— Сережа, а давай с тобой за нашу дружбу выпьем, — сама предложила мне девушка довольно фривольный застольный ритуал. В технологическом мире такой тоже имелся, «на брудершафт» назывался. Основное в нем не столько выпить в обществе понравившегося тебе человека, там главное сама символическая заявка на особые отношения. «За нашу дружбу» же пьют, в основном, с лицами противоположного пола. Ну, если только вы не за иную команду играете, чтобы целоваться в конце с представителем своего собственного пола.
А я что, дурачок какой-нибудь, чтобы от такого отказываться? Айрис же в моем понимании вообще была очень симпатичной девчонкой. Я, понятное дело, раньше старался своего внимания в этом вопросе не показывать, чтобы Ленку Шитову ненароком не обидеть, но тут Ленка, кажется, вполне довольна произошедшим распределением кавалеров между ними с подругами, вон как вовсю с Сашкой любезничает.
Настойка была ароматной, алкогольный жар прокатился по пищеводу, уютно угнездившись в желудке, еще больший жар, с приливом крови к лицу и прочим соответствующим местам вызвал первый в моей жизни поцелуй. Разумеется, я, чтобы не портить о себе первое впечатление, никаких вольностей с языком не позволял, но и без того шторма обоюдных эмоций хватало. В себя я пришел от того, что в грудь мне уперлись твердые девичьи ладошки. Ну, она же чужие эмоции не ощущает, почти как свои собственные, ей легче моего было вынырнуть из охватившего нас дурмана, чтобы чего-нибудь не натворить прямо на глазах приятелей.
А потом мы, сидя за накрытым девчонками дастарханом, ели изумительно нежное, ароматное мясо с пирожками и запивали его… сначала дедовой настойкой. Потом Вишневский предложил попробовать его фирменный родовой вишневый бренди, настаивавшийся десять лет в дубовых бочках. Откуда в названии взялось определение «вишневый» я как-то упустил, больше занятый близким присутствием возле себя гибкой фигурки Айрис. Потом и Соколов тоже предложил попробовать что-то свое, из запасов его рода.
Вроде, и не так уж много выпили, мы же бутылки до дна пока не опустошали, а именно проводили сравнительную дегустацию, но, похоже, что-то из выпитых напитков в наших желудках как-то не так провзаимодействовало, от чего все сделались уже довольно не трезвыми, даже девчонки, которым по традиции наливали половинные порции. Потому, когда Соколов завел речь о своих планах стать в дальнейшем Охотником, громче всех его речь поддержала Ленка Шитова, рассказав несколько историй из богатой практики своей семьи. Там и про собственно охоту на всяких тварей из Зон сопряжения было и про их выслеживание.
Может, я на выкрики Ленки так прореагировал, все же она, не скрываясь, свои симпатии вовсе не мне демонстрировала, а может внезапно захотел перед Айрис выпендриться, но я начал всех обучать… маскировке на местности. Вот откуда что взялось? Во время той же охоты на демонов я такой вообще не пользовался, но тут сначала вспомнил про сетчатую накидку «гилли», в переводе «леший», в которую нужно дополнительно всякие веточки и клочки травы вставлять, чтобы смазывать свой силуэт в глазах посторонних наблюдателей, а потом и вовсе завел шарманку о том, что, находясь в засаде, лица тоже нужно маскировать раскрашиванием его зеленой и коричневой красками, чтобы белого пятна лица было издалека не заметно.
— А у нас как раз случайно есть с собой краски! — С огромным энтузиазмом вдруг объявила Анюта. — Я же родителям сказала, что пошла с подружками на занятия по рисованию. А то меня ни за что бы не отпустили, они у меня строгие.
— Хи-хи-хи! — Как сумасшедшие смеялись мы, раскрашивая друг друга, главным образом, своих выбранных на этот вечер подружек, а те, соответственно, нас, акварельными мазками и пятнами. Девчонки вообще пожелали, чтобы мы им не только лица, но и тела точно так же раскрасили, первая, вроде, это Анька предложила… Ну, а мы что? Нам с парнями это только за радость было. Тем более, водоем с чистейшей теплой водой — вот он, буквально в двух шагах, а акварель, даже такая, с какими-то пластическими добавками, отмывается довольно таки легко.
В разгар веселья к нашему бивуаку из леса вдруг Злата выбежала. Ребята поудивлялись, конечно, такой вот собачьей сообразительности. Мы же ее с собой не брали, дома оставили, а она нас нашла… Сначала зверушку тоже мясом накормили, благо я его целую гору напек, а потом кому-то мысль пришла, что коричневый, точнее рыжий цвет, на таксе имеется, но так как он довольно светлый и однотонный, то все же в лесу будет сильно заметен.
Бог его знает, какими замысловатыми закоулками наши пьяные мысли передвигались, но и Злату мы под этакого маленького тигрика тоже раскрасили. Она вполне спокойно, не отбиваясь и не убегая, позволила это над собой проделать, даже хвостиком с большим энтузиазмом помахивала. А потом, когда работа по ее окрашиванию была завершена, сиганула в кусты. Только мы ее и видели.
Слишком сильно я о Злате не беспокоился: если уж она сама нашла дорогу из Старгорода до нашего Огарево, то тут, возле поселка, в трех соснах точно не заблудится, потому снова предался увеселениям в нашей замечательно сложившейся компании.
— Ну, вот, все уже смыла, только напрасно на нее краску истратили, — огорчилась пьяненькая Анька при виде сухой и абсолютно чистой таксы, как ни в чем ни бывало, выбежавшей к нам на своих коротких кривых лапках из-за тех же самых кустов, в которых она скрылась от нас несколькими минутами ранее.
— И правильно, — отозвалась Айрис, глядя на собачонку с энтузиазмом естествоиспытателя, — в прошлый раз раскраска полосами мне не очень понравилась, надо было, как у зилусов, полосы немного с пятнами чередовать, так маскировка намного совершенней бы получилась. Девчонки ненадолго заспорили… а потом покрасили таксу по второму разу. Уже с предложенными Айрис изменениями.
Потом мы допили дедову настойку и принялись исключительно попарно крепить нашу дружбу. Ну, дружба же такое природное явление, она, чем крепче, тем лучше. Дружбы много не бывает. Заодно показал подружке, каково это, целоваться с языком. Понятное дело, для меня этот опыт для самого внове был, я же про удовольствие от подобных поцелуев почти чисто умозрительно, из чужого, перешедшего ко мне опыта, только помнил.
Отвлек нас от этого очень приятного во всех отношениях процесса горестный вопль Анюты:
— Ну, вот, опять!
Отвлеклись. Перед нашей компанией стояла, помахивая хвостиком, совершенно чистая и сухая такса.
— Давайте, теперь мы, по-нашему, по-мужски, ее покрасим, — предложил Вишневский, очевидно желая сгладить расстройство своей приятельницы.
В очередной, уже в третий раз такса — техасский рейнджер скрылась в зелени леса, а мы принялись разбираться, присутствует ли аромат вишни в бренди, предоставленном на наш стол родом Вишневских, или это просто название такое.
От выпитого алкоголя девчонок разобрало на грустное. Сначала, Ленка Шитова пролила несколько слезок на тему, что с ее нынешним заболеванием путь в Охотники и посещение Зон сопряжения ей точно заказаны, потом, в пику ей, Айрис раскрыла свою ужасную тайну, о том, что рядом с нами сидит страшный и отвратительный некромант. Правда, ребята, а особенно я, с отвратительностью данного, конкретного некроманта, не согласились и даже предложили поискать вокруг какого-нибудь дохленького жука или зверушку, чтобы посмотреть, как она, эта некромантия, вообще в натуре выглядит.
Дохлого жучка не нашли… зато отыскали веселую и совершенно чистую таксу, которую и принялись с преувеличенным энтузиазмом раскрашивать еще сохранившимися остатками краски. Ну, надо же как-то расхандрившуюся Айрис утешить. Даже Аня уже перестала жалеть свои краски, тем более, что в баночках с красками их и оставалось-то всего-ничего. В смысле, нечего уже было там особо жалеть.
Проводили таксу, допили Соколовский алкоголь, а потом пошли, как были бухими и измазавшимися красками, в водоем купаться. Авторитетно вам заявляю: никому не стоит повторять наших дурачеств! Ни в коем случае не стоит купаться, пусть даже в чистейшем и проверенном водоеме, в нетрезвом виде. Впрочем, в нашем конкретном случае все закончилось вполне благополучно. Мы плюсом к купанию и краску с лиц, а кое-кто с тел, смыли, в чем я конкретно Айрис с огромным энтузиазмом помогал. Даже дополнительный досмотр устроил, не подтекла ли коварная акварель в места, ранее прикрытые тканью купальника. Ну, разумеется, стараясь действовать не сильно заметно для окружающих. Впрочем, по-моему, окружающих наши с Айрис действия меньше всего волновали, у них собственные проверки по тому же самому поводу в самом ходу проводились.
А ничего так, замечательная грудка у девчонки уже выросла. Небольшая, но упругая. И бусинки сосков на ней от прохладной воды очень красиво выпятились. А еще она тоже, наощупь изучила меня «там». Хоть парни краской свои тела и не мазали, но мало ли… акварель она такая коварная. Честно говоря, я был немного удивлен. Думал, девчонки более скромные и мужскими органами не интересуются.
Дальнейшая программа нашего отдыха особым разнообразием не отличалась: накупавшись и немного замерзнув, выбрались на берег, греться на солнце. Согревшись, и поклевав немного еще сохранившихся продуктов, снова отправились купаться. В воде поперекидывали небольшой мячик, оказавшийся с собой у девчонок. Честно сказать, лично мне эта игра с мячом доставила совсем не много удовольствия, похоже, как и остальным парням, поэтому вскоре мы снова, разбившись по парочкам, принялись искать, не осталось ли еще где-нибудь этой коварной краски.
Впрочем, не подумайте ничего дурного, дальше определенной границы мы не заходили. Девчонки бдили, не давая ходу нашим рукам, да и обстановка к слишком уж развратным действиям не способствовала. Мы же тут, на берегу, к концу наших посиделок далеко не одни были. Помимо нас довольно много компаний решило встретить столь прекрасный летний денек на природе, разве что пришли чуток попозже.
К вечеру, когда мы принялись собираться в обратный путь, уже продукты все оказались съедены, и хмель из наших голов почти весь выветрился. Впрочем, та же Анька возвращаться домой все же не отважилась. Уютно устроившись в объятьях Стаса она позвонила домой и отпросилась переночевать в гостях у Айрис. И родители свою дочурку вполне отпустили. Правда, предварительно, все же попросили передать разговорник Айрис, чтобы та подтвердила, что эта гостья не будет ей в тягость. Очевидно, у Анькиных родителей доверие к подруге их дочери было куда выше, чем к ней самой.