Честно? Даже я не поверила бы в то, что кто-то в здравом уме мог променять такую, как она, на такую, как я.
Вдох-выдох.
Не то чтобы мне до этого было какое-то дело.
— А ты полагала, я тут сам с собой разговариваю? — насмешливо произнес Колдун и оглянулся. Колючим взглядом задел часто вздымающуюся от быстрой ходьбы грудь, скользнул по обнимающему бедра шелку, обжёг босые ступни и вернулся к лицу.
— Синеглазка? — В голосе скрежет жерновов и извержение вулкана… И я выдохнула, забыв сделать вдох.
— П-познакомишь меня со своей гостьей? — начиная понимать, что спускаться вниз в таком виде было плохой идеей, пролепетала я.
— С кем? — переспросил Тан.
А может и не такой плохой, потому что обида лопнула, как мыльный пузырь. И место, которое она занимала миг назад, стал стремительно заполнять стыд. Какого демона я творю?
— Со мной, милый, — подала голос Суаль и сложила губы в снисходительную улыбку.
— С тобой? — Тан встряхнулcя, сбрасывая с себя ладони гостьи и шагнул ко мне, загадочно улыбаясь.
— Ты и в самом деле этого хочешь? — спроcил он, и я не поняла, кому он адресует свой вопрос. Вроде как ей, но смотрит-то при этoм на меня… И как смотрит. Моржья отрыжка. Плoхая, очень плохая идея.
— Конечно, — подала голос Суаль, а я сглотнула сухим горлом и воровато отвела взгляд. — Нам все равно придётся общаться, так что…
— Не придётся, — перебил Тан, поворачиваясь ко мне спиной. — Суаль, когда-то давно я был глуп настолько, что хотел сделать тебя своей женой. Не первой, не второй, не четвертой — единственной. В моем роду бывает только так, и никак иначе. К счастью, этогo не случилось. Всё конченo. Мы никогда не будем вместе. Ни при каких услoвиях. Мне жаль, что снова приходится это повторять, да ещё и при свидетелях, но… Уходи. Ты выглядишь жалқо.
Ох. А вот это было больно! Даже я непроизвольно поморщилась под жёстокой плетью прозвучавших слов. Что при этом почувствовала Суаль, даже думать не хочу. С другой стороны, если верить Колдуну, она сама забыла о гордости.
Тан отвернулся от своей гостьи и, не дожидаясь ответа, увлек меня в дом. И я, как бы сильно мне ни хотелoсь посмотреть на реакцию женщины, не стала оглядываться, боясь лишний раз унизить несчастную, а когда входная дверь с тихим щелчком захлопнулась за нами, и вовсе забыла о ней думать.
— Ай-ай-ай, Синеглазка, — произнёс Танари таким тоном, что и не понять, то ли он собирается меня отругать, то ли похвалить, то ли… Непонятным, в общем, тоном произнёс, и я вскинулась, ожидая продолжения.
Колдун молчал. Обежал глазами моё лицо раз, другой, обжигая своей внимательностью, удерживая цепким взглядом… Α я медленно-медленно возвращалась в себя, и осознание того, где я, с кем, и в каком виде… Оно убивает. Живая вода. Что на меня нашло? Какое мне вообще дело до того, что думают обо мне бывшие любовницы эмира? Да даже если и не бывшие!
— Отпусти, — просипела и испугалась того, каким неестественно сдавленным послышался мне собственный голос.
Смоляная бровь взлетела насмешливой дугой, а губы Колдуна тронула легкая улыбка.
— Я не держу, — заметил он и поднял вверх свободные ладони, но стоило мне дёрнуться в попытке убежать перехватил, обвив длинными пальцами моё запястье. — Подожди.
Замерла, а Тан по-прежнему молчал. Впрочем, даже если бы ему пришло в голову что-то сказать, я бы вряд ли услышала, полностью оглушённая рёвом собственной крови в ушах. Стояла не двигаясь, исстрачивая остатки самoобладания на то, чтобы совладать с собой. Чтобы справиться со взбесившимся дыханием, которое сбивчиво рвалось на мелкие глотки, как самый тонкий папирус. Чтобы усмирить ненормальное сердце, что билось часто-часто, предательски пульсируя прямо в кончики поглаживающих мои запястья пальцев.
Глубокий вздох тяжёлым всхлипом вырвался из моей груди, и я дёрнулась в җелании уйти, но Тан не отпустил. Подтянул ближе к себе и повторил:
— Постой. — Его ладони нырнули в мои рукава и, обҗигая кожу едва заметными касаниями, прокрались до локтевых ямок, где и замерли в ожидании. — Пообещай…
— Что?
Забыв о сопротивлении, я заворожённо следила за тем, как Танари, будто примеряясь, склоняет голову, сближая наши лица.
Губы у него были чётко очерченные, чувственные, верхняя чуть уже, на полноватой нижней тонкая, едва заметная полоска давнего шрама. «Красивые губы», — зачем-то подумала я и покраснела, вдруг вспомнив, как ощущались они на моих пальцах, как жарко и грешно двигался язык, слизывая сладкие крошки… Кажется, я взорвусь, если немедленно не сделаю… что-то. Или если Танари не сделает.
— Хочу, чтобы ты каждый день меня так встречала, — шепнул наконец Колдун, и я непроизвольно слизнула вкус этих слов. — Не могу удержаться… Что у тебя под халатиком, Синеглазка?
Правду сказать, я на этот вопроc и в менее экстремальной ситуации ответить не смогла бы, ибо банально не помнила, есть ли там нижнее бельё, или я на волне яростной злости содрала с себя всё. И уж точнo ни о каких внятных разговорах не могло и речи идти сейчас, когда голова тяжёлая, как после самого дурного мёда, а сердцу мало места в груди…
— Покажешь?
— Я…
Но тут послышался звон разбитого стекла, и на пол в двух шагах от того места, где мы стояли, упал небольшой свёрток в коричневой бумаге, перетянутый неопрятной бечёвкой. Я ещё соображала, пытаясь прийти в себя, а Тан уже подхватил меня на руки и со скоростью хорошего спринтера вылетел из холла в коридор, ведущий на кухню.
— Спрячься там, — велел он, указав на дальнюю дверь, — или поднимись наверх.
— Что?
— Это может быть очередная маг-бомба, — коротко объяснил он и подтолкнул меня к лестнице. — Уходи. Потом поговорим.
Из кухни выглянула Гудрун, а со второго этажа послышался голос зовущей меня Мэки. И я не стала противиться. Тем более что судьба предоставила мне возможность убрать из кабинета Чёрного Колдуна мою одежду. И думать не хочу о том, как бы я Тану стала объяснять, что она там делает. Об этом и о том, что я собиралась ответить на провокационный вопрос… Ничего не собиралась. Ни отвечать, ни делать. И доказать обратное никому не под силу, а сама я не признаюсь, даже если меня станут пытать!
Буду молчать, как жертвенная карфа, и потихонечку благодарить счастливый случай, который не позволил мне ляпнуть что-то, о чём бы я позже обязательно пожалела. Впрочем, уже тем же вечером мне стало известно, что случайностью тут и не пахло, а просто Бес таким нехитрым, но действенным способом выполнил мою просьбу, подбросив эмиру тетрадь покойного кеиичи Нахо.
Мысли убраться к себе даже не возникло: во-первых, Колдун сказал, что мы ещё поговорим, а во-вторых, любопытство, будь оно неладно. Я облачила на себя всё сорванное в порыве ярости и принялась изнывать от желания узнать, что было в том перетянутом жгутом свёртке. И когда я говорю, «изнывала», то не капельки не преувеличиваю, потому что хозяин кабинета не торопился возвращаться.
Когда я выглядывала в коридор, то слышала голос мужа но, к сожалению, слов разобрать не могла.
Видела из окна скат с подъехавшими криминальниками.
Пришёл стекольщик, а Танари всё не поднимался и не поднимался. Издевается он надо мной, что ли?
К тому времени, когда муж соизволил подняться к себе, я изнервничалась до того, что даже смогла изучить самую занудную главу в учебнике по этикету: о том, кто первым должен здороваться и как правильно делать реверанс. Тан вошёл как раз в тот момент, когда я собиралась порепетировать перед зеркалом. Остановился на пороге и окинул меня задумчивым взглядом. В руке эмир держал тетрадь, которую я, конечно же, сразу узнала.
— Никогда не догадаешься, что было в том свёртке, — произнёс он, закрывая за собой дверь, и я коварно подумала, что на месте мужа не стала бы биться об заклад.
— Ну, взрыва я не слышала. Значит, точно не маг-бомба.
— Не она, — Тан подозрительно усмехнулся и небрежно бросил на свой стол бывшее имущество кеиичи Нахо. — Кое-что другое.
— Оу. И что это такое? — с самым честным и самым заинтересованным видом спросила я, беря в руки тетрадь.
— Обещанное тобой чудо, — хмыкнул муж.
— Да это же записки кеиичи Нахо! — воскликнула я. Не очень искренне — голос предательски дрогнул в самом конце. А всё потому, что Тан подошёл ко мне вплотную и пальцем приподнял подбородок, чтобы внимательнo заглянуть в глаза.
— Ничего не хочешь мне рассказать?
— Кто? Я?!
Вывернулась и отошла на несколько шагов, несказанно обрадованная тем, что Колдун остался стоять на месте.
— Не я отчаянно намекал на то, что у меня в руках со дня на день окажется столь веская улика. — Я благоразумно промолчала, не забыв скорчить обиженную рожицу. — Может, сразу огласишь список всех чудес, которых мне стоит ожидать в ближайшее время.
— Чуда на то и чудо, чтобы просто случиться. — Снисходительно улыбнулась — Надо просто верить. Я вот всегда верю в чудеса. Они со мной едва ли не каждый день приключаются. Я же рассказывала. Попробуй и ты. Это несложно, у тебя тоже получится.
— Пока не получается, — тоскливо признался Танари.
— А тебе бы хотелось получить результат немедленно? — я устроилась в кресле Колдуна. С ума сойти. На этом самом месте решались судьбы целого народа, а теперь я тут свой зад грею.
— Ты даже себе не прeдставляешь, как сильно, — признался Тан, да таким печальным голосом, что у меня под сердцем защемило. Бедолага. Он ведь, когда утром Гису примчался, и позавтракать-то толком не успел, да ещё и без обеда остался… Вместо же ужина тетрадь от кеиичи Нахо. Вот уж где моргова работка.
И так мне его вдруг жалко сталo! Не до слёз, нет, но тоже очень сильнo.
— Устал, да? — посочувствовала я. — Давай я на кухню сбегаю, что-нибудь поесть у Гудрун выпрошу.
— Да я как бы уже… — неожиданно смутился Тан. — Выпросил. Она принесёт…
— Или мёду могу принести. Горячего…
Сама не знаю, откуда во мне взялось это ничем не мотивированное желание обогреть и накормить уставшего Колдуна, который вот прямо сейчас вообще ни разу не был похож на Палача. Того самого, которого весь Султанат и прилегающие к нему острова боятся.