На крики волонтера начали оборачиваться бойцы. Все были в курсе сегодняшней заварушки, многие догадывались, какие проблемы могли поиметь, если бы конкретно эти волонтеры с Соболем не ликвидировали разведывательную группу противника. Народ начал кучковаться вокруг палатки, некоторые с оружием. Тактикульные бравые вояки почувствовали некий дискомфорт и сбавили обороты.
— Да харэ орать уже! Вас никто не арестовывает. Нам нужно вас опросить, чтоб выяснить некоторые моменты происшествия.
— Опросить — это другое дело. Мы готовы, пошли. — Кирилл продемонстрировал готовность войти в палатку.
— По одному, пожалуйста.
— Ну уж нет. По одному нам ходить страшно, враги кругом. Вы спрашивайте нас, всё расскажем без утайки. А свои мутки с перекрестными допросами засуньте в накладные карманы. — И по интонации было слышно, что имел в виду он что-то иное, нежели карман.
— Ну так, значит, так. Проходите оба. — Главный офицер особого назначения откинул клапан палатки и первый зашел внутрь.
Внутри самодельные лавки, вкопанные в землю по сторонам от такого же стола, горит лампочка, запитанная от общей сети, поддерживаемой генератором, погасшая буржуйка в углу, ну и всё. Свет через полиэтиленовые окна сочился уже не в палатку, а наружу — смеркалось. На столе ноутбук особистов давал дополнительный голубоватый свет и наверняка писал звук, а то и картинку. То есть беседа будет без протокола, но под запись. «Хрен с ним!» — хором подумали два волонтёра, всё равно заранее договорились не врать. И Соболю то же самое сказали, ему тем более врать нежелательно, он как раз во власти этих подтянутых и крутых особистов.
Рассказ Серёги не затянулся, правда после было много уточняющих вопросов по делу и не по делу тоже. Вот какая им разница, чем он занимается на гражданке? Да хоть в носу ковыряется, закон разрешает! Но нет, начали докапываться:
— Скажите, Сергей, чем вы занимаетесь в Москве, когда не едете помогать нашим бойцам? Учитесь, работаете?
— Временно безработный.
— Интересно. — В глазах военного и впрямь зажегся какой-то специфичный огонёк. — И давно? А до этого где работали?
— Блин, сколько вопросов! Недавно. До этого я был учредителем и директором акционерного общества «До последнего патрона».
— Еще интереснее! Чем занималось ваше общество?
— Стрелковый клуб у нас был.
— Это многое объясняет. А еще чем вы занимались? Какие-то увлечения у вас были, способные объяснить такое успешное столкновение с многочисленным и подготовленным противником?
— Стендовая стрельба, практическая стрельба, страйкбол. Раньше еще и охотился, когда не в Москве жил. Так понятно, что знаю, за какой конец держаться надо у автомата? — Серёга решил не рассказывать про тренировки по придуманному им же хардболу. И так всё на-тоненького идет.
— Наверняка, еще и боевые единоборства практикуете?
— Не, просто физкультура.
— Я так понимаю, ваш клуб закрыли? Причина?
— Земля потребовалась городу. Так что всё сносят там. А оставшуюся от клуба снарягу мы собрали и сюда привезли, парням нужнее.
— Спасибо. А вы, товарищ Струков, чем занимаетесь там? Тоже временно безработный? — Следователь мотнул головой, изображая кивок в сторону столицы.
— Владею и управляю предприятием общественного питания, арткафе. В свободное от управления бизнесом время увлекаюсь боями без правил. Ну и стрелковый спорт на уровне любителя.
— Еще раз спасибо, если понадобится что-то уточнить, мы вас вызовем.
— А вот это хрена с два! Мы с утра едем домой. Так что вряд ли удастся еще раз свидеться, — припечатал Кирилл.
— Ну да. Но если что, найдем способ пообщаться. Ваши паспортные данные у нас есть. Всё время забываю, что вы гражданские.
— Так видно же по нам! — Серёга был само простодушие. — На нас и погон нет.
— Знаки различия тут вообще сложно разглядеть хоть на ком-то. Это в армии мирного времени царит порядок и единообразие. В действующей армии правит бал целесообразность. Люди воюют так, как им удобнее. Может, это и правильно. — И стало понятно, что говорящий это правильным не считает, но мирится. — Не смею вас задерживать.
Серёга еле успел задавить на зубах фразу, что это очень удачно. Он был очень рад, что их не посмели задерживать. Фиг знает, что на самом деле себе могут выкинуть эти церберы. Их таких профессиональных сильно не хватало там, на хуторе. Но видимо отлов настоящих диверсантов не входит в круг задач двух особистов с охраной. Кирилл заметил шипение, вырывающееся сквозь зубы друга, и тоже порадовался, что тот сдержался. Потому как не было никакого желания устраивать силовое противостояние со своими. Хотя, какие они ему свои? Своих он покормил.
Пробирались уже по темноте с фонариком. Санталов поначалу взялся гундеть, что могли бы и об освещении позаботиться, а потом вспомнил, где находится и заткнулся. Освещение и плац — совсем не те вещи, которые можно устраивать в непосредственной близости от передовой. «Свою» землянку нашли, всего по паре раз споткнувшись. Причем те два раза, что спотыкался Серёга, его ловил Кирилл. В противном случае ранений у нашего героя бы прибавилось. Если иметь в виду то ранение в ягодицу. Бывает всякое в современной войне. Сейчас ранение в спину или задницу в отличие от прошлых эпох не является чем-то постыдным. Прилететь может с любого направления.
Рана, вовремя обработанная медиком, почти не беспокоила, если сидеть на одной половине попы и спать на боку. Но завтра им ехать, причем долго, Серёгу это слегка беспокоило. Как автомобилист, он увереннее себя чувствовал за рулём, а не в качестве пассажира. Да и понятное дело: доверять свою судьбу и саму жизнь в чужие руки — это надо быть очень смелым или сильно верить тому, кто за рулём. Но деваться некуда, будет сидеть рядом с Кириллом и совершенствоваться в маскировке транспортного средства.
Забравшись в берлогу, где в условиях тесноты комфортно было сидеть или лежать, но уж никак не стоять, а тем более расхаживать, Серёга занялся единственно доступным и полезным делом — улегся на предоставленной лежанке поверх условно чистого матраса и заснул. Ворочаться и крутиться было нельзя по медицинским показаниям, мучиться от бессонницы не хотелось. Так что герой просто спал, не вздрагивая во сне от страшный картин пережитого или криков убитых мертвецов. Он спас сном Серёги Санталова, то есть хорошо потрудившегося человека, принесшего в этот мир еще одну порцию пользы и добра. Мы бы тоже хотели иметь такую сбалансированную психику, но не знаем, где её выдают. Так что остаётся только пожелать читателю такой же ненервной нервной системы и крепкого сна.
А утром оба волонтера уже уматывали в сторону Ростовской области, даже не позавтракав. Им не хотелось быть участниками второй части мероприятия под названием «разбор полётов», не хотелось никому ничего доказывать и тем более влезать в распределение трофеев. Тем более, что вывезти их из зоны спецоперации невозможно от слова «абсолютно». Даже бойцам, даже героям, даже если трофей надет на тебе и призван спасать твою жизнь или сеять добро.
Как так, спросит кто-то наивный? А вот так. Допустим, какой-то герой-штурмовик отбил вражеский опорник, уконтрапупил сколько-то там врагов и даже водрузил флаг, гордо реющий над чем-нибудь значимым. Первым делом он… правильно, позвал сапёров, если сам не дока по этой части. А потом его группа начала вдумчиво марадёрить (оставить «мародерить!») трофеить военное снаряжение. Своя разгрузка истерта в хлам и где-то порезана осколками? А вот практически новая вражеская! Нехватка бронежилетов? Так вот они, пользуйся! НАТОвский удобный камуфляж и шикарные ботинки целая в упаковке — всё в дело! Тут целый склад такого добра — повезло бойцам. А потом долгожданная ротация и выход из зоны спецоперации. И блокпосты, и военная полиция. И начинают доблестные полуполицейские шерстить таких же доблестных штурмовиков, попавших в их честные руки. Всё, аттракцион качественной экипировки закончен. Трофеи отбираются, на обладателей ништяков составляются протоколы, заводятся дела. Или не заводятся, если бойцы как-то убедят полицейских. Проще говоря, подмажут какой-то безделицей. Мерзко? Зато жизненно.
Серёга с Кириллом в теме, так что на блокпосту их автомобиль ничем не порадовал военных. Гражданским отсюда вообще ничего вывозить нельзя. Даже своё барахло двойного назначения может стать предметом интереса специально обученных людей. Система ниппель: туда дуй, оттуда фиг! Так что, не то что амуниции, завалящей гильзы не нашлось в обширном багажнике.
— Вот же твари! — Не сдержался молодой и слегка эмоциональный Санталов.
— Что сказал?
— Сказал, твари вражеские не могли нам чего-нибудь подкинуть в машину. Укры проклятые не захотели вас порадовать. Совсем не думают о братьях-славянах.
— Язык попридержи. Вы волонтеры катаетесь туда-сюда как мотыльки, а мы воюем, между прочим.
— Ага. Спасибо за разъяснение, а то я сразу не просёк этот момент. Воюете. Можем ехать?
Кирилл, сидящий за рулем, в перепалку не вступал, но тоже понимал чувства, владеющие напарником. Так всегда, одни делают дело, другие делают вид. В почете оказываются те, кого виднее. Когда шлагбаум был поднят, он молча тронул машину с места и выехал.
— Не, ты скажи, ну твари же!
— Не скажу. Ты же не знаешь, мутит конкретно этот вояка или он честный человек. А что шмонали, так такой порядок. Это мы с тобой вольные птицы, а у них армия, дисциплина.
— Они сами выбирают свой путь. Никто не мешал заниматься чем-то другим, а не строем с песней.
— Не скажи, в жизни всякое дерьмо случается. Выдернет судьба за космы как морковку с грядки и твоего мнения не спросит.
— Ну я не знаю… — Серёга уже отошёл и потому не имел желания спорить со старшим и мудрым товарищем. А хотел он устроиться поудобнее, чтоб ягодице не было больно. — На Тамбов рулим, как решили?
— А что, есть другие варианты? Лично мне не хочется на авось надеяться. То ли нас ищут, то ли забили уже на ту историю. И вообще, я бы на месте этих бандитов в погонах…