[72].
Нашему герою в те дни было совсем не до дебатов в городском совете. На заседаниях он попросту отсутствовал. Судя по газетным репортажам и отчетам, от фракции большевиков слово постоянно брал Передков. Василий Порфирьевич, ссылаясь на наказы рабочих, 21 марта потребовал ввести во Владикавказе сухой закон, 8 апреля поддержал создание особого продовольственного комитета, 11 апреля иронизировал по адресу членов гражданского исполнительного комитета[73].
Где же пропадал Киров? Киров, судя по всему, «гулял» по городу. В один день мог зайти на табачную фабрику Вахтанговых (1 делегат-выборщик), потолковать с людьми, в другой – на мельницу Якова Ходякова (1 делегат-выборщик) за тем же, потом – на мукомольную фабрику Прохановых (6 делегатов-выборщиков), лесопильный заводик Воробьева (2 делегата-выборщика), крахмальный заводик братьев Мостовенко (2 делегата-выборщика), к служащим почтово-телеграфной конторы (5 делегатов-выборщиков), к городским фонарщикам (1 делегат-выборщик)…
Мелких предприятий с коллективами от двух-трех десятков до сотни человек во Владикавказе имелось немало. Но на предстоящем перевыборном «делегатском собрании» именно от них зависело, устоит эсеровское большинство в совете или нет. А, как признавал очевидец кировских выступлений, речи Мироныча «всегда… производили такое громадное впечатление, что аудитория, иногда даже настроенная против большевиков, слушала его с затаенным дыханием, не прерывая, и принимала большевистскую резолюцию»[74].
Тем временем совет по докладу Гамалея 25 марта 1917 года на внеочередном «делегатском собрании» увеличил число депутатов. Председатель запросил тридцать, получил двадцать четыре новых члена. Понятно, что за две недели Киров не успел достичь нужного эффекта, а потому пополнение на расстановку сил в рабочем «парламенте» повлияло слабо. Зато недели через три желанная для социал-демократов тенденция обозначилась. 6 апреля солдатский совдеп выбрал нового председателя – старшего писаря А.А. Жолкевского, члена РСДРП. В рабочем совете своего рода сенсация произошла 11 апреля, когда по докладу Скрынникова в исполнительный гражданский комитет Владикавказа совдеп делегировал добавочно двух эсеров и четырех социал-демократов, в том числе Кирова[75].
Что помимо природного кировского обаяния побудило десятки артельных, ремесленных и кустарных «бригад» Владикавказа сменить политические ориентиры? Возможно, инициатива упразднения промежуточного звена между советом и рабочим – «делегатского собрания». Долой делегата-выборщика! Давайте избирать депутатов напрямую! Одного от, скажем, ста рабочих! Если вас два-три десятка, объединяйтесь с соседними коллективами, а лучше формируйте профессиональный союз, и вперед! Этот депутат будет по-настоящему вашим, зависеть от вас и отстаивать в совете прежде всего интересы вашего «союза» «предприятий»…
В начале мая 1917 года особая комиссия Владикавказского совета во главе со Скрынниковым и Кировым внесла на рассмотрение депутатов именно такой проект реформы: предприятия сами отбирают депутатов, по одному от ста человек. Бюро профсоюзов, эсеры и эсдеки присылают ещё девять (каждый по три). Затем совет формирует исполком.
Комиссию из шести социал-демократов и одного эсера образовали 2 мая, после чего Гамалей и Семенов заявили об отставке. Так эсеры признали свое поражение: большинством в совете они более не располагали, хотя в зале сидели не новички, а все тот же состав, избранный 8 и 25 марта. Однако настроения депутатов изменились, ибо изменились настроения коллективов, их пославших. Они одобрили реформу. Депутаты второго созыва – 79 от 6900 рабочих Владикавказа и шесть от двух партий – собрались 11 мая на первое заседание обновленного совета. Совета с социал-демократическим большинством! Большинством, «добытым» Кировым![76]
3. Замполит Владикавказского совета
«До кооптации Кирова партийный комитет работал вяло», – будет вспоминать Евдокия Полякова, секретарь горкома РСДРП. Вообще-то комитет возник 9 марта 1917 года, а Кирова туда ввели «через несколько дней»… Мемуаристка, видимо, неудачно выразилась, желая подчеркнуть, насколько повезло социал-демократам и в особенности большевикам, что за агитационную работу горкома РСДРП взялся главный редактор «Терека». Ещё вчера «среди солдат и мелких служащих» широкой популярностью пользовался господин Гамалей, умевший «вовремя ввернуть слово о земле и воле». Ни Скрынников, ни Передков тягаться с ним не могли. Но вот появился Киров, и за два месяца от непререкаемого авторитета лидера эсеров осталось не так уж много.
Как точно заметил в воспоминаниях Симон Такоев, в 1917‐м меньшевик-интернационалист, в Осетии тогда люди «шли не за партиями, а за личностями, так или иначе известными массам»[77]. Журналиста Кострикова, вернее, Кирова с дореволюционного периода хорошо знали многие рабочие завода «Алагир» и железнодорожники, в кругах местной интеллигенции о нём также слышали. Весной 1917 года с ним близко познакомились рабочие кустарных производств и «мелкий служащий». А гарнизонный солдат? Вряд ли.
Главной задачей Мироныча было перевести на крепкие социал-демократические «рельсы» рабочий совдеп, а солдатский – как получится. Там, напомню, всего тридцать два делегата. Однако и там он выступал и, похоже, большую часть сагитировал. Правда, успеха достиг временного, ситуативного. После очередных перевыборов в солдатском совете вновь возобладали эсеры. Вот здесь-то и сработала идея Скрынникова объединить два совета, чтобы опекать солдатских «вождей». А не выйдет «опекать», то хотя бы поставить военных под надежный рабочий присмотр. И труды Сергея Мироновича не пропали даром. Оказавшись под «рабочими», «солдаты» вольно или невольно считались с социал-демократическим курсом старшего партнера, до конца года оставаясь под сильным его влиянием.
Уже 19 марта состоялось первое совместное заседание депутатов от солдат и рабочих. Тогда же постановили проводить такие встречи регулярно, раз в неделю, по воскресеньям. Окончательное слияние свершилось 17 мая 1917 года, после реорганизации рабочего совета. Причем автономия каждого сохранилась в виде секций – рабочей и военной.
А что же Киров? «Мавр сделал свое дело. Мавр может…» Уходить? Нет, ни в коем случае. Ни Скрынников, ни горстка владикавказских большевиков распрощаться с ним, потерять связь с таким самородком в области агитации и пропаганды, конечно, не хотели. Сам Мироныч, судя по документам, вовсе не рвался в органы новой революционной власти. Соответствующие вакансии занимал по крайней необходимости. Депутатом совета и членом горкома РСДРП стал. Выполнение задачи требовало. И в гражданский исполком Владикавказа 13 апреля со Скрынниковым пришел, чтобы в тормозящей революционные процессы инстанции поддержать партийного лидера метким, образным словом, если понадобится. А идти гласным в городскую думу – нет, извините. Какая в том крайняя необходимость? Хотя ему наверняка предлагали. 23 апреля оба совета (рабочий и солдатский) отобрали шестьдесят кандидатур. В список попали большевики Передков и Маркус. А Киров отсутствует. Ясно, что сам не пожелал[78]…
И большевиков Владикавказа он не возглавлял. Утверждения советского канона об обратном – мягко говоря, преувеличение. За собой их вел рабочий Василий Передков. Разумеется, авторитет известного журналиста и социал-демократа с революционным прошлым позволял Сергею Кострикову легко выдвинуться в большевистские лидеры. Но Мироныч явно к этому не стремился. К тому же с марта до середины мая ему было не до руководства фракцией. А в середине мая во Владикавказ приехал более именитый, чем Киров, большевик – Иван Дмитриевич (Мамия) Орахелашвили, который и принял от Передкова городскую организацию. Можно не сомневаться, без всяких сожалений со стороны нашего героя.
Не будем забывать, кто «сейчас», на исходе весны семнадцатого, по-прежнему «нужнее всего»: агитработник! И Киров получает признание независимо от партийной и фракционной принадлежности. Между прочим, временным председателем совета 7 мая 1917 года избрали меньшевика Скрынникова, тремя заместителями – Кирова, Латынина и Передкова. Латынин – эсер, Передков – большевик, оба они – заместители от фракций. Как видим, от каждой фракции в президиуме – по представителю, только от большевиков – двое. Не слишком ли много, учитывая, что по количеству мандатов большевики в совете пока проигрывают и меньшевикам, и эсерам? А если слишком, то Кирова Николай Павлович поставил рядом по крайней необходимости, как «товарища», незаменимого по части красноречия и ораторского искусства. По советской классификации, заместителя по политической части.
Более того, Скрынников уже нашел для нефракционного зама новое важное задание. Как вспоминала Евдокия Полякова, тогда «меньшевики были заняты Областным Гражданским Комитетом и старались сбить с позиции с.-р. в Совете Рабочих Депутатов». О том, как «сбили эсеров», мы знаем. А областной гражданский комитет предстояло сформировать на съезде делегаций от всех исполкомов Терской области (городских, сельских, национальных) и советов (рабочих и солдатских). Первую попытку предприняли 29 апреля 1917 года. Однако отсутствие ряда делегаций от горских народов вынудило отложить форум на три недели. Скрынников участвовал в собрании. На правах секретаря сидел за столом на сцене, наблюдал за мероприятием, по окончании которого пришел к неутешительному заключению, что социал-демократам в областкоме ничего не светит. Контролировать орган будет терская национально-казачья элита.
И верно, съезд, длившийся три дня (18–20 мая), избрал исполком, далеко не социалистический. В первых рядах – вожди «туземцев»: кабардинцы Таусултан Шакманов (секретарь) и Пшемахо Коцев (председатель), балкарец Басият Шаханов, кумыцкий князь Туган Алхазов, ингуш Васан Джабагиев, осетин Александр Цаголов, чеченцы Муслим Чермоев, Ибрагим Чуликов и Мусса Назиров. За ними – станичная старшина: Иван Бычков, Иннокентий Карачанский, Михаил Романьков во главе со своим войсковым атаманом Михаилом Карауловым (товарищ председателя). Социалисты – в арьергарде: эсер Карапет Мамулов, эсдек Георгий Печерский (секретарь), эсдек Сергей Киров.