. Одно дело невзначай звездануть обидчику в ухо, и совсем другой расклад, когда противников трое, а у тебя из оружия только наручники, на тебе же и застегнутые. Одно хорошо — спереди их застегнули, не за спиной. Так что он мужественно таращил глаза на нападавших и не подавал признаков интеллектуальной деятельности.
— Начальник, мы его по ходу крепко приложили по чайнику, вот он и таращится. Речевой аппарат отбили по ходу.
— А так бывает?
— Бывает, я точно знаю. Минут через пяток отойдет от шока, запоёт. А пока сунь ему кляп в рот, чтоб орать не начал.
— Точно! А мы пока хату обшмонаем. Выглядит квартира нормально, верняк при деньгах пацанчик.
— Двигайте, я присмотрю.
Михаил уселся на табурет, стоявший в прихожей, расположив его напротив своей беззащитной жертвы, и приготовился сначала морально унижать лошару, а потом и что посерьёзнее применить. Так бы попинать хорошо, но, во-первых, сразу после проникновения в квартиру он уже чутка поиграл в футбол тушкой Серёги, а во-вторых, версия с отравлением на фоне множественных гематом могла и не прокатить. Он уже прикинул на пальцах план действий, включающий отравление урода природным газом от погасшей газовой плиты на кухне. Внезапно его мысли прервал свистящий шепот переговаривающихся урок. Блин, эти козлята нашли что-то стоящее! Реально он идиот, что разрешил им потрошить квартиру без присмотра! Сорваться в комнату было делом одной секунды. Михаил успел увидеть, как один из его помощников суёт в карман пачку пятитысячных купюр. Неплохо они зашли, получается. Осталось теперь навести порядок с учетом трофеев, и совсем хорошо будет. Навскидку уже понятно, что конкретно свои потери Грабарёв отобьёт.
— Я не понял, говнюки, вы что, хабар по карманам прячете?!
— Так, а чего с ним делать? Всё, что находим, складываем по карманам, потом будем считать и делить, как свалим с хаты. Что за кипишь, начальник?
— Я на идиота похож? Складываете сюда вот на столик, сразу по окончанию обыска всё и посчитаем. И поделим тут же. Мне что потом, в трусах у вас шарить или в задницу заглядывать, как в крытке?
— Зря ты так, начальник. Мы ж сейчас подельники, кто у подельника крысит? Не по понятиям это.
— Не подельники, а наёмники. И насчет понятий мне не втирайте, нет у вас понятий никаких, да и ни у кого нет. Ваши все с ментурой работают, законники через одного «красные» сейчас. Что, не так?
— Да так, на самом деле. Чего там, говоришь сюда складывать, значит, будем складывать.
— Начальник, а клиент твой там не начудит? Вдруг уже в себя пришел?
А клиент в это непростое время не только пришел в себя, но и вышел в невидимость. По здравому размышлению, совсем не дело бросать плохо упакованную жертву в прихожей, она же и уйти может. То есть, из квартиры уйти. Серёге этот вариант почему-то не пришел в голову, в настоящее время он вел себя хорошо, никуда из прихожей убегать не собирался, а вот доставлять проблемы напавшим — это как получится. Стоя в инвизе в другом углу прихожки, наш герой искал себе оружие. Поначалу получалось плохо — ни меча на стене, ни клюшки для гольфа не обнаружил, при этом каждый раз глаз утыкался в табуретку, одиноко стоящую посередине комнаты. Серьезная такая табуретка, из массива какого-то дерева, а не пластиковая хрень. Хм, опыт службы в армии подсказывал, что такая табуретка при сноровке приравнивается к оружию массового поражения. Хочешь — бери за ножки и маши как двуручным оружием и бей уголками, а можно и по кумполу плоскостью сиденья залупенить сверху. В стесненных условиях прихожей второй вариант подходит лучше, решил Серёга.