стическая физика»). Несколько позднее был издан шестой том, написанный А. Портисом, — «Физическая лаборатория».
Для написания курса был сформирован специальный комитет во главе с профессором Чарлзом Киттелем. С этим ярким физиком Капица-старший мог быть знаком еще в Кембридже, куда тот приехал для получения степени бакалавра еще совсем молодым человеком в 1933 году. Позднее Киттель работал под руководством выходца из России американского физика Грегори Брейта (Григория Альфредовича Брейт-Шнайдера), известного как ближайший помощник выдающегося физика-теоретика Пауля Эренфеста. В годы войны Киттель работал в группе исследования субмарин, затем в лаборатории Белла, занимаясь вопросами ферромагнетизма. С 1951 года работал в Беркли. Некоторые из его учеников и лиц, которых он консультировал, в частности, французский физик Пьер Жиль де Жен, стали лауреатами Нобелевской премии. Сам Чарлз Киттель в 1957 году был награжден премией Оливера Бакли Американского физического общества, трижды удостоен престижного гранта Джона Саймона Гуггенхайма, а в 1979 году получил медаль Эрстеда, учрежденную Американской ассоциацией преподавателей физики.
Специалисты из Беркли постарались изложить в новом курсе классическую физику, органически связав ее с основными идеями специальной теории относительности, квантовой физики и статистики. Считается, что именно в этом состоит главное превосходство и отличие названного курса.
И авторы, и переводчики, и редакторы издания напоминают читателям, что названный курс ориентирован не только на физиков, но и на инженеров различных специализаций, ученых любых специальностей, стремящихся усовершенствовать свои знания в области физики.
Все тома курса прекрасно иллюстрированы, содержат множество задач различной степени трудности с примерами их решения.
Сергей Петрович высоко оценил названный труд и, получив одобрение отца, обратился в главную редакцию физико-математической литературы издательства «Наука» с ходатайством о его издании на русском языке. Все вопросы, связанные с переводом, он взял на себя. К переводу были подключены десяток физиков, владевших английским, а в качестве общего редактора русского перевода был поставлен старый товарищ отца, его коллега по работе в Институте физических проблем с первых дней существования института, член-корреспондент АН СССР, лауреат трех Сталинских премий, впоследствии академик АН СССР А. И. Шальников. Долгие годы он занимал должность заместителя заведующего кафедрой общей физики МФТИ, где занимался организацией физических лабораторий, демонстрационного кабинета и созданием физического практикума.
Александр Иосифович также высоко оценил данный курс, отметив в предисловии общего редактора русского перевода и универсальность курса, и сложность решаемых задач, и его «прекрасную организацию».
«Превосходные рисунки, большое количество задач различной трудности (часто из смежных с физикой областей), описание классических опытов и выдержки из оригинальных работ увеличивают ценность и привлекательность курса.
Инициатива перевода на русский язык Берклеевского курса физики в значительной степени принадлежит профессору С. П. Капице», — пишет А. И. Шальников в предисловии к курсу.
Издание «Берклеевского курса физики», осуществленное в 1965–1983 годах, оказалось большой удачей и издательства, и переводчиков, и профессора С. П. Капицы. Книга выдержала в России три издания (первое издание тиражом 60 тысяч экземпляров), неизменно удостаиваясь высокой оценки и специалистов, и студентов, и преподавателей физики.
О пользе обучения иностранным языкам
Сергей Петрович имел, если так можно выразиться, идеальное языковое образование. Проживая с родителями в русской по своей культуре и традициям семье, он дома говорил только по-русски, тогда как с приходившими гостями и за стенами дома говорили исключительно по-английски. В таком «режиме» он прожил без месяца восемь лет, в значительной степени овладев устным английским. Переехав в Москву, он более полугода занимался с репетитором русским языком и, поступив в передовую московскую школу, языковых проблем не имел. С юных лет он усвоил пользу обучения иностранным языкам, старался привить их изучение своим детям, призывал к расширению языкового преподавания в средней и высшей школах. В частности, он был очень рад, что и на Физтехе, а затем в МФТИ языкам уделяют повышенное внимание. Он вспоминал:
«Особенностью учебного процесса на Физтехе с самого начала было и то, что в большом объеме преподавался иностранный язык. На изучение иностранного языка в учебных планах Физтеха отводилось в два-три раза больше времени, чем на других факультетах МГУ, не говоря уже о технических вузах. Причем для изучения языка формировались группы по пять-семь человек. Тогда и были заложены основы физтеховской системы обучения иностранным языкам…
Отец часто выражал мнение, что иностранному языку надо обучать в детском возрасте, подобно тому, как щенка учат плавать: берут за шиворот и кидают в пруд; выплывет — научился плавать, потонет — никогда не научится… Этот метод был ко мне применен в Марселе, и я через полтора года владел французским книжным и разговорным языком лучше русского, писал безошибочно…
Отец часто говаривал: «Из всего того, что в детстве учишь, все потом забудешь, кроме того, с чем дело будешь иметь, и кроме языков, которым только в детстве и можно научиться на всю жизнь. Взрослым можешь выучить читать и писать, а язык, хоть он и без костей, не переломаешь и говорить все будешь с нижегородским выговором, а в жизни знание иностранных языков есть первое дело».
А вот как сам Сергей Петрович оценивал такой подход к образованию:
«Как хорошо известно, левое полушарие больше ориентировано на анализ, на линейное, логическое мышление и язык (недаром на Физтехе хорошо учат языкам). В математике это означает — алгебре и анализу, в то время как геометрия и топология требуют участия правополушарных функций мозга и восприятия свойств объекта в целом.
Таким образом, целостный междисциплинарный охват проблемы связан с полноценным правополушарным мышлением, ответственным, в частности, за музыкальные способности (недаром четверть наших студентов учились и в музыкальных школах). Подобным образом соседствует интуитивный подход экспериментатора и математизированное мышление теоретика — сама система Физтеха основана на развитии этих двух начал в сознании человека, от которого во многом зависит полнота творческого потенциала».
Своей относительной, по сравнению с выпускниками иных технических вузов, продвинутостью в иностранных языках выпускники Физтеха во многом обязаны заботам Сергея Петровича. Еще с конца 1960-х годов он настойчиво рекомендовал ректору и проректору по учебной работе не скупиться на «часы для языка» при составлении учебных планов. Позднее он лично принимал участие в отборе преподавателей, нередко смущая их своим быстрым совершенным модулированным английским, тем, что сами англичане называют fluent.
Рассказывают, что призванные «на смотрины» в Физтех, главным образом, конечно же, «англичанки» — выпускницы языковых вузов, приходили на собеседование с руководством института, принимавшим их в одной из учебных аудиторий в казенной обстановке. Представление, знакомство и несколько вводных слов произносились на русском. Затем в беседу на английском вступал один из преподавателей, задавая на доморощенном иностранном языке несколько достаточно элементарных вопросов. Дождавшись момента, чаще связанного со стилистической или грамматической ошибкой в языке, в беседу вступал С. П. Капица и на превосходном английском языке, в его изысканной форме, просил собеседовавшего разъяснить понимание того или иного правила, связанного с ошибкой. Большинство кандидаты! поражались при этом уровню английского, услышанного ими в техническом вузе.
Ну а приложение знаний английского языка для технических специалистов, работающих на самом острие современной науки, было очевидно. Если в «закрытых» отраслях, ввиду непубличности последних достижений, знание языка вторично и может быть полезно лишь при получении знаний из какой-либо смежной области, то для физиков и математиков, ведущих свои исследования на самых передовых рубежах современной науки, обмен свежей информацией просто необходим — очень важно умение ученого просмотреть статьи в новом журнале или на известном сайте, связаться со своим иностранным коллегой, обсудить острые текущие вопросы исследования.
Своим великолепным знанием языка, при всей своей известности и популярности на Западе, своей публичностью Сергей Петрович лично сделал очень многое, чтобы снизить напряженность холодной войны.
Еще несколько лет назад казалось, что холодная война стала анахронизмом, но, увы, она лишь изменила свои ориентиры, а противостояние развитых англоязычных стран и временно ослабленной России в течение последнего времени вновь стало достигать едва ли не критических значений.
Новые времена
Отчетливо осознавая неизбежность перемен в Новейшее время (и далеко не всегда позитивных), Сергей Петрович Капица искренне переживал за судьбу Физтеха и российской науки, предлагал пути по сохранению и умножению достигнутого, сам участвовал в реализации соответствующих планов и проектов.
Одно из его предложений заключалось в следующем: «В рамках новой политики в области науки и образования на основе Физтеха и того, что осталось от нашей науки, в первую очередь академической, создать Новый Университет. Университет — в первичном смысле этого слова, не подвергнувшийся центробежным силам распада на узкие специальности, видящий свою силу больше в умении, чем в числе, — как центр комплексной подготовки и исследований. Во всей истории последних веков, в годы революций, перестроек и кризисов — всегда на новый социальный заказ возникали новые учебные заведения. Их выпускники осуществляли новую политику, строили новое общество и новую науку. Так было с Коллеж де Франс и Политехнической школой во Франции, Массачусетским технологическим институтом в США и Физтехом в СССР. Найдет ли новая Россия силы и средства создать такой Новый Университет, отвечающий социальному заказу и традициям нашей страны в области современного естествознания, технологии и управления?»